Всадник без головы (худ. Н. Качергин) - Рид Томас Майн - Страница 9

Даже ружье — главное орудие его ремесла — было чрезвычайно примитивной работы. Это ружье было такого размера, что когда хозяин ставил его на землю, дуло доходило ему до плеча.

Зебу Стумпу было на вид около пятидесяти лет. Кожа у него была смуглая, а выражение лица на первый взгляд производило суровое впечатление. Однако, приглядевшись немного, вы начинали чувствовать, что этот человек не лишен спокойного юмора.

Зеб Стумп родился и вырос в штате Кентукки, молодость свою провел среди девственных лесов нижней Миссисипи, занимаясь исключительно охотой. Теперь, на склоне лет, он продолжал это же дело, но уже в дебрях юго-западного Техаса.

— Здоро?во! — лаконически приветствовал Зеб мустангера, загораживая дверь хижины своим большим телом.

— Добрый вечер, мистер Стумп, — ответил хозяин, вставая навстречу гостю. — Заходите и садитесь.

Охотник не заставил себя просить и, перешагнув порог хижины, неловко уселся на неустойчивом стуле. Сиденье было настолько низким, что колени Стумпа очутились почти на уровне его подбородка, а длинный ствол ружья, словно пика, поднялся на несколько футов над его головой.

— Проклятые стулья! — заворчал он, видимо недовольный неловким положением. — На что лучше какой-нибудь чурбан: чувствуешь, по крайней мере, что он под тобой не поедет.

— Попробуйте вот это, — сказал хозяин, указывая на кожаный сундук в углу комнаты. — Он, кажется, будет устойчивей.

Старый Зеб не возражал против этого предложения и пересел на сундук.

— Пешком, мистер Стумп, как всегда?

— Нет, моя старуха там; я привязал ее к дереву. Я не был на охоте.

— Вы, кажется, никогда не охотитесь верхом, не правда ли?

— Я не дурак, чтобы охотиться верхом на лошади.

— Но ведь в Техасе все так делают.

— Все ли так охотятся или нет, но это дурацкий обычай, обычай ленивых дураков. На своих на двоих я подстрелю больше дичи за один день, чем за целую неделю верхом на кобыле. Конечно, для вас, охотника за мустангами, лошадь необходима, но ежели вы охотитесь за медведем, оленем или диким индюком, то на лошади вы только их распугаете. Свою старую кобылу я держу только для того, чтобы перевозить на ней добычу.

— Кстати, вы ее оставили под открытым небом. Пусть Фелим поставит ее под навес. Ведь вы переночуете у нас?

— Благодарю. По правде сказать, я рассчитывал на ваше гостеприимство. Относительно моей лошади вы не беспокойтесь: она хорошо привязана.

— Может быть, вы хотите закусить? Фелим как раз готовит ужин. К сожалению, я ничего не могу вам предложить, кроме оленины.

— Что может быть лучше хорошей оленины? Разве только медвежье мясо. Давайте зажарим ее на горячих углях, я помогу стряпать. Мистер Фелим, если вас не затруднит, пройдите, пожалуйста, к моей кобыле и принесите дикую индюшку — она привязана к луке седла; я ее подстрелил по дороге.

— Чудесно! — воскликнул мустангер. — Наши запасы совсем истощились. В течение последних трех дней я охотился за одним замечательным мустангом и не брал с собой ружья. Фелим и я, а также Тара совсем изголодались за это время.

— Что же это за мустанг? — с интересом спросил охотник, как будто не обращая внимания на последнее замечание.

— Темно-шоколадная кобыла с белыми пятнами. Прекрасная лошадка!

— Чорт побери! Да ведь это как раз то, за чем я сюда приехал!

— Вот как?.

— Я видел этого мустанга, видел несколько раз в прерии. Вы говорите, это кобыла? Я этого не знал, так как она не подпускала меня к себе на расстояние полумили. Мне хотелось бы, чтобы вы попробовали поймать ее. Я вам скажу, почему. Я был в сеттльменте. Туда приехал один человек, которого я знавал еще по Миссисипи. Это богатый плантатор. Жил он на широкую ногу и особенно прославился своими пышными празднествами. Много оленей и индюков поставлял я для его стола. Его зовут Пойндекстер.

— Пойндекстер?

