Мегрэ и субботний клиент - Сименон Жорж - Страница 18

— Он был столяром… У него мастерская в самом конце тупика… Если вы хотите все знать, то он реставрирует старинную мебель…

— У вас есть братья и сестры?

— Сестры…

— Значит, вы единственный сын у родителей?.. Отец не пытался обучить вас своей профессии?.. Это ремесло, насколько я знаю, постепенно исчезает, но оно дает возможность прилично зарабатывать на жизнь…

— До шестнадцати лет я работал с ним…

Он нарочно говорил так, будто отвечал на уроке домашнее задание.

— А что произошло после?

— Мне надоела эта работа.

— Вы предпочли стать строительным маляром?

— Не сразу… Я хотел стать велогонщиком… Не шоссейным, как велосипедисты, участвующие в гонке «Тур де Франс», а трековым велогонщиком!.. Два года подряд я участвовал в гонке юниоров в Вел д'Ив…

— Это позволяло вам безбедно существовать?

— Конечно, нет. Поэтому я и понял, что слишком тяжеловат и никогда не стану настоящим мастером и бросил велосипед… Желаете знать, что было дальше?

Мегрэ утвердительно кивнул головой, выпустил небольшую струю табачного дыма, поигрывая карандашом.

— Я досрочно поступил на военную службу, чтобы быстрее ее закончить…

— У вас уже появились какие-то планы?

— Разумеется… Зачем мне скрывать это от вас… Я хотел заработать достаточно денег, чтобы стать свободным человеком…

— Чем вы занимались, вернувшись в Париж?

— Сначала я работал в гараже, где жизнь мне показалась слишком монотонной… Да и потом хозяин постоянно придирался ко мне, да и работать приходилось не восемь, а одиннадцать часов в день… Несколько месяцев я был учеником слесаря… Наконец, один приятель помог мне устроиться в малярную мастерскую…

— К Планшону?

— Нет, тогда еще к другим хозяевам… К Дежардену и Броссу, их мастерская находится на бульваре Рошешуар… То есть, недалеко от Монмартра и улицы Толозе.

— У вас появились сбережения?

Пру разгадал, о чем думал Мегрэ.

— Конечно…

— Большие?

— Я откладывал, сколько мог…

— Когда вы поступили на работу к Планшону?

— Чуть более двух лет назад… Я поссорился с одним из хозяев… Кроме того, та мастерская была слишком большая… А мне хотелось работать у какого-нибудь мелкого хозяина-маляра…

— Вы жили по-прежнему со своими родителями?

— Я уже давно жил один в меблированных комнатах…

— Где?

— Вниз по улице Лепик… В гостинице «Босежур»…

— Предполагаю, вы познакомились с Планшоном в одном из кафе, и он сказал вам, что ищет хорошего рабочего?

Пру посмотрел на комиссара, снова нахмурил брови, и Мегрэ не удивился, что он почти так же реагировал на вопросы, как и Рене.

— Что вы хотите от меня услышать?

— Ничего… Мне просто интересно знать… Планшон бывал в кабачках в своем квартале… Естественно, можно подумать…

— Вы все понимаете превратно…

— Могло случиться и так, что вас повстречала мадам Планшон, или когда она пришла на рынок, или…

— Вы пригласили меня сюда, чтобы рассказывать мне все эти глупости?

Казалось, что он вот-вот встанет со стула и направится к двери.

— До того, как поступить на работу к Планшону, я с Рене не был знаком. Это раз! И не она помогла мне устроиться в мастерскую своего мужа. Это два! Понятно?..

Мегрэ повторил со странной улыбкой на губах:

— Понятно!.. Вы пришли по объявлению?.. Проходя мимо входной решетки, вы заметили небольшой листок, в котором предлагалось место рабочего?..

— Никакого листка не было… Я пришел туда наудачу, и оказалось, что мастерской действительно требовался рабочий…

— Через сколько времени вы стали любовником мадам Планшон?

— Позвольте! Есть ли у вас право вмешиваться в личную жизнь людей?

— Но ведь Планшон пропал.

— Это утверждаете только вы.

— Вы можете не отвечать.

— А если я не отвечу на этот вопрос?

— Мне придется сделать соответствующий вывод.

Пру с высокомерным видом процедил:

— Ну, где-то через неделю…

— То есть, почти сразу же после вашего поступления на работу?

— Да, мы очень быстро сошлись…

— Вы знали о том, что с ней, как вы выразились, сошлось большинство ваших товарищей?

