Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Юрий (незаконченный роман) - Балашов Дмитрий Михайлович - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

Благодаря этому от Запада, загороженного горными цепями, омываемого Гольфстримом, нас отделяет климатическая граница — отрицательная изотерма января. Суровый климат, трудные зимы, короткое лето, затяжные осень и весна с мощными разливами рек.

Граница эта проходит по границе рек с Польшей, и по сю сторону ее все иное. И потому еще нам никак нельзя впадать в Европейское Сообщество: ежели мы начнем жить в тех же нормах, то сразу будем отброшены назад, ибо уже благодаря континентальному климату у нас любое производство оказывается дороже западного и прямой конкуренции выдержать не может. Но ведь жили! И продовольствие было вдвое дешевле, чем на Западе, и одевались (весь народ!) в меха. Но все это благодаря тому, что имели свою, замкнутую и самодостаточную экономику, никак не ориентированную (вплоть до Петра I) на Запад. Не худо бы вспомнить об этом теперь, пока еще не поздно, пока мы не погибли совсем!

И климатическая эта граница с Западом исторически как бы утроилась, стала этнической границей, отделив восточных славян от западных, стала и религиозной границей — отделив православие от католичества.

Давайте же помнить об этом! Пока, повторю, не поздно, пока Россия не стала свалкой и кладовой Запада, хищно и лениво пытающегося сохранить неизменным свой способ существования за счет России, уже ставшей донором «развитых западных стран» (потому и развитых, что грабят Россию!).

И не надо бормотать о мире, о пацифизме и прочих глупостях, позволяя тем же Штатам потихоньку прибирать к рукам весь остальной мир! Штаты, с населением около 300 миллионов, тратят на себя ныне 40% мировых ресурсов. Только борьба других народов за свою политическую и экономическую независимость способна положить предел этому ужасающему растратному процессу, заставить те же Штаты, обуздав собственную самовлюбленность, открыть глаза и потщиться найти какие-то совершенно новые, во всяком случае, нерастратные способы существования, ибо законом сохранения жизни на земле должна стать следующая формула:

«Человечество, дабы остаться в живых, имеет право тратить на себя не более того, что природа способна восстановить на той же территории и за тот же период времени».

Так выходит, с того часа, как мы стали жечь уголь и нефть (да, да! Еще Менделеев в самом начале нефтяного безумия писал: «Ну, что ж, топить можно и ассигнациями!»), мы — безумны. И нам надо выбираться из безумия, ежели мы хотим сохранить жизнь нашим внукам.

Возвращаясь к России и к началу XV века, надо сказать следующее. XIV век создал Московскую Русь. Первая половина XV столетия проверила эту конструкцию на излом. Конструкция оказалась прочной и выдержала напряжение.

Ну а кто все-таки должен был возглавить страну в ее неуклонном движении к объединению и какова тут была роль Севера и личности князя Юрия Звенигородского и Галичского, об этом пойдет речь ниже. И прежде всего спросим: что ж, Юрий так и сидел недвижимо, пережидая чуму и опасные походы Витовта на Русь? Или было что-то еще в эти годы, когда рос молодой великий князь, все еще не решивший своего спора с дядей, вынесенного на решение ордынского царя?

Глава 11

Хотя мир был заключен и оба претендента ждали окончания моровой беды, чтобы отправиться в Орду на ханский суд (трое киличеев[9], загодя отправленных в Сарай, скончались дорогою от черной смерти), Юрий тем не менее избегал бывать на Москве и лишь два раза, и то накоротко, посетил Звенигород. О московских делах долагал ему обычно его возлюбленник, боярин Семен Федорович Морозов, по поместиям своим, расположенным под Звенигородом и Галицкой Солью, служивший Юрию Дмитричу.

Самое худо было то, что братья Юрия Андрей, Петр и Константин, в свою пору отказавшиеся от власти, не хотели изменять своим договорным обязательствам и отступать от ребенка Василия и Софьи Витовтовны. И даже его сыновья требовали заключить мир с юным великим князем. Об этом и шла речь теперь, когда сыновья и братья его со всем собором, с боярином Всеволожским и даже личным посланцем Фотия, иноком Симеоном, пожаловали к нему в Галич на Рождество, на погляд!

