Шанс дается лишь раз (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 63

— Он пахнет корицей, — сказала я осуждающе, — Вы её туда добавили?

Младшая побледнела, старшая же, стрельнув глазами в сторону, быстро проговорила:

— Нет, Госпожа, Вам показалось.

«А ты лучше держишь себя в руках», — подумала я, и весёлый азарт забурлил в крови.

— Нет, — я капризно надула губы, — Мне не показалось! Ну-ка, попробуй!

Сказав это, я протянула младшей питьё. Девушка посерела, словно бумага, и дрожащим голосом пролепетала:

— Н-но…

— Пей, — голос мой, как по команде, стал жёстким и холодным, — Сейчас. Ну!

Девушка молча покачала головой, дрожа, как осиновый лист. Старшая же, напротив, резко напряглась, и рука её змеей скользнула под одежду. Ситуация резко приобрела неприятный окрас: физически я была весьма слаба, да и охотничий нож остался лежать под подушкой в особняке Матроны Джиады. Выказать страх, однако, я себе не позволила, негромко прокомментировав:

— Это было бы глупо.

Ничего отвечать компаньонка не стала, сделав длинный шаг ко мне. К сожалению, дурой девушка не была и прекрасно понимала, что терять ей уже нечего при любом раскладе.

Оценив ситуацию, я сделала единственное, что на тот момент пришло мне в голову: громко, надрывно закричала. Девица, метнувшаяся ко мне, застыла, услышав грохот тяжелых шагов в коридоре. Пару мгновений спустя в комнату ворвалось несколько евнухов, в числе которых — тот самый обладатель роскошной лысины. Именно он и метнулся ко мне, вопрошая:

— Что с Вами, Госпожа? Что?!

Заглушив свой вопль на особо высокой ноте, я прокашлялась и негромко пояснила:

— Вот эти девушки принесли мне чай. Я хочу, чтобы младшая его попробовала.

— Госпожа… — начал что-то неуверенно блеять евнух, но я пребывала не в том настроении, чтобы выслушивать всякие глупости.

— Хватит болтать! — рявкнула я так, что все вздрогнули, — Заставь эту дрянь выпить, слышишь?!

Лысый, потемнев лицом, кивнул своим спутникам. Один из них перехватил за руку черноглазую, остальные же двое занялись младшей. Её схватили за волосы и поставили на колени, запрокинув ей голову. Пиалу осторожно забрали из моих рук и поднесли к губам компаньонки.

На лице девочки отразилась обречённость, она беспомощно забилась в руках схвативших её евнухов, захлебываясь слезами и стараясь отвернуть лицо. На какой-то миг — жалкий миг — мне стало безумно её жаль: не я ли сама стояла недавно над трупом собственного опекуна? Но чувство моё было очень мимолётным. Если уж обрекаешь другого человека на смерть, то будь готов к тому, что рано или поздно тебе придётся за это поплатиться. Я знала, что тоже когда-то отдам назначенную цену, и смирилась с этим; этого оставалось пожелать и ей. Посему, голос мой не дрогнул, произнося:

— Ну, чего вы ждете?

Повторять дважды не пришлось — предназначенный мне чай благополучно влили ей в глотку.

Первые минуты ничего не происходило: раздавалось только хриплое дыхание девушки, прерываемое отчаянными всхлипами. Остальные присутствующие молчали, пристально следя за ней.

— Госпожа, — неуверенно позвал евнух, — Куда её теперь?

— Заприте где-нибудь, — голос мой звучал глухо. Мысль о том, что малышка, возможно, невиновна, легла на сердце тяжёлой ношей.

Кивнув, один из евнухов схватил дрожащую компаньонку за руку… и резко выпустил, отскакивая в сторону.

— Что произошло? — уточнила я, подозревая, каков будет ответ.

— У неё лихорадка! Она вся горит! Это наверняка заразно, и…

— О нет, — усмехнулась я, — Это не лихорадка.

Медленно поднявшись со своего места, я подошла к девушке и провела ладонью по её покрытому испариной лбу. Отравление белым минералом аур было налицо: белки глаз покраснели, температура зашкаливала, а губы на глазах трескались. Все свидетельствовало о том, что доза была просто огромной.

— Это было глупо, — сказала я мягко, — Впрочем, излишняя преданность никогда не окупается. Унесите её!

