Хороший день, чтобы воскреснуть - Ольховская Влада - Страница 1

Влада Ольховская

Хороший день, чтобы воскреснуть

© Ольховская В., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Пролог

Освобождение из тюрьмы не принесло той радости, которой следовало бы ожидать. Только апатию. Лия совершенно четко осознавала, что там, за этими стенами, забором и колючей проволокой ее давно уже никто не ждет.

Многие из заключенных ожидают этого дня, отсчитывают не то что месяцы – часы до освобождения. А потом улыбаются всем, даже тем, кого раньше терпеть не могли, прощаются и надеются больше сюда не вернуться. Потому что у ворот их уже встречают близкие… Да и тем, кого не встречают, тоже неплохо. Они вполне довольны всем, что имеют, и рады повеселиться всласть на свободе, где их больше никто не будет сдерживать.

У Лии всего этого не было. Она не представляла, как дальше будет жить. А главное – зачем? Ради кого? Все рухнуло в одночасье!

Прошлое, полное побед и надежд, теперь казалось сном. Не может быть, чтобы у нее все было так хорошо! В последние годы чудеса случаются с другими, не с ней. Значит, и ее счастье можно считать иллюзией.

Но ведь она помнила все! Вспышки фотокамер и свой счастливый смех. Подъем на верхнюю ступеньку пьедестала и этот особенный тяжелый вес медали на шее. Маленький букетик цветов в руках и знакомая мелодия гимна. Это было ради нее.

Одно счастье – такое, второе – еще более значимое. Уже не очевидное, зато предназначенное только для нее. Искристые детские глаза, в которых светится любовь к ней и в дни побед, и в моменты поражений. Радость, гордость, ее будущее – эти воспоминания перекрывались другими, кровавыми, которые въелись в нее как кислота.

Ее сын погиб. Лия до сих пор не понимала, почему не сошла с ума от горя, когда держала в руках холодное, окоченевшее уже тельце. А может, и сошла? Потому что в прошлом она не знала, что способна на убийство.

Но ведь он заслужил это, тот подонок! Он убил Тимура, Лия убила его. Она не сомневалась в том, что делает, готовилась долго, о неудаче даже не думала. А когда все произошло, не пыталась скрыться от полиции. Зачем? Ради чего ей скрываться? Свою жизнь она продумала ровно до того момента, как совершилась месть.

Потом были суд, приговор, тюрьма. Лия не знала, как ей умереть, а жить больше не умела. Она как будто спала наяву. Сокамерницы пытались поначалу цеплять ее, когда узнали, какая звезда к ним попала. Но быстро оставили в покое: почувствовали, что она странная. Да и по-человечески многие из них ее понимали.

Она убила того, кто изнасиловал и избил до смерти ее ребенка. Кровь за кровь. Принцип, близкий даже закоренелым уголовницам.

Лия не знала, куда ушло время. Годы проплыли мимо нее. Хотя и срок был небольшой: ее адвокат поработал на славу, женщина провела за решеткой чуть больше двух лет. Лия слышала, что друзья наняли ей очень хорошего адвоката. Впрочем, она с ним толком не общалась, она тогда мало говорила, и все больше по делу.

Друзья тоже исчезли. К моменту ее освобождения прошлое растаяло как дым, рядом не осталось никого. Или почти никого.

– Похудела совсем, – вздохнул Петр Семенович, забирая у нее сумку. – Ты уже закончила с документами? Можно ехать?

Лия кивнула. Она пыталась разжечь в себе благодарность, признательность к человеку, стоящему перед ней. Но ничего не было. Лишь пустота.

Ее бывший тренер тоже это заметил:

– Я смотрю, тебя до сих пор не отпустило. Понимаю… Это большое горе для матери. И не только для тебя, я сам Тимурчика без слез вспомнить не могу! Но… ты ведь свободна. Что произошло, то произошло, нужно как-то забывать.

– Я не могу его забыть, – тихо ответила Лия.

– Ты думаешь, он бы такого хотел? Чтобы мамка его заживо себя хоронила? Брось! Я понимаю, тебе нужен период на адаптацию, все-таки тюрьма и освобождение из нее – это большой стресс… Ты не думала о том, чтобы пройти психологическую реабилитацию?