Пока Юрий неуклюже обнимает и целует братьев Петра, Андрея и Константина (сейчас, когда все Дмитричи вместе, хорошо видно, до чего они похожи друг на друга), пока расспрашивает о смертях, уносивших одного за другим знакомцев, друзей, родичей, — на поварне спешно готовят княжеский пир, пекут, жарят и варят, из княжеских погребов достают дорогое иноземное вино и выдержанные меды с различными приправами, а из бертьяниц — расписные ордынские тарелки.

Сейчас будет служба в домовой церкви, баня и пир. И Юрий краем глаза поглядывает на Фотиева посланца, Симеона, из ряда мелких послужильцев Федоровых. Впрочем, где-то за Рузой обитает крестьянский род, вторая ветвь, так сказать Федоровых, и кто-то из них служит у него в дружине. Да не был ли этот монах в те поры вместе с Фотием в Галиче?! То-то он и послан владыкой!

«Надобно вызвать его на разговор — не прилюдный, келейный!» — решает Юрий, тиская за плечи Константина грубовато шуткуя о том, давешнем стоянии на Суре, которую Костя побоялся или не всхотел перейти? А тот краснеет пятнами, мнется и так и не говорит всей правды.

Братья тесной толпою входят в храм. Потом опять всем гуртом идут в баню, прогретую, благоухающую распаренной смесью духовитых трав, скидывают одежду (прислуга тотчас кладет всем чистые сорочки, чистое исподнее и свежие льняные портянки — бабы значительно взглядывают друг на друга — нет-нет и проскочит грешная мысль о редкой княжеской утехе. — Вот бы, — начнет одна и не кончит. А другая, старшая, нарочито хмурясь, тут же окоротит: — Ну, то, Окулька, Бога-то побойся! — а сама морщит губы, готовая прыснуть в кулак). Меж тем как за влажной кленовой дверью слышен гогот и уханье, князья тешатся банной радостью. Мастер, с мокрой бородой, сухой и жилистый дед, с двумя подручными, нарочито позванный для такого дела, охаживает вениками мускулистые тела князей (дети Юрия и бояре пойдут во второй пар), умело выгоняя дорожную застуду и усталь: то легкой дрожью веника нагоняя пар, то полосуя внахлест мокрые спины. Парить в бане, охаживать веничком, куда среди березовых прутьев вплетена одна дубовая ветвь для крепости — великое искусство, почти утерянное в наши дни! Где надо разгонять кровь, где хлестать поперек, где вдоль, где сильнее, с натягом, где нежно, чтобы каждая жилочка, каждый сжатый в ком мускул разошлись, ожили, чтобы вся дорожная дурь изошла с усталостью вместе с потом из тела — и чуешь после такой бани необычайную легкость, ясность и покой всего тела. Поэтому и серьезных разговоров тут еще не ведется меж князей, не до того, умственностью негоже губить негу тела.

За пиром (сперва — безмолвным — «уста жуют», потом в неспешных и не главных разговорах) братья приглядывались друг к другу: четверо сыновей Дмитрия Донского, которым по-старому-то, лестничному счету надлежало бы княжить в очередь друг за другом, кабы не было воли покойного Алексия, властно указавшего новый порядок власти, кабы не было воли церкви, кабы не было воли думы государевой, не желавшей и паче всего страшившейся перемен в налаженном распорядке места старшинств, честей и кормлений, распорядке, нарушить который было для многих — опаснее всего.

Наконец уже к концу пиршества, отодвигая от себя блюдо печеной кабанятины и вытирая жирные пальцы рушником, разложенным по краю стола, Андрей по праву старшего после Юрия высказался: — Мы ведь приехали сюда уговаривать тебя, Юрко! Смирись, заключи ряд с Василием!

Юрий угрюмо молчал, нарочито медленно жевал, запивал. Потом выговорил мрачно, отводя взгляд: — На каких условиях? Стать младшим братом этого мальчишки? Отцово завещание…

— Все мы помним отцово завещание! — перебил Петр, — но тогда не было Василия, не было даже покойного Ивана! Заключи ряд, брат, на западных рубежах неспокойно!

— Витовт не придет, ежели ты… — поддержал братьев Константин.

вернуться

9

Киличеи (устар.) — гонцы, вестовые.