Цепная реакция - Лагздынь Виктор Оттович - Страница 21

В конце вырубки следы опустошения были свежее. Трава тут росла пониже, под ногами скрипели мелкие ветки и полосы коры.

— А что бы ты сделал, если бы оказался здесь во время такой вот бури? — нарушил молчание Ивар.

— Не знаю… Попробовал бы, наверное, укрыться под сосной поохватистей. Но всё равно… В бурю тут, в лесу, ручаться ни за что нельзя.

Ивар долго колебался: спросить или не спросить о том, что его сейчас беспокоит? Наконец решился:

— Но ведь… такие бури бывают не часто?

Вилис сразу заулыбался:

— Думаешь, как бы не налетела? Не бойся, сегодня не налетит.

Ивар немножко покраснел — к счастью, в темноте этого не было видно.

— И вовсе нет! Я не боюсь, откуда ты взял? Просто так, что ли, спросить нельзя?

После вырубки лес пошёл иной, чем у речки. Деревья здесь росли пореже, кустарники тоже были не такие густые. Идти стало легче.

— Ну вот, уже совсем близко. Давай пробежимся! — предложил Вилис.

И понёсся неслышно по мягкому мху. Ивар хромал позади, словно подбитый заяц.

21.03

Надежда не обманула — через канаву и в самом деле лежало бревно. Но…

До сих пор Эдгар видел это бревно лишь издали, впервые он подошёл к нему так близко. И тут, к своему величайшему разочарованию, открыл, что оно иструхлявилось. Не то чтобы прогнило насквозь и только ступи — переломится. Но серый, весь в трещинах верхний слой время изгрызло широкими щербинами, и местами бревно совсем истончало. Попробуй угадай, где из-под твоей ноги вывалится прогнивший кусок, и ты глазом не успеешь моргнуть, как окажешься в воде!

Когда-то к бревну для большей надёжности было прилажено что-то вроде перил из жердей. Но всё давно уже пообломалось, лишь несколько старых расщеплённых досок валялось на другом краю канавы.

Эдгар забрался на толстый конец бревна, постоял в нерешительности. Сделал шажок, но тут же с поспешностью убрал ногу на прежнее место.

Попробовал снова. На этот раз он прошёл по бревну целый метр — и опять вернулся. Проклятая вода! Вот тянет и тянет вниз! Если бы не вода, перешёл бы на ту сторону с завязанными глазами. А так… Сознание того, что ни в коем случае нельзя ни упасть, ни спрыгнуть, лишает уверенности. От потока рябит в глазах. Кажется, что балка не лежит на месте, а движется против течения.

Но и стоять тоже нельзя. Чем дольше смотришь на воду, тем хуже…

Эдгар набрался решимости, выпрямился. Он не будет смотреть под ноги — очень просто! Балка вовсе не переброшена через канаву с водой — она лежит на земле. Пробежать по ней — раз плюнуть!

На этот раз он быстро прошёл почти до середины. И тут почувствовал, что не устоит. Свесился в сторону всем телом, замахал руками, выпрямился. И неожиданно для себя самого оказался на краю канавы — опять там, откуда начинал переход.

Постоял, облизнул сухие губы. Да что же такое! Неужели он так и не сможет перейти?

А время уплывало — секунда за секундой, минута за минутой. На руке Эдгара тикали часы. Ему представилось, что сквозь дождь слышатся быстрые размеренные шаги. Пионерская цепочка не ждёт, она движется, спешит…

И вот тут-то ему пришла в голову спасительная мысль. Да как он не сообразил раньше? Это же так просто!

Эдгар уселся верхом на бревно и, отталкиваясь руками, стал продвигаться вперёд. Пусть не так быстро, пусть не слишком мужественно на вид, зато абсолютно надёжно!

Вскоре он оказался на другом конце бревна. Ладони ободраны, в ноге заноза. Да всё это мелочи, не стоящие внимания! Главное — он всё-таки перебрался через проклятую канаву!

Обрадованный Эдгар резво вскочил на ноги. Цель его трудного похода была видна — в одном из окон зундской усадьбы зажёгся огонёк. Он тепло светил сквозь пелену дождя и казался ближе, чем был на самом деле.

Уже свет зажгли! Эдгар бросил быстрый взгляд на часы. Десятый час — с ума сойти!

Он побежал прямо на огонёк. А тот будто манил и поддразнивал. Как ни торопился Эдгар, огонёк словно отодвигался всё дальше и дальше, расстояние до него никак не сокращалось.

