Джокертаунская комбинация - Милан Виктор - Страница 81

Блез развернулся с изяществом танцора и посмотрел на своего деда. Сердце Тахиона стучало где-то в горле. Блез подошел, коснулся ладонью ее щеки. Он вдруг закусил нижнюю губу и, отступив, ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Ее отбросило в стену. Голова и плечи взорвались болью. Со стоном она скатилась на пол. Черные точки плясали перед глазами. Она слышала, как Блез подходит ближе. Его тяжелые шаги.

И другие шаги, легкие и быстрые. Звуки борьбы.

– Прекрати! Прекрати это! – пронзительно кричащий голос Тахиона. Тахион открыла глаза. Келли цеплялся за плечо Блеза, царапал его лицо. Все жесты были странно женскими и неприятно поразили Тахиона. Блез зарычал и, сграбастав Келли за ворот, принялся избивать его. Крики Келли наполнили комнату. И перешли в приглушенные рыдания, когда он упал, свернувшись, на пол.

Блез снова развернулся к Тахиону. Тах наблюдала, как нога мальчишки подалась назад. Она знала, что за этим последует, и ей удалось выставить вперед руки, защищая живот, прежде чем это произошло. Ее запястья приняли большую часть удара. Но даже остаточной силы хватило, чтоб вызвать и Тахиона рвотный спазм. Мысли Иллианы, ее боль и страх, бились в голове Тахиона, словно большая испуганная птица.

Блез отступил, присел и поставил Келли на ноги. Они вышли, оставив Тахиона с умирающим охранником.

– Клянусь тебе всем, чем я когда-либо был или буду, – музыкальные слоги таксианского языка дрожали, отражаясь от стен комнаты, и странно мешались со стонами умирающего мальчика, – кровью и предками. Ты умрешь. От моей руки.

Тогда и только тогда Тахион позволил себе потерять сознание.

Каморка под крышей преобразилась в темницу башни. Сводчатые окна, серые каменные стены, маленькая скамейка для молитвы – иронично, если вспомнить, что она не была христианкой, кровать под пологом – романтический образ Средневековья.

И это ужасно ее раздражало. Это была не фантазия, это была убийственная реальность. Тахиона тошнило от игр. Ее голова раскалывалась в такт с пульсом, она давила, пытаясь преобразовать сон, привести его в соответствие с реальностью. Тахион упорно сопротивлялся, и то, что получилось, было странным гермафродитом. Тахион был снова мужчиной, но беременным.

Инопланетный мужчина даст жизнь человеческому ребенку!

Идеальный заголовок таблоида, подумал Тахион, а мы живем в ночном кошмаре таблоидов. Дикая карта привела к этому. Мы взяли порядок, мир, безопасность… И принесли хаос.

Тахион заплетал свои волосы. Но на самом деле это были не его/ее волосы. Медные завитки, скользящие меж его/ее пальцами. Нахмуренный взгляд, кончик языка между его/ее губами. Он/она концентрировалась, боролась. Внезапно другие руки принялись за монотонную работу. Ловко выбрали прядь, перекинули справа налево, подтянули туже. Тахион вздохнул и уронил его/ее руки на колени, бережно баюкая выпуклость своего живота.

– Ты посылала за мной, – сказал Изгнанник.

– Да.

Тах обернулся, чтобы увидеть его. Широкий край его шляпы бросал тень на глаза, но она не могла сравниться с их темнотой. Тахион взял руки Изгнанника и положил ладонь на свой живот.

– Почувствуй ее.

И Тахион собрал мысли его/ее ребенка и бросил их в сознание своего изысканного любовника.

Изгой смотрел как животное на скотобойне смотрит на приближающийся удар молота.

– Она умрет. Я умру… если ты не поможешь нам.

Человек отдернул руку, как будто контакт причинил ему боль.

– Я пытался… пытался помочь.

– Здесь? – Тахион обвел пространство вокруг. – Этого недостаточно. Время для снов прошло.

– Это сложно. Он очень опасен.

– Я знаю. – Долгое молчание, и ядовитая мягкость. – Могу поспорить, лучше, чем ты.

Щеки Изгнанника вспыхнули как огонь.

– Откуда ты знаешь, что я могу сделать что-нибудь? – в низком голосе звучала детская жалоба.

– Я не знаю… и возможно, ты хотел бы, чтоб я считал тебя признаком приближающегося безумия. Это сняло бы тебя с крючка. Но ты послал Арахиса. Он говорил о тебе с почтением. Нет, ты существуешь. И теперь ты должен найти в себе силы для действия.