— Это имя знают все на берегах Миссисипи — от Орлеана до Сан-Луи. Он был богат, да, думаю, и теперь не беден, так как привел с собою сотню негров. Кроме того, с ним живет племянник, по имени Кольхаун, у которого имеются доллары, и делать парню с ними нечего, кроме как давать своему дядюшке в долг. Теперь, мой друг, я скажу, почему я хотел повидаться с вами. Единственная дочь плантатора, в которой он души не чает, большая охотница до лошадей. В Луизиане она ездила на самых бешеных, каких только можно было найти. Слышала она раз, как я рассказывал старику о крапчатом мустанге. С тех пор она не давала отцу покоя, пока тот не обещал ей, что не пожалеет денег тому, кто поймает эту лошадь. Он сказал, что даст двести долларов. Я знал, что все мустангеры сеттльмента сейчас же погонятся за мустангом, как только об этом узнают, поэтому, не сказав никому ни слова, я поспешил сюда на своей старой кобыле.

— Пойдемте со мной, мистер Стумп, — сказал молодой ирландец, вставая со стула и направляясь к дверям.

Охотник пошел за ним, несколько удивленный неожиданным приглашением.

Морис повел своего гостя к навесу, где был привязан крапчатый мустанг.

— Похожа ли эта лошадь хоть сколько-нибудь на того мустанга, о котором вы говорили, мистер Стумп?

— Чорт меня возьми, если это не тот самый мустанг! Готово, уже пойман! Двести долларов ваши. И будь я проклят, если он не сто?ит каждого пенни этой суммы! Ну и красота! Вот будет радость для мисс Пойндекстер! Она сойдет с ума от восторга!

Глава VII

БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ

Неожиданное открытие, что крапчатый мустанг уже пойман, сильно приподняло настроение старого охотника. Этому немало способствовало также содержимое той бездонной бутыли, в которой, вопреки опасениям Фелима, все же нашлось еще достаточное количество виски.

Оживленная беседа сотрапезников касалась главным образом охотничьих похождений и происшествий с индейцами.

Поскольку Зеб Стумп был большим знатоком охотничьих дел, немудрено, что он говорил больше всех. А Фелим только время от времени выражал вслух свое изумление по поводу удивительных происшествий.

Однако беседа прекратилась еще задолго до наступления полуночи. Вероятно, опорожненная бутыль больше других причин заставила собеседников подумать об отдыхе.

Старый охотник привязал свою кобылу на длинную веревку, чтобы она могла пастись, и захватил с собой с седла старое, пожелтевшее одеяло, которое составляло его обычную постельную принадлежность.

— Ложитесь на мою кровать, — вежливо предложил ему хозяин, — а я лягу на полу, подстелив лошадиную шкуру.

— Нет, — ответил гость, — ни одна из ваших полочек не годится для того, чтобы Зеб Стумп мог спать на ней. Я предпочитаю землю. Мне лучше всего спится на земле, да и, кроме того, нет опасности свалиться.

— Если вам так нравится, ложитесь на полу; вот здесь будет лучше всего, я вам постелю шкуру.

— Молодой человек, пожалуйста, не беспокойтесь — не стоит напрасно тратить время. Такой малый, как я, не может спать ни на каком полу. Его постель — зеленая трава прерии.

— Неужели же вы собираетесь спать под открытым небом? — воскликнул изумленный мустангер, увидя, что гость с перекинутым через плечо одеялом направляется к выходу.

— Да, и ничего другого я не намерен делать.

— Но послушайте, ведь ночь холодна, вы продрогнете!

— Это пустяки. Пусть я немного продрогну, все же это лучше, чем задыхаться без воздуха под крышей.

— Вы шутите, мистер Стумп?

— Молодой человек! — горячо отозвался охотник. — Зеб Стумп за последние шесть лет ни разу еще не растянул своих старых костей под крышей. У меня когда-то было что-то вроде дома — в дупле старой смоковницы. Это было на Миссисипи, когда моя старуха была еще жива и я сохранял это жилище ради нее. После ее смерти я перебрался в Луизиану, а потом сюда. С тех пор синее небо Техаса и днем и ночью — моя единственная крыша.

— Если вы предпочитаете спать снаружи…

— Да, я предпочитаю, — коротко ответил охотник, переступая порог и направляясь на зеленую лужайку, расположенную между хижиной и речкой.