Абсолютная власть - Балдаччи Дэвид - Страница 66

Он в десятый раз проверил винтовку и оптический прицел, машинально смахнув пылинку со ствола. Конечно, неплохо было бы воспользоваться глушителем, но найти глушитель, подходящий к такой мощной винтовке, как у него, было практически невозможно. Маккарти рассчитывал, что суматоха не позволит обнаружить место выстрела. Он осмотрел улицу и взглянул на часы. Уже скоро.

Но даже такой опытный киллер, как Маккарти, не мог предположить, что в голову его жертвы будет направлено дуло еще одной винтовки. А в оптический прицел будут смотреть такие же, как у него, острые глаза. И даже острее.

Коллин стал снайпером в Морском корпусе, и сержант, под началом которого он тренировался, написал в своем отзыве, что никогда не встречал лучшего стрелка, чем он. Картина этого “посвящения в рыцари” возникла в его оптическом прицеле; Коллин расслабился. Он осмотрел фургон, внутри которого находился. Он стоял на противоположной к кафе стороне улицы, около бордюра. Цель находилась на уровне прямого выстрела. Коллин вновь посмотрел в прицел; в перекрестии возникла Кейт Уитни. Коллин приоткрыл скользящее окошко фургона. Он находился в тени домов. Никто не мог видеть, чем он занимается. У него также было дополнительное преимущество: он знал, что Сет Фрэнк и группа захвата располагались справа от кафе, а остальные полицейские были в холле общественного здания, где находилось кафе. Поблизости в различных точках стояли машины без опознавательных знаков. Если Уитни попытается бежать, его быстро поймают. Но Коллин знал, что тот вообще никуда не убежит.

Сразу после выстрела Коллин быстро разберет винтовку и спрячет ее в фургоне, затем с пистолетом и полицейским значком выскочит наружу и, присоединившись к полицейским, станет лихорадочно выяснять, что же, черт возьми, здесь произошло. Никому и в голову не придет искать в фургоне секретной службы винтовку или стрелка, только что уничтожившего подозреваемого в убийстве.

Молодому агенту план Бертона казался очень удачным. Коллин ничего не имел против Лютера Уитни, но на кону было гораздо больше, чем жизнь шестидесятишестилетнего преступника. Несравнимо больше. Коллин не хотел убивать старика, более того, после того как все закончится, он желал бы забыть обо всем как можно скорее. Но такова жизнь. Ему платили за его работу, более того, он поклялся честно делать свою работу, несмотря ни на что. Преступал ли он закон? С технической точки зрения, он совершал убийство. С реалистической же точки зрения, он лишь делал то, что должен был сделать. Он полагал, что президент знал об этом, Глория Рассел тоже, а Билл Бертон, человек, которого он уважал больше всех, приказал ему сделать это. Не в правилах Коллина было нарушать приказы. Кроме того, старик совершил кражу со взломом. Ему грозило лет двадцать. Он столько не выдержит. Кому хочется быть за решеткой в восемьдесят лет? Коллин лишь избавлял его от страданий. На его месте Коллин тоже лучше бы принял пулю.

Коллин посмотрел на рабочих в строительной люльке над кафе, которые с трудом выравнивали новую панель. Один из них взялся за конец веревки, соединенной с подъемником. Панель медленно поползла вверх.

Кейт подняла глаза и увидела его.

Он грациозно двигался по тротуару. Мягкая шляпа и шарф почти скрывали его лицо, но походка его выдавала. В детстве ей всегда хотелось научиться так же легко двигаться по поверхности земли, как это делал ее отец, так же свободно, так же уверенно. Кейт приподнялась, чтобы пойти ему навстречу, но потом решила остаться на месте. Фрэнк не сказал, в какой момент начнется захват, но Кейт не думала, что он будет ждать слишком долго.

Лютер остановился около кафе и взглянул на нее. Он не был так близко от своей дочери более десяти лет и чувствовал себя немного неуверенно. Она поняла, что он колеблется, и изобразила улыбку на лице. Он сразу же подошел к столику и сел спиной к улице. Несмотря на холод, он снял шляпу и положил темные очки в карман.

Маккарти прицелился. В перекрестии прицела возникли серебристо-серые волосы; он снял затвор с предохранителя и протянул палец к спусковому крючку.

Находясь в сотне ярдов от столика, Коллин наблюдал за происходящим. Он действовал не столь поспешно, как Маккарти, поскольку знал когда в дело вступит полиция.

