Мегрэ и порядочные люди - Сименон Жорж - Страница 10

— Когда, по их мнению, произошло убийство?

— В него всадили две пули. Первая попала в аорту, и уже это было смертельно. Примерно от девяти до одиннадцати. Для большей точности доктор Ламаль хотел бы знать, в котором часу Жослен в последний раз принимал пищу.

— Позвони их служанке и узнай, а потом сообщи доктору.

Пока они говорили, толстый Торранс, стоя у окна, наблюдал, как по Сене проплывают пароходы.

— Что мне теперь делать? — спросил Лапуэнт.

— Сначала позвони по телефону. А что у вас, Торранс?

Он был с ним на «вы», хотя знал его гораздо больше, чем Лапуэнта. Правда, последний скорее походил на студента, чем на инспектора полиции.

— Итак, что там за жильцы?

— Я начертил для вас небольшой план дома. Так будет легче.

Он положил листок комиссару на стол, а сам встал за его спиной и время от времени указывал пальцем на какой-нибудь из квадратов.

— Сначала взгляните на первый этаж. Вы, наверное, знаете, что муж консьержки — полицейский и в ту ночь дежурил. Домой он вернулся в семь утра: к сожалению, этот дом не входит в сферу его наблюдений.

— Дальше.

— Слева на первом этаже живет мадемуазель Нолан, старая дева, говорят, очень богатая и очень скупая. Она до одиннадцати смотрела телевизор, а потом легла спать. Утверждает, что ничего не слышала и к ней никто не приходил.

— А кто живет справа?

— Некий Давей. Он вдовец, одинокий, работает заместителем директора какой-то страховой компании.

Давей, как обычно, поужинал в городе, а домой вернулся в четверть десятого. Я узнал, что время от времени к нему приходит молодая женщина, но в тот вечер ее не было, а он, вернувшись, читал газеты, и около половины одиннадцатого заснул. Говорит, что ничего подозрительного не слышал, а проснулся от того, что в дом вошли сотрудники отдела судебной экспертизы со своими аппаратами. Тогда Давей встал, подошел к стоящему у дверей полицейскому и спросил, что происходит.

— И как он отреагировал?

— Никак. Снова лег спать.

— Он знал Жосленов?

— Только с виду. На втором этаже слева квартиру занимает семья Ареско. Их шесть или семь человек. Все они смуглые и толстые, а женщины довольно красивые.

Говорят с сильным акцентом. Там живут отец, мать, ее сестра, двадцатилетняя дочь и еще двое или трое детей.

Вчера вечером они никуда не выходили.

— Ты уверен? Ведь консьержка сказала…

— Знаю. Она мне это повторила. Вскоре после ухода доктора Фабра кто-то вошел в дом и, проходя мимо привратницкой, назвался Ареско. Месье Ареско возмущен… Они всей семьей играли в карты и клянутся, что никто из квартиры не выходил.

— Что говорит консьержка?

— Она почти уверена, что произнесли именно эту фамилию, и ей даже показалось, что с акцентом.

— Почти уверена… — повторил Мегрэ. — Ей даже показалось… Чем занимаются эти Ареско?

— Владеют какими-то крупными предприятиями в Южной Америке и проводят там часть года. У них еще есть дом в Швейцарии. Они вернулись оттуда две недели назад.

— Они знакомы с Жосленами?

— Говорят, что даже фамилии их не знали.

— Продолжай…

— Справа от них живет искусствовед Жозеф Мерийон. В данный момент он находится с каким-то государственным поручением в Греции.

— На третьем?

— Весь этаж занимают Тюплеры. Сейчас их нет, они путешествуют по Америке.

— А у них есть слуги?

— Квартира на три месяца закрыта. Ковры сданы в чистку.

— На четвертом?

— Квартира напротив Жосленов тоже пуста. Там живут Делили, пожилая пара. Их дети со своими семьями живут отдельно, а родители уезжают на Лазурный берег ежегодно до начала октября. Такие люди отдыхают подолгу, патрон…

— А на пятом?

