Мегрэ и порядочные люди - Сименон Жорж - Страница 20

— Вы сами сказали, что Жослены редко приглашали гостей и что у них не было близких друзей.

— Я понимаю…

— Вы готовы поклясться, что не догадываетесь, о ком идет речь?

Уши доктора стали пунцовыми, а лицо приняло еще более усталое выражение.

— Извините меня, господин комиссар, но там ждут дети…

— Вы отказываетесь говорить?

— Если бы я мог сообщить вам что-то конкретное…

— Вы хотите сказать, что у вас есть какие-то неясные подозрения?

— Думайте, как вам угодно… Не забывайте, что моя теща только что перенесла страшный удар, а она человек очень эмоциональный, несмотря на то что умеет владеть своими эмоциями… — Он пошел к двери, ведущей в коридор. — Не сердитесь на меня…

Мегрэ не протянул ему руки, довольствовавшись лишь кивком, а неизвестно откуда появившаяся горничная проводила комиссара до входной двери.

Он был зол не только на молодого педиатра, но и на себя самого, ибо неправильно взялся за этот допрос.

Ведь Фабр был единственным членом этой семьи, который мог что-то сказать, а Мегрэ не сумел заставить его говорить.

Впрочем, нет! Одно он узнал: Фабр даже глазом не моргнул, когда комиссар упомянул о встрече его тещи и незнакомца в кафе. Доктор не удивился. Он также был спокоен, услышав, что Жослен встречался с тем же человеком в полумраке пивной.

Комиссар шел по тротуару в надежде поймать такси, но все они проходили мимо с опущенным флажком.

Дождик перешел в настоящий ливень, и по улице побежали мутные потоки.

Если этот мужчина по очереди встречался с Рене Жосленом и его женой…

Он попытался рассуждать логически, но у него не хватало доводов… А может быть, незнакомец встречался и с дочерью? Или с самим доктором Фабром? И почему вся семья старалась умолчать о существовании этого человека?

— Эй, такси.

Наконец показалась свободная машина, и он торопливо влез в нее.

— Поезжайте прямо…

Он еще не знал, куда поедет. Первой мыслью было вернуться на набережную Орфевр, в свой кабинет, запереться там и поворчать всласть. Интересно, нашел ли Лапуэнт что-нибудь новое? Ему казалось, хотя уверен он не был, что бывшая консьержка уехала из Парижа и жила не то в Шарантоне, не то в Центральном районе.

Шофер медленно вел машину, время от времени с любопытством поворачиваясь к клиенту.

— А куда ехать от светофора?

— Налево…

— Как угодно…

И внезапно Мегрэ решил:

— Отвезите меня на улицу Даро…

— Куда именно? Она длинная.

— Угол улицы Сен-Готар…

— Ясно…

Мегрэ исчерпывал одну возможность за другой. Ему пришлось вытащить записную книжку и найти девичью фамилию мадам Жослен — де Лансье… Он помнил, что ее отец был полковником в отставке.

— Простите мадам, сколько лет вы служите консьержкой в этом доме?

— Восемнадцать лет, господин хороший, а от этого моложе не становишься.

— Вы не знаете, где-то здесь поблизости жил полковник в отставке по фамилии Лансье с дочерью?

— Даже не слыхала…

Второй дом, третий… Первая консьержка — женщина средних лет, была слишком молода, вторая не помнила, а третьей было не больше тридцати.

— А номер дома не знаете?

— Нет. Знаю только, что где-то недалеко от улицы Сен-Готар.

— Спросите в доме напротив… Консьержке там не меньше семидесяти… Говорите погромче, она глуховата…

Ему пришлось почти кричать. Она покачала головой:

— Полковника не помню, у меня совсем памяти не стало. После того как муж попал под грузовик, я уже не та.

Мегрэ собирался продолжать поиски, но она окликнула его:

— А почему бы вам не спросить у мадемуазель Жанны?

— Кто это?

— Она живет в этом доме лет сорок. Теперь уже не выходит, у нее больные ноги… Поднимитесь на седьмой, в глубине коридора, дверь никогда не заперта…

Постучите и входите… Она сидит в кресле у окна.

И в самом деле, он увидел там маленькую старушку, всю сморщенную, но с розовыми щечками и почти детской улыбкой.

— Лансье? Полковник? Ну как же! Прекрасно помню… Они жили на третьем этаже слева… У них была старая служанка… очень сварливая, она еще не могла поладить ни с кем из торговцев, и в конце концов ей пришлось делать покупки в другом квартале…

— У полковника была дочь, ведь так?

— Брюнетка, очень болезненная девушка. И брат тоже, бедняжка, его даже посылали в горы — лечиться от туберкулеза.

— Вы уверены, что у нее был брат?

— Так же уверена, как то, что сейчас вас вижу. А вижу я вас очень хорошо, несмотря на годы. Почему бы вам не присесть?

— Не знаете, что с ним стало?

— С кем? С полковником? Пустил себе пулю в лоб, что здесь в доме тогда творилось… В нашем квартале такое стряслось впервые. Он тоже болел, говорят, рак… Но я все-таки не одобряю, чтобы в себя стрелять…

— А сын?

— Что?

— Что с сыном стало?

— Не знаю… Последний раз видела его на похоронах…

— Он был моложе сестры?

— Лет на десять…

— Ничего о нем больше не слышали?

— Знаете, в таком доме люди вселяются и съезжают… Если посчитать всех, кто жил в их квартире с тех пор… Это вы молодым человеком интересуетесь?

— Он теперь уже не молодой.

— Если вылечился, тогда, конечно, уже не молодой… Наверное, женат, сам детишками обзавелся. — И добавила с хитрым огоньком в глазах: — Я-то замужем никогда не была. Вот потому и доживу до ста лет… Не верите? Приходите меня проведать лет через пятнадцать… Обещаю, что буду сидеть в этом кресле…

А вы каким ремеслом занимаетесь?

Мегрэ решил, что не станет волновать старушку, и только сказал, надевая шляпу:

— Да я все ищу…

— Тогда вас не упрекнешь, что вы ищете поблизости… Поспорить могу, что ни одна душа на нашей улице не вспомнит, кто такие Лансье… Это что, из-за наследства? Тому, кто его получит, повезло, что вы на меня напали… Так ему и передайте. Может, он тогда смекнет прислать мне чего-нибудь сладенького.

Через полчаса Мегрэ уже сидел в кабинете следователя Госсара. Он выглядел успокоившимся, но мрачным… Говорил тихо, не торопясь.

Чиновник слушал его с серьезным видом, и, когда рассказ был закончен, наступило долгое молчание, и слышно было, как из водосточной трубы Дворца правосудия льется вода.

— Что вы хотите предпринять?

— Вызвать их всех сегодня вечером на набережную Орфевр. Это будет проще, да и не так тягостно, как у них дома.

— Думаете, они заговорят?

— Кто-нибудь в конце концов заговорит.

— Делайте, как решили…

— Благодарю.

— Не хотел бы быть на вашем месте… И все-таки будьте поделикатнее… Не забудьте, что ее муж…

— Не забуду, не беспокойтесь. Именно поэтому я и вызываю их к себе в кабинет…

Четвертая часть парижан была еще в отпуске, на пляжах или в деревне. Другие открывали охотничий сезон. Третьи ездили на машинах, подыскивая уголок, где бы провести уик-энд.

Ну а Мегрэ медленно шел по длинному пустынному коридору, направляясь к своему кабинету.