Шанс дается лишь раз (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 43

Произнеся эти слова, я упала перед Императором на колени, позволяя белоснежной ткани волной струиться по полу. Получилось очень красиво, между прочим…

— Прошу Вас, — глядя на него снизу вверх, прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, — Моё место — рядом с Вами; не прогоняйте меня. Прошу Вас!

Он смотрел на меня, и в глубинах серых озёр дрогнуло что-то — не понять.

— Встаньте, лэсса, — наконец, отозвался он, — Я исполню Вашу… просьбу.

— Благодарю, — я быстро склонила голову, чтобы не было видно широкой торжествующей улыбки, помимо воли набежавшей на губы.

— Что же, — Эстатра, которая, кажется, наслаждалась происходящим, соизволила вмешаться, — Эйлт, проводи лэссу Омали в её комнату; нам с его Высочеством, думаю, следует согласовать некоторые детали…

Пэр Ящерица тут же подхватил меня под руку, уводя из комнаты. Потемневшие глаза Эйтана, провожавшие нас взглядом, стали для меня бальзамом на душу — определённо, мне нравилось чувствовать себя привлекательной; особенно — для него.

— Это было красиво, — усмехнувшись, заметил Эйлт, когда мы отошли от закрывшейся за нами двери на достаточное расстояние.

— Благодарю, — отозвалась я спокойно.

Ящерица тихо рассмеялся:

— Вы очаровательны, лэсса!

Шальная кровь гуляла в моих жилах, побуждая делать глупости; повернувшись с улыбкой к пэру, я негромко заметила:

— Думаю, это та фраза, которую Вы произносите чаще всего.

Эйлт качнул головой с широкой улыбкой:

— Нет, она вполне может конкурировать со словами: дорогая, мой долг не позволяет нам быть вместе!

Я расхохоталась:

— Дайте угадаю — Вы часто бываете в провинциях?

— Что поделать — контролирую их работу, — лукаво подмигнул пэр в ответ.

Вернув ему весёлый взгляд, я двинулась вперёд по узкому извилистому коридору, размышляя. Разумеется, я могла понять женщин, которые влюблялись в пэра: он, безусловно, умел очаровывать людей, хотя и казался порою несколько слащавым. Но лгать самой себе не стоило: флиртовал он со мною явно не по собственному желанию, а по совету Эстатры, имеющей определённое пристрастие к театральным постановкам. Мне показалось, что пэри пыталась вызвать в Змее ревность — и не могу сказать, что она совсем уж не преуспела.

Тревожил вопрос: зачем она столь упорно толкает меня к нему? Мне слабо верилось, что причина действительно кроется в маловразумительном путанном сне, якобы ниспосланном ей богами. Опять же, сбивал с толку тот факт, что Эллина, единственная дочь Эстатры, работала в Библиотеке весьма продолжительное время. Я задавалась вопросом: связано ли это со мной, или во мне говорит обострившаяся мания величия?

Из омута раздумий меня вырвало осторожное прикосновение чьей-то тёплой ладони к моей щеке.

Вздрогнув, я подняла глаза и встретила внимательный, чуть сочувствующий взгляд пэра Эйлта, о котором в тумане раздумий успела позабыть.

— Мы пришли, лэсса, — сказал он тихо. Изумлённо моргнув, я уставилась на знакомую дверь, изукрашенную синими и тёмно-зелёными узорами. Когда мы успели миновать коридор гобеленов, ведущий в крыло для гостевых покоев, ускользнуло от моего внимания.

— Спасибо, — отозвалась я тихо, — Сладких снов Вам, пэр.

Ящерица кивнул и, помедлив, заметил:

— Простите, что огорчил Вас своими необдуманными словами, лэсса. Можете не верить, но это не входило в мои планы.

Я посмотрела на Эйлта с искренним изумлением, силясь понять, о чём идёт речь. О каких словах, способных меня огорчить, он тут с таким раскаянием говорит? «Нет, она вполне может конкурировать со словами: дорогая, мой долг не позволяет нам быть вместе!» — всплыла в памяти давешняя реплика Сиятельного. Стало смешно.

В первый момент я хотела было сказать правду, но быстро передумала и опустила глаза к полу: откровений на этот вечер было более чем достаточно.

— Бросьте, пэр. Вы всего лишь сказали правду, — бросила я с горечью, отворачиваясь, — Спокойной Вам ночи.

