Мегрэ и человек на скамейке - Сименон Жорж - Страница 2

Мегрэ стал искать кнопку звонка, но из-за закрытой двери послышался голос:

— Кто там?

— Здесь живет мадам Туре?

— Да, здесь.

— Я хотел бы с ней поговорить.

Женщина не торопилась открывать.

— Полиция, — вполголоса добавил Мегрэ.

Только тогда поднялась цепочка и отодвинулся засов.

Сквозь образовавшуюся щель женщина пристально оглядела двух мужчин.

— Что месье от меня надо?

— Поговорить с вами, мадам Туре.

— А откуда я знаю, что вы из полиции?

У Мегрэ случайно оказался в кармане значок. Частенько он оставлял его дома.

— Прекрасно. Надеюсь, он настоящий…

Они вошли в узенький, тщательно выкрашенный коридор, а оттуда — в одну из комнат.

Почти одного возраста с мужем, но немного коренастей, она казалась не тучной, а скорее крепкотелой. Серое платье и фартук не придавали ей привлекательности.

Комната, куда они вошли, видимо, служила гостиной и напоминала столовую на сельский лад, где все вещи стоят на точно определенных местах, как в витрине лавки или мебельного магазина. Ничего не валялось — ни трубки, ни пачки папирос, ни шитья, ни газеты, — абсолютно ничего, что могло бы навести на мысль, будто люди проводят здесь часть своей жизни.

— Я слушаю.

— Вашего мужа зовут Луи Туре?

Насупив брови, все еще стремясь угадать, зачем пришли к ней эти люди, она кивнула.

— Он работает в Париже?

— Заместителем директора фирмы «Каплан и Зенен» на улице Бонди.

— А работал ли он прежде кладовщиком?

— Было когда-то.

— Давно?

— Несколько лет назад. Но он и тогда уже, собственно, руководил всей фирмой.

— Может, мадам имеет какую-нибудь его фотографию?

— К чему она?

— Хотел бы убедиться…

— Убедиться? В чем именно? — И под влиянием все возрастающего подозрения спросила: — Что случилось с Луи?

Женщина машинально посмотрела на часы в кухне — видимо, обдумывала, где должен быть ее муж в это время.

— Прежде всего я хотел бы убедиться, о нем ли идет речь.

— На буфете, — коротко сказала она.

Там действительно стояло пять или шесть фотографий в металлических рамках. Среди них снимок молодой девушки и мужчины.

— Ваш муж имеет врагов?

— А почему они должны у него быть?

Она вышла на минуту выключить газ — что-то закипало на плитке — и тотчас же вернулась.

— В котором часу он обычно приходит с работы?

— Он всегда садится на поезд в восемнадцать часов двадцать две минуты с Лионского вокзала. А наша дочь едет следующим поездом — она кончает работу немного позже. Дочь на ответственной работе и…

— Мы просим мадам поехать с нами в Париж.

— Луи умер?

Взгляд у нее был острым, проницательным, какой бывает у женщин, не терпящих вранья.

— Скажите мне правду.

— Он убит сегодня после обеда.

— Где?

— В глухом переулке около бульвара Сен-Мартен.

— Что он там делал?

— Не знаю.

— В котором часу?

— Можно догадываться, что около половины пятого.

— В половине пятого он еще работает. Говорил ли месье с хозяином фирмы?

— Не имел времени. Кроме того, нам не было известно, где он работал.

— Кто его убил?

— Это, собственно, мы и хотим установить.

— Он был один?

У Мегрэ лопнуло терпение.

— Не думает ли мадам, что было бы лучше одеться и поехать вместе с нами?

— Что вы с ним сделали?

— Теперь его перевезли в Институт судебной медицины.

— Это морг?

Что ей на это ответить?

— А как я могу предупредить дочь?

— Оставьте ей записку.

Женщина задумалась:

— Нет. Я зайду к своей сестре, и пусть она подождет Монику здесь. А с дочерью вам тоже нужно увидеться?

— Мы в этом очень заинтересованы.

— Где она вас найдет?

— В моем кабинете, на набережной Орфевр. Так будет удобней. Сколько ей лет?

— Двадцать два.

— Может, вы знаете ее телефон?

— Нет. Кроме того, она уже ушла из конторы и теперь находится на пути к вокзалу. Прошу подождать.

