Мегрэ и убийца - Сименон Жорж - Страница 20

— Не знаю. Ограблениями занимается улица де Соссэ. Меня же интересуют семь ударов ножом, стоивших жизни молодому человеку.

Когда Мегрэ вышел из кабинета следователя, журналистов уже не было: они ожидали его в том же, если даже не более многочисленном составе в коридоре уголовной полиции. Четверых подозреваемых видно не было: их отвели в кабинет и сторожили там.

— Что происходит, комиссар?

— Ничего особенного.

— Вы занимаетесь ограблением в Жуи-ан-Жозас?

— Вам прекрасно известно, что оно не имеет ко мне отношения.

— Почему этих четверых привели сюда, а не отправили на улицу де Соссэ?

— Ладно! Сейчас я все вам расскажу.

Комиссар внезапно решился. Гюэ, разумеется, сказал им о связи между этими делами. В газетах появится не особенно точная и тенденциозная информация, так не лучше ли рассказать правду?

— У Антуана Батийля, господа, была страсть, он записывал то, что сам называл человеческими документами. С магнитофоном на ремне он отправлялся в публичные места — кафе, бары, танцевальные залы, рестораны, даже в метро и незаметно включал аппарат. Во вторник вечером, около половины десятого, он находился в кафе на площади Бастилии и, по обыкновению, включил магнитофон. За соседним столиком сидели…

— Грабители.

— Трое из них. Дозорного там не было. Качество записи невысокое. Тем не менее можно разобрать, что речь идет о послезавтрашней встрече, а также о том, что какая-то вилла находится под наблюдением. Меньше чем через час, на улице Попенкур на молодого человека нападают и наносят семь ножевых ранений, одно из которых оказалось смертельным.

— Вы считаете, что это был один из четырех грабителей?

— Я ничего не считаю, господа. Моя работа заключается не в том, чтобы считать, а в том, чтобы собирать улики и добиваться признания.

— Нападавшего кто-нибудь видел?

— Двое прохожих, находившихся на определенном расстоянии, и дама, живущая напротив места преступления.

— Вы считаете, грабители поняли, что их разговор записан?

— Повторяю еще раз: я ничего не считаю. Это одна из возможных гипотез.

— Значит, один из них шел за Батийлем, пока они не очутились в достаточно пустынном месте и… Убийца забрал магнитофон?

— Нет.

— Как вы это объясняете?

— Никак.

— Прохожие, о которых вы упомянули… Речь, видимо, идет о супругах Пальятти? Видите, нам известно больше, чем кажется. Стало быть, эти Пальятти бросились вперед и помешали ему…

— Нет. Он нанес четыре удара. Отошел, потом вернулся назад и ударил еще трижды. Он вполне мог сорвать магнитофон с шеи у жертвы.

— Таким образом, тут ничего не ясно?

— Я собираюсь допросить этих господ.

— Всех вместе?

— По очереди.

— С кого начнете?

— С матроса Ивона Демарля.

— Как скоро вы закончите?

— Понятия не имею. Можете оставить здесь кого-нибудь одного.

— И пойти выпить пива? Прекрасная мысль! Спасибо, комиссар.

Мегрэ тоже охотно выпил бы пива. Он зашел в кабинет и позвал Лапуэнта, знавшего стенографию.

— Садись, будешь записывать, — буркнул он и обратился к Жанвье:

— Приведи-ка сюда того, чья фамилия Демарль.

Бывший матрос вошел со скованными руками впереди.

— Сними с него наручники. А вы, Демарль, садитесь.

— Что вы хотите мне устроить? Карусель? Имейте в виду я упрямый и не позволю…

— Скоро кончишь?

— Я спрашиваю, почему там, наверху, меня допрашивали в присутствии адвоката, а здесь я один…

— Это объяснит вам господин Гюэ при следующей встрече. Среди отобранных у вас предметов имеется складной нож…

— Значит, вы из-за этого притащили меня сюда? Да я уже лет двадцать таскаю его в кармане. Его подарил мне дружок, когда я еще рыбачил в Кемпере — до того, как поступил на трансатлантик.

— Давно вы им пользовались в последний раз?

— Я каждый день режу им мясо, как в деревне. Может, это не слишком элегантно, но…

— Во вторник вечером вы с двумя приятелями были в кафе «Друзья» на площади Бастилии.

— Вам видней. А я, знаете, назавтра уже не помню, что делал накануне. Котелок у меня не очень-то.

— Там были Мила, рамочник и вы. Вы разговаривали об ограблении, правда, обиняками; вам было поручено добыть машину. Где вы ее украли?

— Что?

— Машину.

— Какую машину?

— Вы, конечно, понятия не имеете, где находится улица Попенкур?

— Я не парижанин.

— Никто из вас не заметил, как за соседним столиком молодой человек включил магнитофон?

— Чего?

— Вы не вышли следом за этим молодым человеком?

— Зачем? Уверяю вас, это не по моей части.

— Ваши сообщники не поручали вам завладеть кассетой?

— Ну и дела! Теперь какая-то кассета! Это все?

— Все, — отрезал Мегрэ и обратился к Жанвье:

— Забирай его в свободный кабинет. Все сначала.

Жанвье должен был задавать ему те же вопросы, примерно теми же словами и в той же последовательности. Потом его сменит третий инспектор.

В данном случае Мегрэ не очень-то верил в успех, но это было единственным действенным средством. Такой допрос мог длиться часами. Однажды после тридцатидвухчасовой карусели человек, которого допрашивали в качестве свидетеля, признался в совершении преступления. А ведь полицейские несколько раз готовы были его отпустить — так ловко прикидывался он невиновным.

— Приведите Мила, — сказал комиссар Лурти, заглянув в инспекторскую.

Бармен знал, что он хорош собой, считал себя умней и опытней сообщников и, казалось, играл свою роль не без удовольствия.

— Вот как! Болтуна здесь нет? — спросил он, не увидев адвоката. — Вы считаете себя вправе допрашивать меня в его отсутствие?

— Это мое дело.

— Я сказал это просто потому, что мне не хотелось бы, чтобы из-за мелочи процедуру сочли незаконной.

— За что вы судились в первый раз?

— Не помню. Да к тому же у вас наверху есть мое дело. Вы лично мной никогда не занимались, но лавочку вашу я малость знаю.

— Когда вы заметили, что ваш разговор записывают?

— О каком разговоре и о какой записи вы говорите?

У Мегрэ хватило терпения задать все намеченные вопросы, хотя он и знал, что это бесполезно. Сейчас Лурти будет повторять их без передышки — так же, как это уже делает Жанвье. Настала очередь рамочника. На первый взгляд он казался робким, однако обладал не меньшим хладнокровием, чем остальные.