21.07

Контору лесничества ярко освещала стоваттная электрическая лампочка. Вокруг неё бесшумно кружилась ночная бабочка. Гунар оторвался от книги, которая лежала перед ним на столе счетовода, и некоторое время наблюдал за странным танцем.

Через открытые двери веранды в комнату доносился монотонный шум дождя, время от времени его перекрывал отдалённый рокот. Отец за своим письменным столом шелестел бумагами. На кухне гремели кастрюли — мать готовила ужин.

Гунару нравилось по вечерам сидеть в просторном безлюдном помещении, уставленном канцелярскими столами и шкафами. Контора находилась в одном доме с их квартирой, за стенкой. Сам лесничий не жил в Зундах, жилая же комната счетовода помещалась на втором этаже. Заместитель лесничего Дронис, отец Гунара, имел обыкновение по вечерам работать в пустой тихой конторе. Он приводил в порядок скопившиеся за день рабочие бумаги. Каждую надо было просмотреть, пронумеровать, подшить в папку. Отец ворчал, перебирая многочисленные листки, ругая бюрократов и канцеляристов, но дело своё делал: пока все эти бумажки не отменили, кто-то ведь должен содержать их в порядке. И шуршал, шуршал бумажный поток.

Внезапно Гунар повернул голову к окну — во дворе послышались новые звуки. Звякнула цепь, коротко взлаял Ча?рис. Гунар посмотрел на отца, но он, погружённый в работу, кажется, ничего не слышал. А ведь Чарис не из породы брехунов, зря лаять не станет… Вот опять! Кто-то чужой. Человек или, может быть, зверь? Если судить по лаю Чариса, этот «кто-то» движется не по дороге, а со стороны леса или болота. Неужели в самом деле зверь?

А Чарис уже вовсю заливался лаем. Значит, точно: не лесник и не рабочий. Их всех Чарис знает наперечёт и поприветствует лаем лишь для порядка — коротко, негромко, без всякого энтузиазма.

Вот и отец поднял голову, насторожился. За окном хрустнул гравий, на ступеньках веранды раздались шаги.

Вилис вошёл в контору первым, следом Ивар. На секунду яркая лампочка ослепила малыша, и он повторил «здравствуйте» вслед за своим старшим братом, толком даже не видя, кого приветствует. А когда глаза привыкли к свету, Ивар разглядел за столом полного мужчину в тенниске. Он казался немного удивлённым, но радушно улыбнулся ребятам и так доброжелательно ответил на их приветствия, что Ивар подумал: хороший дядька!

Он никогда ещё не был в Зундах, поэтому осмотрелся с любопытством. И тут же увидел, что в стороне, у стола, стоит худощавый темноволосый мальчик. Им мог быть только Гунар, соученик Вилиса, из-за которого и был предпринят их полный приключений поход.

С первого взгляда Гунар казался некрасивым: длинное вытянутое лицо, узкие глаза, над которыми нависали кустистые брови. У него была привычка выпячивать подбородок, слегка обнажая зубы — словно тесный воротник сдавливал ему шею. Но если всмотреться внимательней, нельзя было не заметить его умного, наблюдательного взгляда. Плавность движений, неторопливость говорили о рассудительности и уравновешенности. После нескольких произнесённых им фраз становилось ясно, что у Гунара великолепно развито чувство юмора, только воспринимает он шутку по-своему, сдержанно и нешумно. И вообще он казался много старше своих лет. Напускная бравада Вилиса на фоне его невозмутимого спокойствия воспринималась как самое настоящее ребячество.

Ивар сразу почувствовал к незнакомому парню симпатию и уважение. Вот кому можно довериться полностью, без опасения быть обманутым или высмеянным!

Вилис направился к Гунару, и только сейчас Ивар заметил грязь, которую оставлял брат на чистом полу. Он тут же посмотрел на свои ноги. Так и есть: с сандалий стекает тёмно-коричневая жижа! Мокрые следы ног тянутся по всей комнате от самой веранды.

Вилис перехватил встревоженный взгляд младшего брата и обернулся. Ох, что они наделали! Охватившее его чувство вины и стыда усугублялось ещё и тем, что всё это происходило на глазах отца Гунара, а Дронис в понимании Вилиса был очень большим человеком, которого слушались и уважали окрестные лесники. Он слегка покраснел и оглянулся на помощника лесничего. Тот сразу всё понял и широко улыбнулся: