Второе признание (сборник) - Стаут Рекс - Страница 53

У меня ушло добрых две минуты на то, чтобы убедить Энди уступить эту честь мне. Наконец Красицкий двинулся прочь. Следом за ним пошел Вульф. Через стекло я видел, как они миновали теплицу и холодную комнату и скрылись в подсобке, прикрыв за собой дверь. Я оказался в одиночестве, хотя в оранжерее невозможно почувствовать себя одиноким. Помимо того, что ты находишься в компании цветов и других растений, тебя окружают стеклянные стены, сквозь которые ты видишь всю округу. Ну и, соответственно, сам я тоже был очень хорошо виден. Эта деталь позволила мне сделать первый вывод: преступник не мог спрятать в нишу тело Дини Лауэр в промежутке между семью часами утра и пятью часами вечера. Я тут же задался вопросом: а была ли девушка еще жива в тот момент? В поисках ответа я присел на корточки и поднял краешек занавески. Раньше в оранжерее у Вульфа мы использовали цианистый газ и никофен, а четыре года назад нам установили баллон с цефогеном. Когда это произошло, я специально изучил соответствующую литературу, в которой помимо всего прочего описывалось, что произойдет с человеком, проявившим небрежность в обращении с этим смертельным газом. Я еще раз с особой тщательностью осмотрел лицо и горло Дини, что позволило мне сделать второй вывод: девушку убил именно цефоген. Поскольку бедняжка, будучи в здравом уме, никак не могла сама залезь в нишу и улечься в ней, я принялся искать на голове следы удара: шишку или кровоподтек. Но ни того ни другого не обнаружил.

Когда я выпрямился, кто-то забарабанил костяшками пальцев по дереву. Раздался приглушенный голос:

– Энди!

И снова, на этот раз погромче:

– Энди!

Голос доносился из-за деревянной двери, которая находилась в противоположной части комнаты, примыкавшей к стене усадьбы. Грядки заканчивались примерно в двадцати футах от двери, образуя площадку, покрытую циновкой в обрамлении кадок и горшков с разросшейся зеленью. Стук возобновился, теперь он был гораздо сильнее, а голос звал Энди еще громче прежнего. Я подошел к двери и обратил внимание на три обстоятельства: во-первых, она открывалась наружу; во-вторых, была заперта изнутри на мощный латунный засов, а в-третьих, края этого засова, в тех местах, где он примыкал к косяку, были залеплены белой лентой.

Голос и стук становились все настойчивей. Я решил, что лучше не общаться через запертую дверь, тем более что я был здесь абсолютно посторонним человеком. С другой стороны, если я буду стоять столбом, непрошеный гость наверняка попытается проникнуть в оранжерею через другой вход, ведущий в подсобку, а я знал, что Вульф терпеть не может, когда ему мешают. Приняв во внимание все эти обстоятельства, я счел за лучшее пообщаться с человеком, который звал Энди.

Отодвинув засов, я чуть приоткрыл дверь, проскользнул наружу и тут же снова ее прикрыл, прижавшись к ней спиной.

– Вы кто такой, черт подери? – раздался голос.

Так, наверняка это Джозеф Питкирн, собственной персоной. Я оказался не в холле и не в вестибюле, а в огромной гостиной его дома. Я сразу понял, что передо мной хозяин усадьбы, хотя Питкирн не был настолько известен, чтобы все узнавали его с первого взгляда. Дело в том, что, когда мы приступили к операции по переманиванию садовника, я навел о Джозефе кое-какие справки. Я узнал, что он любитель гольфа, бездельник в третьем поколении, стригущий купоны, а кроме того, мне удалось раздобыть описание его внешности. Да одного только носа в данном случае было вполне достаточно! Его свернули на правый бок в результате случайного удара железной клюшкой во время игры в гольф.

– Где Энди? – сурово спросил Питкирн, так и не дав мне возможности ответить, кто, черт подери, я такой.

– Меня зовут… – начал я.

– Мисс Лауэр здесь? – требовательно поинтересовался он.

В первую очередь мне нужно было выиграть время для Вульфа. Поэтому на злобный взгляд плебея я ответил улыбкой истинного аристократа и тихо промолвил:

– Дойдите до дюжины, и я начну отвечать.

– До дюжины чего?

– Вопросов. Или, если хотите, давайте я вас тоже поспрашиваю. Вам доводилось слышать о Ниро Вульфе?

