Цепная реакция - Лагздынь Виктор Оттович - Страница 9

Но сегодня мать и в самом деле рассердилась. Оставалось много работы на вечер, а Рита вдруг взяла и ушла. Но разве она виновата, что всё так сложилось?

Мысли эти хотя и успокаивали, но тяжесть с души не снимали.

Рита брела по залитому лугу. В воде ежесекундно мелькали отблески молний. Каждый шаг отзывался болью в ноге, а душу бередило неизбежное объяснение с матерью и те незаслуженные упрёки, которые непременно последуют и которые придётся молча выслушивать.

Вскоре, однако, новое неожиданное препятствие прервало её невесёлые раздумья. Рита вдруг заметила, что вода стала ей выше колен. Ещё выше, ещё… И тут она вспомнила: посреди луга параллельно реке тянется неглубокая впадина. Илистая почва остаётся здесь влажной даже самым жарким летом. Чтобы перебраться через впадину и не вымазаться, приходится ловко скакать с одной чавкающей под ногой кочки на другую. А попробуй сейчас, когда всё залито водой, угадать, где впадина и как её обойти. Да и много времени потребуется, а как раз его-то и нет…

А, какая разница! Одной холодной ванной больше или меньше…

Через несколько шагов вода доставала уже Рите до пояса, и она невольно усмехнулась. Вспомнила, что совсем недавно, на дороге, сказала Анрийсу: мокрее быть уже нельзя. Оказывается, можно!

Вскоре вязкая почва под ногами пошла вверх. Впадина осталась позади. Одежда противно липла к телу, а подол платья приставал к ногам, мешал идти.

Пройдя затопленный луг, Рита стала подниматься по склону холма, на котором стояла межерманская усадьба.

19.51

Вилис сидел на толстом чурбане под деревянным навесом сарая и строгал стрелу. Чем тоньше становилась ореховая палочка, тем внимательнее и осторожнее он действовал ножом. Если уж взялся сделать стрелу, значит, она должна быть и прямой, и гладкой, и лёгкой… Словом, пусть Ивар лишний раз убедится, на что способен его старший двоюродный брат.

Ивар уже целую неделю надсадно пищал над ухом, словно назойливый комар. Вот сделай да сделай ему хотя бы одну сто?ящую стрелу к его гибкому луку из можжевельника! Но со стрелой было много возни, и Вилису не хотелось терять понапрасну столько времени. Вряд ли он взялся бы и сегодня, несмотря на нытьё Ивара. Но тут как раз начался ливень, и, поскольку занятия поинтереснее всё равно не предвиделось, волей-неволей пришлось браться за стрелу.

Честно говоря, Вилис и сам бы не прочь пострелять из лука. Но признаться в этом — нет уж, спасибо! Мужчине, которому стукнуло тринадцать и который перешёл уже в седьмой класс, вовсе не к лицу играть в индейцев.

Вилис поднёс стрелу к глазам, проверить, не скривил ли, и одновременно искоса взглянул на Ивара. Тот пристроился рядом, на чурбане потоньше, и с приоткрытым от напряжения ртом внимательно следил за работой. Упёрся пятками в край чурбана, обхватил колени руками. Чуть подтолкнуть — и повалится на землю. Но Вилис, который обычно не прочь был подшутить над братцем, сейчас не стал ничего делать. Возможно, потому, что малыш явно восхищался его работой.

Да, неудачный попался ему напарник на лето! Был бы Ивар хотя на два-три года постарше. А так — второклашка, смешно сказать! Впрочем, чтобы как-то скоротать время, годится и он. Ивар пусть ещё и малявка, но вовсе не маменькин сынок. Вон как славно он устроился на чурбане! В одних только плавках, подражая Вилису, хотя весь покрылся гусиной кожей.

Ивар и в самом деле сидел неподвижно, словно закоченел. Но ему вовсе не было холодно, как считал Вилис, а… страшно. Малыш прослышал где-то, что сквозняк притягивает молнии. Мать, например, как только начиналась гроза, спешила побыстрее закрыть в квартире окна и двери. А тут всё кругом открыто. Вдруг возьмёт и ударит?

И вообще гроза в деревне здорово отличается от грозы в городе. Там хотя бы не видишь этого страшного неба. Вспышки молний едва заметны, а удары грома смягчаются постоянным уличным шумом и звучат почти безобидно.