Указательный палец Маккарти замер на спусковом крючке. Чуть раньше он несколько раз посмотрел на рабочих в строительной люльке, но тут же выбросил их из головы. Это была лишь вторая ошибка за все время его работы.

Веревка неожиданно скользнула вниз; нижняя часть зеркальной панели внезапно поднялась вверх. Заходящее, но все еще достаточно яркое солнце, отразившись от ее поверхности, сверкнуло в глазах у Маккарти. От неожиданности палец на крючке непроизвольно дернулся. Раздался выстрел. Маккарти выругался и швырнул винтовку на пол. Он выбежал из двери черного хода на пять секунд раньше задуманного.

Пуля ударила в стойку зонтика, рассекла ее и рикошетом попала в тротуар. Кейт и Лютер упали на землю; отец инстинктивно прикрывал дочь. Несколькими секундами позже Сет Фрэнк и дюжина полицейских в форме с пистолетами в руках встали вокруг них полукругом, оглядывая все закоулки улицы.

– Оцепить весь район! – закричал Фрэнк сержанту, отдававшему приказы по рации.

Полицейские встали по улице цепью, машины без опознавательных знаков окружили кафе.

Рабочие в недоумении смотрели вниз, совершенно не подозревая, какую роль они невольно сыграли в событиях, происходящих на улице.

Лютера подняли, надели на него наручники и повели в холл общественного здания. Возбужденный Сет Фрэнк несколько секунд с удовлетворением разглядывал Лютера, а затем зачитал ему его права. Лютер смотрел на дочь. Сначала Кейт не могла заставить себя ответить ему взглядом, но потом решила, что уж этого-то он заслуживает. Его слова ранили ее больше, чем все, к чему она готовилась.

– Кейти, с тобой все в порядке?

Она кивнула и начала рыдать, и на этот раз, несмотря на то что крепко сжала пальцами горло, не смогла сдержать слез; обессиленная, она рухнула на пол.

Билл Бертон стоял в холле около дверей. Когда вбежал изумленный Коллин, взгляд Бертона грозил испепелить молодого агента. Затем Коллин прошептал что-то ему на ухо.

К своей чести, Бертон быстро понял суть происшедшего. Салливан нанял киллера. В действительности, старик сделал то, на что Бертон вероломно намеревался его настроить.

Хитрый миллиардер немного вырос в глазах Бертона.

Бертон подошел к Фрэнку.

Фрэнк посмотрел на него.

– Есть ли у вас соображения по поводу происшедшего?

– Возможно, – отозвался Бертон.

Он обернулся. Лютер и Бертон впервые взглянули друг на друга. У Лютера вновь всплыли воспоминания той ночи. Но он оставался спокойным и невозмутимым.

Бертон по достоинству оценил это спокойствие. Однако оно вызывало немало беспокойства. Уитни, очевидно, не слишком огорчен своим арестом. Его глаза сказали Бертону, человеку, который участвовал в тысячах арестов, когда взрослые люди обычно плачут, как дети, все, что он хотел знать. Уитни сам собирался идти в полицию. Бертон до конца не понимал зачем, да и не особенно стремился понять.

Бертон продолжал смотреть на Лютера, пока Фрэнк слушал доклады своих людей. Затем Бертон взглянул на суматоху в углу холла. Лютер уже пытался вырваться из рук удерживавших его полицейских, чтобы пробиться к ней, но безуспешно. Женщина из полиции делала неуклюжие попытки успокоить Кейт, впрочем, без особого успеха. Наблюдая за своей дочерью, сотрясающейся от рыданий, Лютер почувствовал, что по морщинкам на его лице тоже стекают слезы.

Когда справа, рядом с собой, Лютер увидел Бертона, то, наконец, бросил на него взгляд, полный ярости, а Бертон указал ему глазами на Кейт. Бертон и Лютер вновь посмотрели друг на друга. Бертон слегка повел бровью и опустил ее; казалось, в голову Кейт была выпущена невидимая пуля. Бертон мог смутить взглядом многих самых отъявленных преступников, и выражение его лица действительно было угрожающим, но именно абсолютная искренность этого взгляда заставляла трепетать самых закоренелых рецидивистов. Было сразу видно, что Лютера трудно запугать. Он не был из числа тех, кто распускает сопли. Но бетонная стена нервов Люте-ра Уитни уже начала трескаться. Она быстро рассыпалась на мелкие кусочки, которые покатились в сторону рыдающей в углу женщины.