Внезапно кровь прилила к щекам Пру, и какое-то время он яростно сжимал челюсти.

— Вы знали об этом? — настойчиво добивался ответа Мегрэ.

— Это вас не касается.

— Вы любите ее?

— Это мое личное дело…

— Когда вас застал Планшон?

— Он нас не застал…

Мегрэ притворился, что удивлен этим словам.

— Я думал, что он застал вас на месте преступления, и поэтому он…

— Что, поэтому он?

— Минутку… Дайте мне привести свои мысли в порядок… Вы были одним из рабочих Планшона и при случае спали с его женой… Вы продолжали жить на улице Лепик?

— Да…

— И вот однажды вы перебрались в дом на улицу Толозе и таким образом вытолкнули из кровати Планшона, чтобы занять его место…

— А вы его видели?

— Кого?

— Планшона… Вы только что сказали, что он должен был вам позвонить… Значит, он встречался с вами… Он приходил к вам?.. Он на нас жаловался?..

Взгляд Мегрэ стал неясным, и вся его персона источала раздражающую пассивность. Будто не слыша вопроса, он равнодушно глядел в окно и, затягиваясь дымом из трубки, шептал что-то, как будто сам себе:

— Я пытаюсь представить себе эту сцену… Планшон возвращается вечером к себе домой и видит раскладушку, которую для него приготовили в столовой… Разве не удивился ваш хозяин?.. До этого времени он ничего не знал о том, что творилось у него за спиной. И вот он внезапно узнает, что больше не имеет права спать в собственной постели…

— Вас это забавляет?

Пру, похоже, сохранял спокойствие, только глаза у него стали более жесткими и заблестели, и время от времени было слышно, как он сжимал челюсти.

— Вы ее так любили?

— Это моя жена!

— По закону — она еще жена Планшона… Почему ваша любовница не развелась?..

— Потому что для развода необходимо согласие обоих супругов, а он упорно отказывался дать ей развод…

— Может, он ее тоже любил?

— Я этого не знаю. Да и не хочу знать. Спросите у него сами… Если вы с ним встречались, то так же прекрасно, как и я, знаете, что он не мужчина… Он тряпка!.. Он выродок!.. Он…

Голос Пру был полон злобы.

— Он отец Изабеллы…

— А знаете ли вы, что Изабелла скорее хочет видеть меня в этом доме, чем этого типа, который каждый вечер набирается и плачется у кровати дочери?..

— До того, как вы поступили к нему на работу, он не пил…

— Это он вам сказал?.. И вы ему поверили?.. В таком случае, мы напрасно теряем здесь время…

— Верните мне документ, задайте мне вопросы, которые у вас еще остаются, и давайте на этом закончим… Меня совсем не волнует, что вы обо мне плохого мнения…

— Есть одна вещь, которая мне непонятна.

— Только одна? — с иронией спросил Пру. А Мегрэ, словно не слыша, продолжал рассуждать вслух медленным и монотонным голосом:

— Вот уже чуть больше двух недель, как Планшон уступил вам свою долю в деле… Ваша любовница и вы стали владельцами его мастерской… Думаю, Планшон уже не желал работать под вашим началом!..

— Конечно, поэтому он и уехал…

— Да, но он проработал после этого еще две недели…

— Вас это удивляет, потому что у вас своя логика. Вы считаете, что люди должны вести себя так или так, а не иначе… Однако бывает, что человек поступает иногда вопреки всякой логике… Иначе он не спал бы два года на раскладушке, а жена его в это время спала со мной в соседней комнате… Что вы на это скажете?

— Итак, подписав акт о продаже, Планшон тем самым согласился уйти из дома?

— Именно об этом мы и договорились между собой…

— В какой-то степени у вас появилось право вышвырнуть его за дверь…

— Не знаю… Я не адвокат… Мы же согласились терпеть его присутствие еще две недели…

Слушая Роже Пру, комиссар мысленно представлял себе, как человек с заячьей губой исповедуется у него в гостиной на бульваре Ришар-Ленуар, а сквозь застекленную дверь виднеется стол, накрытый для ужина. Конечно, до прихода Планшон выпил несколько рюмок, как он сознался, для храбрости, да и сам Мегрэ, чувствуя, что силы посетителя тают, налил ему сливянки. Однако, несмотря на то что Планшон был не совсем трезв, исповедь его показалась комиссару правдивой.