Мегрэ и старая дама - Сименон Жорж - Страница 29

И действительно, Валентина спустилась к ним, как всегда похожая на изящную маркизу, как в тот раз, когда Мегрэ увидел ее впервые. Безукоризненно причесанные волосы, большие светлые глаза, ни морщинки на черном платье, и огромный бриллиант на корсаже — видимо, одна из «подделок».

— Вы наденете на меня наручники?

— Я начинаю верить, что вам бы это доставило удовольствие: как же, это было бы так театрально и придало бы вам вид невинной жертвы. Ну-ка, парень, уведи ее…

— Вы разве не поедете с нами в Гавр?

— Нет.

— Вы вернетесь в Париж? — спросил Кастэн.

— Завтра утром, после того как зайду за драгоценностями.

— Вы сами пошлете рапорт?

— Составь его. Тебе ведь известно теперь столько же, сколько и мне.

Кастэн окончательно перестал понимать комиссара.

— А что делать с этим?

Инспектор указал на Тео, который курил сигарету и старался держаться подальше от своего братца.

— Он не совершил преступления, которое прямо подпадало бы под действие закона. Он слишком труслив для этого. Но ты сможешь вызвать его в любое время, как только он тебе понадобится.

— Могу я уехать из Этрета? — спросил Тео с явным облегчением в голосе.

— Когда угодно.

— Проводите меня, пожалуйста, до отеля, там остались мои вещи и машина.

Да, конечно, он не меньше, чем Валентина, боялся Трошю. Мегрэ кивнул одному из инспекторов, приехавших из Гавра.

— Проводите этого господина. И разрешаю на прощанье дать ему пинок под зад.

Выходя из «Гнездышка», Валентина обернулась к Мегрэ и проговорила, еле шевеля губами:

— Вы считаете себя очень хитрым. Но последнее слово не за вами!

Мегрэ взглянул на часы, они показывали половину четвертого утра. Сирена, оповещающая о тумане, все еще продолжала завывать в ночной темноте. С ним остался лишь инспектор из Гавра, который заканчивал опечатывать двери, и Шарль Бессон, не знавший, куда девать свое огромное тело.

— Теряюсь в догадках, почему вы так грубо разговаривали со мной. Я ведь ничего не сделал!

Это была правда. И Мегрэ почувствовал нечто вроде угрызения совести.

— Клянусь вам, я никогда не мог даже предположить, что Валентина способна…

— Вы можете поехать со мной?

— Куда?

— В Ипор.

— Вы очень настаиваете на этом?

— В противном случае мне пришлось бы разыскивать такси, что нелегко в такой час.

Он вскоре пожалел о своей просьбе: Шарль нервничал, машину швыряло из стороны в сторону. Остановился он как можно дальше от низкого домика, который пятном выделялся из тумана.

— Вас подождать?

— Сделайте одолжение.

Бессон, сидевший в дальнем углу темной машины, слышал стук в дверь и голос комиссара, который произнес:

— Это я, Мегрэ.

Шарль видел, как зажглась лампа, как открылась и закрылась дверь. Он откусил кончик сигары.

Прошло полчаса, за это время Шарля не раз подмывало уехать. Затем дверь вновь открылась. Три фигуры медленно приближались к машине. Мегрэ открыл дверцу и сказал приглушенным голосом:

— Меня вы по пути подбросите до Этрета, а их отвезете в Гавр.

Мать, в траурной вуали, оставшейся от похорон Розы, то и дело начинала рыдать, зажимая рот носовым платком. Отец не проронил ни слова. Мегрэ тоже молчал.

В Этрета, выйдя перед своим отелем, он заглянул внутрь машины, разжал было губы, но не нашел что сказать и только медленно снял шляпу.

Он не стал раздеваться и не лег спать. В семь часов утра он доехал на такси до домика престарелой мадемуазель Серэ. То же такси доставило его до вокзала, он как раз успел на восьмичасовой поезд. Помимо чемодана, в руке у него был небольшой сафьяновый кошель в чехле непорочно-голубого цвета — точь-в-точь как глаза Валентины.