– Конечно. А он тут при чем? Он вроде как орхидеи разводит, да?

– Можно сказать и так. Как говорит сам Вульф, дело не в том, кому принадлежат орхидеи, главное – кто их вырастил. И представьте, какая у нас приключилась история. Теодор Хорстман, наш садовник, проводил в оранжерее по двенадцать часов в день, но потом у него приболела мать и ему пришлось поехать к ней. Вчера как раз исполнилась неделя, как он отбыл. Мистер Вульф помыкался-помыкался, а потом решил переманить у вас Энди Красицкого. Как вы, наверное, помните…

Вопреки ожиданиям, прервал меня вовсе не Джозеф. Как оказалось, мы с ним в гостиной были не одни. Я с опозданием заметил, что позади Питкирна стояли двое: девушка и молодой человек. Кроме них, слева от хозяина поместья застыла женщина в форме горничной – я не назвал бы ее юной, однако она еще вполне могла нравиться мужчинам. Ну и, наконец, справа от себя я обнаружил Нейла Имбри, по-прежнему одетого в замасленный комбинезон. Итак, мой безудержный поток пустословия прервал не Питкирн, а девушка, которая буквально накинулась на меня:

– Хватит здесь стоять столбом! Ишь, перегородили дорогу! Отойдите от двери! Там что-то случилось? Дайте посмотреть! Пустите! – Она схватила меня за рукав, чтобы оттащить в сторону.

– Осторожнее, Сибби! – крикнул молодой человек, не двинувшись с места. – Это, должно быть, Арчи Гудвин. Он не посмотрит, что ты женщина: ударит и глазом не моргнет!

– Тихо, Дональд! – резко бросил Джозеф. – Сибилла, будь любезна, веди себя более сдержанно. – Его холодные серые глаза так и впились в меня. – Вас действительно зовут Арчи Гудвин и вы работаете на Ниро Вульфа?

Я подтвердил, что это именно так.

– Вы утверждаете, что приехали поговорить с Красицким?

– Не поговорить с ним, а забрать его у вас. – Я рассчитывал, что такой ответ спровоцирует затяжной спор – мне ведь надо было выиграть время. Однако Джозеф не клюнул на мою приманку.

– Допустим. И что же, вы считаете, будто это дает вам право вломиться ко мне в дом и забаррикадировать эту дверь?

– Нет, что вы, – горячо возразил я. – Позвольте мне все объяснить. Красицкий сам пригласил меня в оранжерею. Там я и стоял, когда вы вдруг начали его звать и стучать в дверь. Энди в тот момент был занят с мистером Вульфом. Я глянул на дверь, увидел, что она заперта на задвижку, и решил, что вы имеете полное право войти в свою собственную оранжерею. Ну, я ее и открыл. А вы говорите, что я забаррикадировался. Вот мы и подходим к сути вопроса. Не буду спорить, я веду себя странно. Боюсь, причина моего странного поведения неким образом связана с мисс Лауэр, с которой я, позвольте заметить, не знаком. Одним словом, позвольте полюбопытствовать: почему вы спрашиваете, здесь ли мисс Лауэр. Мистер Питкирн, почему вы задали этот вопрос?

Джозеф сделал один широкий шаг и вплотную подошел ко мне.

– С дороги, – произнес хозяин поместья. В его голосе слышалась угроза.

Я покачал головой, по-прежнему улыбаясь рафинированной улыбкой аристократа. Питкирн протянул руки, чтобы оттолкнуть меня в сторону. К этому моменту я уже решил, что не допущу превращения холодной войны в горячую, поскольку численный перевес был на стороне Джозефа: к нему на помощь в любой момент могли прийти Дональд и Нейл Имбри. На крайний случай я был готов поделиться с Питкирном кое-какими фактами, и уже открыл было рот, но тут необходимость в этом отпала. В тот самый момент, когда мои мышцы рефлекторно напряглись, почувствовав прикосновение рук Джозефа, с улицы донесся рокот моторов. Имбри, стоявший в двух шагах от окна, выглянул наружу. И, повернувшись к хозяину поместья, пояснил:

– Полиция штата, мистер Питкирн, – целых две машины.

Я сразу понял, что беседа Вульфа и Энди оказалась краткой и безрезультатной. Вульф, не откладывая дела в долгий ящик, обратился в полицию. Так он поступал, только когда у него не оставалось другого выхода.