Мегрэ и старики - Сименон Жорж - Страница 2

— И вы тоже? — простодушно спросил Мегрэ.

— Не бойтесь. Я не собираюсь вмешиваться в ваше расследование. Я поеду с вами только для того, чтобы убедиться, что там нет ничего, что могло бы вам помешать.

Пожилая дама тоже встала, и все четверо спустились по лестнице.

— Нам лучше взять такси, чтобы не привлекать внимания к лимузину министерства…

Ехать было совсем недалеко. Автомобиль остановился перед величественным зданием конца XVIII века, перед которым не было никакого скопления людей, даже ни одного зеваки. Под аркой было прохладно, а в помещении, больше похожем на гостиную, чем на привратницкую, восседал швейцар в униформе, такой же важный, как вахтер в министерстве.

Они поднялись на четыре марша по лестнице слева.

Лифт в холле из темного мрамора бездействовал. Старая служанка достала из сумочки ключ и открыла дверь орехового дерева:

— Сюда…

Она повела их по коридору до комнаты, на окнах которой, выходящих во двор, были закрыты ставни и шторы, щелкнула выключателем, и у письменного стола на красном ковре все увидели распростертое тело.

Мужчины сняли шляпы, а старая служанка вызывающе посмотрела на них. «Ну что я вам говорила?» — казалось, брюзжала она.

Не было нужды наклоняться над телом, чтобы убедиться в том, что граф де Сент-Илер мертв. Одна из пуль вошла в правый глаз и разворотила ему череп, а судя по дыркам на черной бархатной домашней куртке и по пятнам крови, еще несколько пуль поразили тело в разных местах.

Кромьер первым подошел к письменному столу:

— Посмотрите, кажется он занимался правкой гранок…

— Он писал книгу?

— Да, мемуары. Два тома уже вышли. Было бы нелепо усматривать в этом причину его смерти, так как Сент-Илер был человеком необыкновенно сдержанным, а его мемуары представляли собой скорее художественное, чем политическое произведение.

Кромьер разглагольствовал, слушал сам себя, и это начинало раздражать Мегрэ. Они вчетвером стояли в комнате с закрытыми ставнями и смотрели на труп старика, покрытый пятнами крови, в десять часов утра, когда за стенами ярко сияло солнце.

— Я полагаю, — пробурчал комиссар не без издевки, — что это дело касается прокуратуры?

В кабинете был телефонный аппарат, но Мегрэ не захотел к нему прикасаться.

— Жанвье, сходи позвони из привратницкой и сообщи об этом деле в прокуратуру и районному комиссару полиции…

Старуха переводила взгляд с одного на другого, как будто ей было дано задание следить за ними. Ее глаза смотрели жестко, в них не было ни симпатии, ни человеческой теплоты.

— Что вы делаете? — спросил Мегрэ, когда молодой человек с набережной Орсе открыл дверцы книжного шкафа.

— Я только взгляну… — И он добавил с самоуверенностью, неприятной в устах человека его возраста: — Моя миссия состоит в том, чтобы удостовериться, нет ли здесь документов, разглашение которых было бы нежелательным…

Был ли он так молод, как выглядел? В каком отделе министерства он состоял на службе? Не дожидаясь разрешения комиссара, он стал осматривать содержимое шкафа, открывать папки и потом ставить их на место.

Все это время Мегрэ нетерпеливо и нервно ходил взад-вперед.

Кромьер перешел к другим предметам обстановки, выдвигал разные ящики, а старая дама так и стояла у двери в шляпе и с сумочкой в руках.

— Будьте добры, проводите меня в его спальню.

Она пошла впереди человека из министерства, а Мегрэ остался в кабинете, куда вскоре вернулся Жанвье.

— Где они?

— В спальне…

— Что мы будем делать?

— Пока ничего. Я жду, когда этот господин уступит нам место.

Не только он раздражал Мегрэ, но и тот оборот, который принимало дело, а особенно, может быть, та враждебная атмосфера, в которую он вдруг окунулся.

— Комиссар полиции будет здесь с минуты на минуту.

— Ты сказал ему, в чем здесь дело?

— Нет, я только попросил его привезти с собой врача.

— А в отдел установления личности позвонил?

— Да, Мере со своими людьми уже выезжает.