Изгнанник отвернулся.

– Их так много… так много тех, кому я нужен.

– А теперь их на одного больше, – оборвал его Тахион. Он/она тронул свой живот. – Ее зовут Иллиана. Я пою, и она мысленно мне подпевает. Она шалунишка, она знает, что есть особое место, и если пнуть в него, я помчусь в туалет. Она знает, что это выводит меня из себя, а ее это забавляет.

Тахион видел, как напряглась спина ее вынужденного героя. Мышцы его шеи вздулись, протестуя.

– Это Иллиана, – спокойно продолжил Тахион. – И Блез ударил меня в живот. Для него она просто паразит. Средство мучить меня. Но я знаю лучше… она моя дочь… и я люблю ее.

Тахион встал. Неловко подошел к Изгою. Коснулся его спины.

– Не позволяй ему убить ее.

Человек обернулся, едва не сбив Тахиона с ног.

– Ты поцелуешь меня?

– Что? Сейчас?

– Сейчас… Когда-нибудь… всегда.

– Ну… да.

– Ты колебалась! – Обвинение и подозрение в голосе превратили слова в сталь.

– Конечно. Я не знаю, кто ты. Ты не знаешь, что я.

– Моя любовь.

Тахион закрыл уши руками и неловко поковылял прочь. Шел, пока все пространство комнаты не пролегло между ними.

– Прекрати, прекрати, прекрати! – срывающееся дыхание выделяло каждое слово. – Почему никто не хочет узнать меня? Почему я всегда какой-то символ? Святой Джокертауна. Педик из космоса. Таксианец. Алкоголик, принц, доктор, чужак, любовник, конкурент. А теперь еще твоя «любовь». Но так, черт побери, просто не может продолжаться. – Он разрыдался.

В три длинных шага Изгой пересек комнату. Обхватил Тахиона, начал говорить что-то тихое и умиротворяющее.

– Поцелуй, – бормотал Тахион устало, когда его рыдания стихли. – Это цена свободы? Ну ты получишь ее. Я клянусь.

Сон расплывался. Тах почувствовал под собой раскладушку, давление переполненного мочевого пузыря, запах от помойного ведра, голоса, раздающиеся снаружи.

И трепещущий в сознании как исчезающее воспоминание другой голос:

– Ты обещала. Помни. Ты обещала.

– Доктор, доктор Тахион, вставайте.

Тах приподнялась на локте. Откинула назад волосы, пытаясь сфокусироваться.

– Арахис, слава Идеалу…

Слова стихли, когда она увидела, что джокер высунулся из пола, словно рогатый гриб. Тах моргнула и поняла, что нижняя его часть исчезала в маленьком отверстии… Там, где не должно было быть никакого отверстия.

– Скорей. Я вытащу вас отсюда.

У джокера был большой фонарь, подвешенный на выступ на руке. Другую руку он протягивал к ней, предлагая помощь. Когда хитиновые пальцы Арахиса сомкнулись на ее ладони, Тах почувствовала возбуждение, словно от прикосновений любовника. Свободна, свободна – она была почти свободна.

– Это длинная лестница. Вы сможете спуститься по ней?

– Это не просто, – сказала Тахион, когда ее живот уперся в перекладину, – но я справлюсь, – завершила она мрачно.

– Вы можете закрыть дверку в полу?

Она потянулась, схватилась за край, напряглась. Дверка упала с глухим стуком. В замкнутом пространстве ужас Арахиса был почти ощутим.

– Прости, – сказала Тахион. – Она была тяжелее, чем я думала.

– Все в порядке. Но мы должны спешить.

Они начали спускаться.

– Вы можете спускаться немного быстрее? – спросил Арахис через несколько минут.

– Нет, сейчас я немного неловкая. И немного напугана, – добавила она.

– Не беспокойтесь, доктор. Я не дам вам упасть. И в любом случае вы упадете на меня.

– И что тогда со мной будет? – Она улыбнулась через плечо. – Ты мой проводник, Арахис.

Наконец они добрались до основания лестницы, и Тахион увидел, что они находятся в пещере. Семь туннелей выходили на открытое пространство, в комнату, похожую на подвал. Медленно поворачиваясь, Тахион удивленно смотрел на красочно окрашенные символы, украшавшие изогнутые стены. Напоминая рисунки майя, они также походили на изображения балийских храмов.