Шло девятое лето жизни Ивара и первое, которое он, вот уже целых полтора месяца, проводил на селе. Много было у него тут всяких приключений и открытий! Но эта гроза!..

И всё же Ивар ни единым звуком не выдавал своего страха перед грозой. Уж если Вилис спокойно мастерит стрелу, то и он будет спокойно сидеть рядом и смотреть.

Прижав большой палец к тупой стороне ножа, Вилис строгал будущую стрелу всё осторожней. Щепки становились мельче и тоньше. Ивар с завистью смотрел на уверенные движения руки Вилиса. Всё у брата получается лучше! Даже загар у него темнее, как у настоящего индейца, хотя они оба целыми днями бегали голышом под одним и тем же солнцем.

Отец Вилиса и мать Ивара — родные брат и сестра. Но между мальчиками совершенно нет никакого сходства. Волосы Ивара, к которым со времени его приезда в деревню редко дотрагивалась расчёска, выгорели на солнце и цветом своим напоминают зрелую рожь. А у Вилиса волосы тёмные. Не чёрные, как воронье крыло, а именно тёмные. Лицо Ивара тоньше, нос капельку вздёрнут, в серых глазах удивление, от всего увиденного он приходит в телячий восторг, и это подталкивает Вилиса на всевозможные розыгрыши. В такие минуты взгляд его загорается хитринкой и сразу становится заметно: парень он смекалистый, находчивый, но с изрядной долей самоуверенности и бравады. И спортсмен хороший; это, разумеется, не по глазам видно, а по фигуре: сухощавая, в меру мускулистая, крепко сколоченная. Не зря Вилис считается в школе лучшим прыгуном в высоту. Да и в соревнованиях по бегу всегда приходит в числе первых.

Всё это Ивару хорошо известно. Именно поэтому он относится к старшему брату с должным уважением и даже готов безропотно сносить от него некоторые обиды. Впрочем, ничего другого ему и не остаётся.

И всё-таки, когда Вилис, бросив случайный взгляд в глубь двора, вдруг схватил почти готовую стрелу и пренебрежительно отшвырнул её в сторону, словно ненужную щепку, да так, что хрупкий шедевр оружейного искусства треснулся боком о поленницу, Ивар от удивления и огорчения чуть не свалился с чурбана.

Даже неожиданное появление Риты, которая вдруг возникла совсем рядом с навесом, не смогло погасить возмущения. Маленькому Ивару и в голову не могло прийти, что издевательская, как ему казалось, выходка Вилиса связана именно с появлением соседской девочки.

А Вилис, ещё не зная, заметила или не заметила Рита, каким ребячьим делом он тут занимался, решил для уверенности перейти в наступление.

— Хо-хо, кого я вижу! — Он громко расхохотался. — Точь-в-точь мокрая курица!

Рита и в самом деле выглядела потешно. «Будто вытащили из банки с клеем!» — думал Ивар. Рыжие волосы слиплись в прямые хвостики, мокрое платье плотно облепило длинное туловище. Девочка из-за этого казалась невероятно худой и больше походила не на мокрую курицу, а на шкодливого котёнка, угодившего в воду.

Вроде бы смешно, вроде бы хохотать надо — и в то же время Ивар никак не мог разделить шумного насмешливого веселья своего брата. Наоборот, он взирал на Риту с восхищением. Надо ведь, бежала по лесу в грозу под ливнем! Попробуй он дома заявиться к матери в таком виде. А Вилис над ней ещё и смеётся!

Но Рита и не думала обижаться на Вилиса. Девочка вообще не придавала никакого значения таким мелочам, как насмешки. К тому же она давно знала Вилиса, его острый язычок, привычку «вязаться». Поэтому только молча посмотрела на него, спокойно и открыто, и Вилису сразу сделалось неловко.

Чтобы скрыть замешательство, он снова хохотнул, затем опустил глаза и вдруг спросил:

— Э, где ты ногу пропорола?

Рита ответила не сразу. Она в это время с любопытством рассматривала маленького Ивара. Так вон он какой, двоюродный брат Вилиса из Риги! Ходит, наверное, каждый день по тем самым знаменитым рижским бульварам, о которых Рита лишь в книгах читала, мимо тех самых гигантских зданий, фотографии которых появляются в газетах и журналах. Двести километров до Риги. За всю жизнь она никуда не выезжала из своего лесного мирка — ну разве только в районный центр. И поэтому каждый человек из Риги для неё почти что житель другой планеты.