— А в прокуратуру?

— Да, позвонил.

Кабинет был просторный и уютный. Хотя в нем не было ничего особенного, здесь чувствовался утонченный вкус, поразивший Мегрэ, как только он сюда вошел. Каждый предмет обстановки, каждая вещь были хороши сами по себе. И лежащий на полу старик с почти напрочь снесенной макушкой сохранял среди всего этого величественный вид.

Вернулся Кромьер в сопровождении старой служанки:

— Думаю, мне здесь делать больше нечего. Еще раз напоминаю вам, что необходимо быть осторожным и благоразумным. Тут не может быть и речи о самоубийстве, ведь в комнате нет никакого оружия. Вы со мной согласны? Вам нужно выяснить, была ли кража. Во всяком случае, будет очень нежелательно, если пресса поднимет шум вокруг этого дела…

Мегрэ молча смотрел на него.

— Если хотите, я вам позвоню, чтобы узнать новости, — продолжал молодой человек. — Возможно, вам понадобятся какие-нибудь сведения, тогда обращайтесь ко мне.

— Благодарю вас.

— В одном из комодов в спальне вы найдете письма, которые наверняка вас удивят. Это старая история, которую знают все на набережной Орсе, но она не имеет никакого отношения к сегодняшней трагедии. — Он уходил с явной неохотой. — Я полагаюсь на вас…

Старуха Ларрье пошла закрыть за ним дверь и вернулась уже без шляпы и сумочки. Она пришла не предложить комиссару свои услуги, а скорее следить за полицейскими.

— Вы ночуете в этой квартире?

Когда Мегрэ заговорил с ней, она не смотрела на него и, по-видимому, ничего не услышала. Тогда он повторил вопрос погромче. На этот раз она наклонила голову, повернув к нему здоровое ухо.

— Да, у меня есть маленькая комнатка рядом с кухней.

— А есть в доме другие слуги?

— Здесь нет.

— Вы занимаетесь уборкой и готовите еду?

— Да.

— Сколько вам лет?

— Семьдесят четыре.

— В котором часу вы видели хозяина последний раз вчера вечером?

— Около десяти.

— Он был в своем кабинете?

— Да.

— Он никого не ждал?

— Мне он ничего не сказал.

— А к нему кто-нибудь приходил иногда вечером?

— Да, его племянник.

— Где он живет?

— На улице Жакоб. Он антиквар.

— Его фамилия тоже Сент-Илер?

— Нет, это сын сестры хозяина. Его фамилия Мазерон.

— Ты записываешь, Жанвье?

— Утром, когда вы обнаружили труп… Вы ведь обнаружили его утром?

— Да, в восемь часов.

— Вам не пришло в голову позвонить месье Мазерону?

— Нет.

— А почему?

Она не ответила. Ее глаза, как у некоторых птиц, неподвижно смотрели в одну точку.

— Вы его недолюбливали?

— Кого?

— Мазерона.

— Это меня не касается.

Мегрэ понимал, что говорить с ней будет нелегко.

— Что вас не касается?

— Семейные дела.

— Племянник и дядя не ладили между собой?

— Я этого не говорила.

— Они друг друга понимали?

— Не знаю.

— Что вы делали вчера в десять вечера?

— Пошла к себе спать.

— А в котором часу вы встали сегодня?

— В шесть, как обычно.

— И вы не заходили в эту комнату?

— Мне нечего здесь было делать.

— Дверь кабинета была закрыта?

— Если бы она была открыта, я бы сразу заметила, что здесь что-то произошло.

— Почему?

— Потому что горели лампы.

— Как сейчас?

— Нет, люстра не горела, только настольная лампа и торшер в углу.

— Что вы делали с шести утра?

— Сначала умылась.

— А потом?

— Потом прибрала в кухне и пошла покупать круассаны.

— В квартире никого не было в это время?

— Как всегда по утрам.

— А дальше?

— Я приготовила кофе, позавтракала, а потом пошла с подносом в спальню.

— Постель была разобрана?

— Нет.

— Вчера вечером, когда вы отправились спать, на хозяине была эта же черная домашняя куртка?

— Как всегда по вечерам, если он никуда не уходил.

— А часто он уходил?

— Он любил ходить в кино.