– Нет.

– А ты подумай, подумай! Я знаю одну очень хорошую частную клинику. Ты совсем молодая, нельзя тебе на себе крест ставить. Может, еще в спорт вернешься? Да хоть бы и ради него! У тебя еще семья будет, дети…

Она слушала его и не перебивала исключительно из вежливости. Он ведь не со зла такие глупости говорит, он на самом деле заботится о ней. Логику Петра Семеновича несложно было отследить и понять.

Но Лия четко ощущала: не получится у нее ни начать жизнь заново, ни вернуться в большой спорт, хотя раньше именно его она считала центром своей жизни. А теперь что-то бесконечно важное исчезло, совсем не осталось энергии, чтобы даже пытаться восстать, как тот феникс, из пепла.

Отчасти Лия приветствовала это онемение. Без него она и не представляла, что почувствует, вернувшись в свою квартиру. Это был их дом, а теперь – только ее. Там не будет ни голоса, ни шагов, ни новых рисунков на холодильнике… И страшнее всего – войти в его комнату, опустевшую и ненужную, как разоренное гнездо.

Петр Семенович еще пытался разговорить, подбодрить ее, но понял, что у него ничего не получается. Он к таким ситуациям не привык, не знал, как подступиться, и чувствовалось, что ему неприятно от этого. Лия не хотела обижать тренера, ценила его заботу, но… эмоциональная пустота окутывала ее коконом. Она не видела выхода.

Он довез ее до дома, остановил машину у подъезда. В наступившей тишине было слышно, как мелкий дождь барабанит по лобовому стеклу.

– Хочешь, поднимусь туда с тобой? – предложил Петр Семенович.

– Не стоит.

– Я заезжал сюда иногда… Не часто, каюсь, но проверял, чтобы, не дай бог, кто не влез! Все хорошо, твоя квартира в порядке.

– Спасибо.

– И счета оплачены… Может, тебе продукты нужны?

– Я разберусь.

Она ничего не планировала наперед, но точно знала, что как-то справится. Ей ведь теперь много не нужно! А основные потребности удовлетворить несложно. Лия все ждала, что ответ придет сам собой: как жить дальше? Пока что достойных вариантов не придумывалось.

Тренеру она отказала не из вежливости, Лия действительно хотела пройти эту часть пути, самую трудную, в одиночку. Петр Семенович, должно быть, догадался об этом, потому что настаивать не стал. Он уехал, а она начала подниматься к себе.

Здесь все было знакомым и вместе с тем далеким, как изображение на старой фотографии. Детская площадка, куда она впервые рискнула вывести Тимура. Палисадник с цветами, ревностно охраняемый соседками с первого этажа. Высокие ступеньки лестницы, где «Мама, смотри, я через одну могу перепрыгнуть!»

От этих воспоминаний сердце сжималось, ныло, даже закаленное прежними испытаниями.

Наконец Лия дошла до своей квартиры. Внутри ее встретили духота, тишина и запах пыли. Тут никто не жил все эти годы… некому было жить. Прикрыв за собой входную дверь, она бросила сумку на пол и тяжело вздохнула.

Начать нужно с самого сложного. Опыт профессиональной спортсменки подсказывал, что это единственно правильный путь в любой ситуации. Зайти в его комнату, признать, что ее сын умер, и думать, как быть дальше. О самоубийстве Лия даже не помышляла, но и в то, что жизнь снова станет нормальной, не верила.

Она прошла к детской комнате, сделала паузу у двери, потом решительно шагнула внутрь.

И остолбенела.

Трехлетний мальчик сидел на краю кровати, беспечно болтая ногами, и смотрел в окно. Скупой осенний свет все равно не мог скрыть золотой блеск его кудряшек. Услышав ее шаги, мальчик повернулся к двери; огромные голубые глаза встретились с глазами Лии.

– Мама, – широко улыбнулся он, демонстрируя мелкие, молочные еще зубки.

– Тимур? – одними губами произнесла она.

Он был точно таким же, каким она помнила его… каким видела последний раз в живом состоянии. Не измученный, растерзанный труп, который долго не могли забрать у нее полицейские, а живой любопытный мальчишка, которого она тем утром собрала в детский сад.