Женщина стала на ступеньки, которые затрещали не от ветхости, а потому, что были сделаны из такого дерева.

Казалось, весь дом построен из дешевых материалов и имеет весьма мало шансов выстоять до глубокой старости.

Услышав наверху шаги, мужчины переглянулись и подумали об одном и том же: не иначе мадам меняет платье, одевается в черное и, видимо, причесывается.

Когда она вернулась, они снова переглянулись: на ней была траурная одежда, пахло одеколоном.

— Надо погасить свет и выключить счетчик. Месье могут подождать меня во дворе.

Садясь в автомобильчик, она на секунду застряла в дверях, словно сомневаясь, достаточно ли здесь места. Из соседнего дома кто-то следил за ними.

— Моя сестра живет через две улицы отсюда. Пусть шофер повернет вправо, а потом влево.

Можно было подумать, что это дома-близнецы, так они были похожи друг на друга. Отличались только цветом стекол над входной дверью.

— Сейчас вернусь.

Ее ждали около четверти часа. Вернулась мадам Туре вдвоем с женщиной, удивительно на нее похожей и тоже в траурном одеянии.

— Моя сестра поедет с нами. Ко мне пойдет шурин.

У него выходной день. Он служит ревизором на железной дороге.

Мегрэ сел рядом с водителем. Обе женщины уселись позади, оставив немного места для инспектора Сантони.

Иногда было слышно, как они переговаривались.

Когда прибыли в Институт у моста Аустерлиц, тело Луи Туре, так приказал Мегрэ, уже лежало на плите.

Мегрэ открыл лицо покойника, приблизился к обеим женщинам, которых при ярком свете увидел теперь впервые. В темноте на улице он принял их за близнецов.

Сейчас было видно, что сестра мадам Туре моложе на три, а то и четыре года.

— Вы его узнаете?

У мадам Туре в руках платочек, но она не плачет.

Сестра держит ее под руку, словно придавая ей сил.

— Да, это Луи. Мой бедный Луи… Сегодня, прощаясь утром со мной, он не думал… — И вдруг спросила: — Можно ему закрыть глаза?

— Теперь мадам может это сделать.

Она посмотрела на сестру: обе словно испытывали друг друга — кто из них отважится. И сделала это жена, с особой торжественностью, прошептав:

— Бедняжка Луи… — Тут она заметила башмаки, торчащие из-под простыни, и насупила брови. — Что это такое?

Мегрэ не сразу сообразил.

— Кто ему надел эти башмаки?

— Они и были у него на ногах, когда его обнаружили.

— Это невозможно. Луи никогда не носил желтых башмаков, примерно с двадцати шести лет, с тех пор, как стал моим мужем. Он знал, что я не позволила бы ему. Видишь, Жанна?

Жанна утвердительно кивнула.

— Прошу вас убедиться, вся ли одежда принадлежит ему. Что касается личного, то нет никакого сомнения, правда же?

— Ни единого. Но башмаки не его. Он чистит их почти каждый день. Разве я не знаю? Сегодня утром надел черные, с двойной подметкой; он все время ходил в них на работу.

Мегрэ снял простыню.

— Это его пальто?

— Да.

— А костюм?

— Да, но галстук — не его. Никогда бы он не надел такого кричащего галстука. Этот почти красный! Ужас!..

— Ваш муж вел правильный образ жизни?

— А как же! Моя сестра может подтвердить. Утром он садился на углу в автобус, который точно в восемь семнадцать привозил его на станцию в Жюви. Он всегда ездил с нашим соседом, месье Бодуэном из управления налогов. На Лионском вокзале спускался в метро и выходил на остановке «Сен-Мартен».

Сотрудник института подал Мегрэ какой-то знак. Комиссар понял его и проводил обеих женщин к столу с разложенными на нем вещами пострадавшего.

— Надеюсь, мадам узнает это?

Там лежали серебряные часы с цепочкой, зажигалка, ключ и рядом с кошельком — два кусочка синего картона.

Мадам Туре сразу посмотрела на картонки.

— Билеты в кино, — удивленно сказала она.

— Кинотеатр новых фильмов на бульваре Бон-Нувель, — рассматривая билеты, подтвердил Мегрэ. — Судя по цифрам, их использовали сегодня.