Абсолютная власть - Балдаччи Дэвид - Страница 39

– Томас, когда мы будем в пределах Штатов?

Ему ответили бодрым и уверенным голосом:

– Через пять часов пятнадцать минут, мистер Салливан, если будем двигаться на таких же высоте и скорости.

– Постарайся.

– Есть, сэр.

Салливан нажал другую кнопку, и к ним подошел стюард и подал обед, подобного которому Маккарти на борту самолета еще не ел. Салливан до окончания трапезы не проронил ни слова, затем Маккарти поднялся, чтобы с помощью стюарда пройти в спальню. Но, подчинившись движению руки Салливана, стюард ушел в глубь самолета.

– Вот еще что, мистер Маккарти. Вам когда-нибудь случалось проваливать задание?

Обернувшись, Маккарти взглянул на своего нового работодателя глазами, которые превратились в узкие щелочки. Впервые стало очевидно, насколько опасен для окружающих этот член Лиги Плюща.

– Один раз, мистер Салливан. Израильтяне. Порой кажется, что они больше, чем люди.

– Пожалуйста, не повторяйте ошибок. Спасибо.

Сет Фрэнк бродил по дому Салливана. Снаружи по-прежнему висели желтые полицейские флажки, ограждающие место происшествия; они развевались на крепком ветру, а сгущающиеся облака снова обещали проливной дождь. Салливан остановился в “Уотергейте”. Его прислуга была в еще одном поместье Салливана на Фишер Айлэнд, штат Флорида, и обслуживала членов его семьи. Сет уже лично допросил всех слуг. Вскоре их вызовут для более подробных допросов.

Фрэнка окружала такая роскошь, как будто он ходил по музею. Деньги были везде. Дом был переполнен ими, от изумительных предметов старины до развешанных всюду картин с подлинными подписями авторов. Черт, здесь все было подлинным.

Он забрел на кухню, а оттуда в столовую. Стол напоминал мост, протянувшийся вдоль бледно-синего ковра, постеленного на паркет. Его ноги утопали в густом, тяжелом ворсе. Он сел у торца стола; глаза его непрерывно блуждали по комнате. Насколько он мог заключить, здесь ничего не происходило. Время летело, а дело почти не продвигалось вперед.

На мгновение солнце пробилось сквозь густые облака, и Фрэнк нашел то, что могло, наконец, сдвинуть дело с мертвой точки. Он не заметил бы этого, если бы не любовался резными украшениями на потолке. Стыки ровные, как щека младенца.

Это случилось, когда он заметил переливающуюся на потолке радугу. Любуясь разнообразием цветов, он заинтересовался их источником, как в сказке, когда призрак приводит героя к сундуку с сокровищами. Он оглядел комнату. Через несколько секунд он обнаружил то, что искал. Он быстро встал на колени около стола и заглянул под одну из его ножек. “Шератон”, восемнадцатый век. Это означало, что стол чрезвычайно тяжелый. Ему потребовались две попытки, пот выступил у него на лбу, его струйка затекла ему в правый глаз, который заслезился, но в конце концов Фрэнку удалось оторвать его от пола.

Он вновь сел на стул и осмотрел свою находку, свой маленький сундучок с сокровищами. Кусочек серебристого металла, предохранявший деревянные детали и обивку мебели от воздействия влажного ковра. В солнечных лучах его поверхность переливалась всеми цветами радуги.

Он достал записную книжку. Слуги прибудут в аэропорт Даллеса завтра в десять утра. Фрэнк сомневался, что этот кусочек металла, который он держал в руках, долго останется на своем месте. Это могло ничего не значить, а могло значить все. Отличный способ проследить за порядком в доме. Возможно, это хоть на что-то его выведет. Если ему очень, очень повезет.

Он вновь присел на колени, понюхал ковер и пошарил пальцами в густых волокнах. Нельзя определить, какой именно препарат использовался. Все они высыхают за пару часов, не оставляя запаха. Скоро он узнает, давно ли это было; может, это даст ему какую-то подсказку. Он мог позвонить Салливану, но, по некоторой причине, ему хотелось услышать это не от хозяина дома. Старик не был на верху списка подозреваемых, однако Фрэнк был достаточно опытен, чтобы не исключать Салливана из этого списка. Поднимется или опустится Салливан в списке подозреваемых зависело от того, что Фрэнк обнаружит сегодня, завтра, на следующей неделе. До сих пор ни один из фактов, относящихся к смерти Кристины Салливан, не был простым. Он вышел из комнаты, размышляя о причудливой природе радуг и полицейских расследований вообще.