— Госпожа, — почтительность в голосе евнуха перестала казаться наигранной, — Её стоит допросить…

— О нет, — с улыбкой повторила я, — Допрашивайте вторую. И пусть она умирает долго.

В комнате было темно, уютно и спокойно. Крошечные блестящие пылинки танцевали в тонком лучике света, пробивающемся сквозь неплотно подогнанные ставни. Свернувшись клубочком на крышке старого сундука, завернувшись в плащ, я прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной и темнотой. Я готова была пролежать так вечность…

Словно в ответ на мои мысли, крошечная дверь, ведущая на чердак, начала сотрясаться от мощных ударов. Толстенный деревянный засов жалобно скрипнул, но устоял.

— Госпожа!!! — заголосил мой очередной визитёр, — Откройте дверь!!!

О боги, как же они меня достали… Застонав, я укрылась с головой старым грязным плащом, найденным в сундуке. По моим прикидкам, первый день в статусе иштах-ихтас едва перевалил за средину.

Это было просто невыносимо.

После памятного инцидента с ядами лысый евнух, несмотря на все мои уговоры, всё же рванул с докладом к Императору. Реакция Эйтана не заставила себя ждать: особняк мой наводнили Серые Крысы, коим было поручено расследовать происшествие, дегустаторы, которые должны были пробовать пищу, и маги, обязанные установить разномастные защитные чары. Помимо всего прочего, ко мне приставили двух евнухов-телохранителей, коим вменялось следовать за мною всюду.

При виде всей этой толпы я, честно признаться, малость окосела. Несмотря на то, что все они были молчаливы, их присутствие уже через десять минут начало раздражать до невозможности: во-первых, при них приходилось постоянно «держать лицо», во-вторых, они разговаривали со мною так, словно у меня было, по меньшей мере, разжижение мозга.

Самым обидным оказалось то, что понаблюдать за работой Серых Крыс мне не позволили: молодой человек, представившийся капитаном Дамилом, тактично, но непреклонно выставил меня вон, причем на лице его явно читались мысли вроде: «Ещё не хватало, чтобы эти бабы путались под ногами». Немного поразмыслив, я вынуждена была признать, что где-то его понимаю.

Посидев в кресле полчаса без дела, я окончательно заскучала и проголодалась, посему приняла решение — пойти на кухню и что-нибудь себе приготовить.

Я встала. Двое телохранителей, дегустатор и евнух, томившиеся на диване, также вскочили на ноги. После здравого размышления я решила, что отыщу кухню сама — разомнусь заодно. Посему я решительно двинулась, куда глаза глядят, решив походя осмотреть свои новые «владения». Мои сопровождающие выстроились за мною забавной шеренгой, невольно напомнив мне виденных в глубоком детстве утят. Чувствуя себя мамой-уткой, я пробормотала «кря-кря», убедив окружающих в своей абсолютной неадекватности, и решительно отправилась на поиски.

Последующий час прошёл весьма продуктивно: выяснилось, что в особняке есть три этажа, пятнадцать покоев, три купальни, одна кухня, чердак и склад. Последние три помещения пришлись мне особенно по душе: заварив себе, и изумленным «утятам» заодно, крепкого чаю, я прихватила сладостей из кладовки, пообещала шокированной кухарке, что скоро вернусь, и направилась на склад.

Следует пояснить: имеется в виду громадное полуподвальное помещение, в котором хранились более-менее ценные вещи моих предшественниц, одежда и подарки, преподнесённые им хозяевами.

Мои спутники взирали на меня с суеверным ужасом. Подозреваю, что вела себя, мягко говоря, немного не так, как следовало. Опять же, мой интерес к вещам предыдущих иштах-ихтас вызвал непонимание: думаю, большинство девушек предпочитали обходить помещение десятой дорогой. Это было понятно: покрытые пылью шкатулки с разными гербами, портреты красавиц, небрежно сваленные в кучу, и различные милые мелочи вроде брошек и статуэток, до краев заполнившие деревянный сундук, наверняка напоминали наложницам о бренности бытия и переменчивости императорских вкусов.

Для меня, однако, они представляли немалый интерес. Забыв на время об «утятах», я закопалась в гору старинных вещей, к коим питала немалое пристрастие. Впрочем, отвлечься надолго мне не дали: прибежала взмыленная прислужница, сообщив, что несколько наложниц желают видеть почтенную иштах-ихтас.