— Над Жосленами живут Мера, архитектор, его жена и двенадцатилетний сын. Месье Мера до полуночи работал, но ничего не слышал. Причем окно у него было открыто. Через площадку — квартира промышленника Бланшона с женой. В этот день они уезжали на охоту в Солонь. На шестом — одинокая женщина, мадам Шварц. К ней часто по вечерам приходит подруга, но в этот вечера она была одна и рано легла спать. На том же этаже живет еще молодая пара.

Они поженились только в прошлом месяце, а теперь уехали к родителям жены в Ньевр. Наконец, на седьмом этаже — комнаты для прислуги.

Мегрэ с унылым видом смотрел на план. Конечно, некоторые квадраты оставались пустыми, люди еще находились на море, в деревне или за границей. Но по крайней мере половина дома была населена. Жильцы играли в карты, смотрели телевизор, читали или спали. Один из них даже работал. Консьержка еще не успела уснуть после ухода доктора Фабра.

Однако же раздались два выстрела, в одном из квадратов был убит человек, но ни в одном из других распорядок жизни не был нарушен.

Порядочные люди.

Все они, наверное, тоже были порядочными людьми, с не вызывающими сомнения источниками дохода, открыто вели зажиточную жизнь.

Может быть, консьержка, открыв дверь уходящему доктору Фабру, заснула крепче, чем ей казалось? Говорила она, конечно, искренне. Она женщина неглупая и понимает значение своих показаний.

Она утверждала, что между половиной одиннадцатого и одиннадцатью кто-то вошел в дом и, проходя мимо привратницкой, назвал фамилию Ареско.

А Ареско клялись, что никто из них в этот вечер из квартиры не выходил. Они не знали Жосленов. Это вполне допустимо. Такое часто встречается в Париже, в подобных домах, особенно если речь идет о крупной буржуазии. Никто соседями не интересуется.

— Я только не понимаю, почему кто-то из жильцов, возвращаясь домой, назвался именем другого жильца.

— А если человек был не из этого дома?

— По словам консьержки, он не мог потом выйти из дома незаметно.

Мегрэ нахмурил брови.

— Это выглядит по-идиотски, — проворчал он. — Однако же, судя по всему, тут возможно только одно объяснение.

— Что он остался в доме?

— Во всяком случае, до утра… Днем легче войти и выйти незамеченным.

— Вы хотите сказать, что убийца мог находиться там, в двух шагах от полицейских, во время приезда прокуратуры, когда в здании работали люди из отдела экспертизы?

— В доме есть свободные квартиры… Вы сейчас возьмете с собой слесаря, чтобы убедиться, что ни один замок не был взломан.

— Полагаю, что в квартиру заходить не надо?

— Только проверьте замки снаружи.

— Это все?

— На данный момент все. А что бы вы хотели еще сделать?

Толстый Торранс задумался и произнес:

— Действительно…

Налицо было преступление, потому что человека убили. Только преступление это было необычным, ибо и жертва не была жертвой, как в других случаях.

— Порядочный человек! — с раздражением повторил Мегрэ.

Кто имел основание убить такого порядочного человека?

Еще немного — и комиссар будет ненавидеть порядочных людей.

Глава 4

Мегрэ пришел обедать домой. Сидя возле открытого окна, он внезапно заметил, хотя и прежде видел ежедневно, что, перед тем как сесть за стол, жена сняла фартук, затем, как обычно, поправила волосы, чтобы придать им пышность.

Они тоже могли бы нанять прислугу, но мадам Мегрэ ни за что на это не соглашалась, утверждая, что, если ее лишат занятий по дому, она будет чувствовать себя никому не нужной. Мадам Мегрэ лишь изредка приглашала уборщицу на самую тяжелую работу, да и то, случалось, кое-что переделывала после ее ухода.

Может быть, мадам Жослен была такой же? Наверное, все-таки нет. Она была весьма педантичной — об этом свидетельствовала идеальная чистота в ее квартире, но, скорее всего, в отличие от мадам Мегрэ, она не ощущала потребности делать все своим руками.

Почему это ему взбрело в голову, усевшись за стол, сравнивать двух таких непохожих женщин?

На улице Нотр-Дам-де-Шан мадам Жослен с дочерью, наверное, обедали вдвоем, и Мегрэ представил себе, как они украдкой поглядывают друг на друга. А может быть, они обсуждают какие-то бытовые дела?