Бертон осматривал толпу, рядом с ним двигался Коллин. Алан Ричмонд прошел к импровизированной трибуне, установленной на ступеньках миддлтонского суда, широкого здания из испачканного известковым раствором кирпича, с лепными украшениями, выщербленными бетонными ступеньками и вездесущим американским флагом рядом с флагом Вирджинии, которые развевались на утреннем ветру. Ровно в девять тридцать пять президент начал свою речь. За его спиной с непроницаемыми лицами стояли неподвижный, как скала, Уолтер Салливан и тяжеловесный Герберт Сэндерсон Лорд.

Коллин придвинулся к толпе репортеров у подножия ступенек здания суда; они замерли в позах баскетболистов из соперничающих команд, ожидающих удачного паса или отскочившего от корзины мяча. Он ушел из дома главы администрации в три часа ночи. Неповторимая ночь. Неповторимая неделя. Насколько бесчувственной и жестокой казалась Глория Рассел на людях, настолько же привлекательной для Коллина оказалась ее другая, женская, сторона. Это все еще казалось ему невероятным сном. Он переспал с главой администрации президента. Это казалось невозможным. Но произошло с ним, Тимом Коллином. И сегодня вечером они тоже договорились встретиться. Им нужно было соблюдать осторожность, но они по своей природе были осторожны. Коллин не знал, чем это кончится.

Будучи родом из Лоренса, штат Канзас, Коллин усвоил принципы добропорядочности Среднего Запада. Согласно им отношения с женщиной должны были разворачиваться в такой последовательности: свидание, любовь, женитьба, четверо-пятеро детей. Но здесь он не знал, что случится. Он знал только, что хочет быть с ней. Еще и еще. Он посмотрел туда, где позади и слева от президента стояла Глория Рассел. На ней были солнцезащитные очки, ветер слегка шевелил ее волосы; казалось, что все вокруг у нее под контролем.

Бертон наблюдал за толпой, затем взглянул на своего партнера как раз тогда, когда тот смотрел на главу администрации. Бертон нахмурился. Коллин был хорошим агентом, отлично справляющимся со своей работой, возможно, даже слишком усердным. Но он должен был следить за толпой. Что, черт возьми, происходит, думал Бертон. Он взглянул на Рассел, но она смотрела прямо перед собой, явно не обращая внимания на человека, призванного защищать ее. Бертон еще раз посмотрел на Коллина. Теперь парень вглядывался в толпу, время от времени меняя направление взгляда, слева направо, справа налево, иногда наверх, иногда прямо от себя и дальше, выискивая среди собравшихся потенциального террориста. Но Бертон не мог забыть, как он смотрел на главу администрации. Под солнцезащитными очками Бертон разглядел нечто такое, что ему не понравилось.

Алан Ричмонд завершил свою речь, подняв лицо к безоблачному небу; ветер слегка шевелил его безупречно уложенные волосы. Казалось, он обращается за помощью к самому Господу, но в реальности он лишь пытался припомнить, когда сегодня встречается с японским послом: в два или в три’ Однако его задумчивый взгляд вдаль будет хорошо смотреться в вечерних выпусках новостей.

Затем он повернулся к Уолтеру Салливану и удостоил супруга погибшей приличествующих его положению и ситуации объятий.

– Боже, мне так жаль, Уолтер. Прими мои глубочайшие соболезнования. Я сделаю все, что в моих силах. Знай это.

Салливан пожал протянутую ему руку, его ноги задрожали, так что двоим из его окружения пришлось незаметно поддерживать его своими жилистыми руками.

– Спасибо, господин президент.

– Прошу тебя, зови меня Аланом. Мы же друзья.

– Спасибо, Алан, ты не представляешь, как я благодарен тебе за то, что ты нашел для этого время. Кристи так тронули бы твои сегодняшние слова.

Лишь Глория Рассел, внимательно наблюдавшая за ними вблизи, заметила в уголке рта своего шефа тень самодовольной ухмылки, которая тут же исчезла.