Закрыв за собою дверь в покои и привалившись к ней спиной, я беззвучно рассмеялась. Шальная, пьяная весёлость снова накрыла с головой, и подавлять её в себе не хотелось. Медленно пройдя через всю комнату, я остановилась у зеркала и посмотрела на себя.

За всю жизнь я прочла немало книг. Рассказывали они не только о полководцах, правителях и дипломатах; были там и лирические стихи-такху, и записки различных лиссэс, работавших много лет назад в Доме Удовольствий, и дневники древних Императриц. Вообще, в Ишшарре каждый выдающийся человек обязан был оставить после себя письменное слово для потомков — это было правило, что вело свои корни ещё со времен Большой Воды. Этот закон гласил: «Люди — не вечны. Информация — вот истинная ценность».

И вот, читая о великих женщинах нашей истории, я сгорала от зависти и трепета, и ещё — восхищалась ими, не пытаясь судить или оценивать их поступки, однако зная: мне никогда такой не быть. Но в тот день, полный противоречивых и странных впечатлений, скрытый за туманом дорогих дурманов, я поняла: красота — это свойство ума, а не тела. Красивой женщину делает не то, какой видят её остальные, но то, какой она себя ощущает и подает, то, что она показывает окружающим. Для себя я сделала вывод, что женская привлекательность — всего лишь разновидность дипломатии.

Медленно сбросив верхнее платье, я расплела причёску, чувствуя странное волнение и предвкушение, гадая, придёт ли Эйтан ко мне сегодня. «Ну да, — промелькнула чуть истеричная мысль, — Вдруг ему снова захочется поболтать о крокодилах?»

Настроение резко упало; эти эмоциональные «качели», обострившиеся после посещения купален, успели основательно утомить. Я знала, что мне следует отдохнуть, ведь следующий день будет, можно сказать, судьбоносным. Вероятность того, что мы с принцем переживём это туманное «завтра», была невысока, и понимание этого только усиливало нервное напряжение.

О том, чтобы спать в таком состоянии, не могло быть и речи. Я решила воспользоваться универсальным методом возвращения душевного равновесия — направилась к книжным полкам. Разумеется, в женском гостевом покое не нашлось никаких серьёзных произведений, но, честно говоря, это к лучшему: не в том я пребывала состоянии, чтобы разбираться в хитросплетении древних интриг или нагромождении сложных терминов. Три тома «Записок красными кисточками», популярного чтива о постельных играх Императоров (считалось, что только Императорская Сваха имеет право писать алыми кистями), пришлось мужественно проигнорировать. Покусав губу, я остановила свой выбор на увлекательном научном труде, именуемом «Сто принципов правильного ведения домашнего хозяйства».

Признаюсь, сначала чтение шло не слишком хорошо; отвлекало буквально все: и шелест дождя за окном, и неудобное кресло, в котором сложно поджать ноги, и запахи, долетающие из сада. Однако, постепенно дело пошло на лад: мозг сумел сконцентрироваться на поставленной перед ним задаче, и глава, повествующая о правилах приготовления мясных блюд, начала казаться интересной и не лишённой логики. К тому моменту, как я добралась до разведения и повадок домашней птицы, окружающий мир окончательно растворился, погружаясь в книжный туман. Впрочем, дальнейшие события показали: тот день в моей судьбе не был предназначен для душевного умиротворения и вдумчивого чтения.

Я увлечённо рассматривала гравюры с изображениями различных пород свиней, когда на меня упала чья-то тень, заставив подскочить. Что уж там говорить: после всего пережитого за эти безумные дни, спокойствие моё было подорвано. Осознав, что кто-то стоит за моей спиной, я пружиной взвилась над креслом, перехватывая книгу поудобнее: автор был человеком основательным, и весил его эпохальный труд немало. При желании, увесистый том можно было использовать как оружие против нежданного визитёра.

— Спокойно, — мне на плечи легли тёплые ладони принца, — Это всего лишь я.

Честно признаться, этот факт не прибавил мне ни капли спокойствия. На обнаженных плечах как-то чрезвычайно остро чувствовалось тепло рук, которые Эйтан не спешил убирать. Глядя на него снизу вверх, я невольно припоминала слова Эстатры Ящерицы, и щёки мои пылали. Душевного равновесия не добавлял тот факт, что облачена я была исключительно в нижнее платье, тонкое и плотно облегающее тело. В общем, сейчас, вспоминая тот миг, я нахожу немало факторов, способных оправдать все глупости того вечера. О которых, впрочем, у меня так ни разу и не получилось пожалеть…