Мари из Порт-ан-Бессена - Сименон Жорж - Страница 15

Он знал, что в Порте всех интересовало, что все это означает. «Жанна» была готова, Смысла не выпускать ее в море не было, а экипаж в крайнем случае можно набрать и в Шербуре. Он всех загонял, ускоряя работы. Теперь же, когда все закончено…

В течение всего этого времени никто не осмеливался ему перечить. С самого первого утра только и говорили:

— Берегись хозяина!

Это было заметно. Он отыскивал в потаенных углах плохо вымытый стакан или валяющиеся в беспорядке тряпки. Кассирша, которую он ни с того ни с сего невзлюбил, не имела времени для передышки и с утра до вечера пребывала в страхе.

— Вот что, красавица, — говорил он одной из постоянно торчащих здесь девиц. — Я хотел бы, чтоб ты искала себе клиентов в другом месте, не в моем кафе. Ты здесь слишком, сама понимаешь, заметна… Мое заведение не бордель.

Он вел себя так с каждым, включая гарсона с внешностью президента Республики. Шателар обнаружил у него перхоть и посоветовал мыть голову керосином.

Все это, очевидно, не могло долго продолжаться, но развязка, как всегда бывает, наступила неожиданно. Как-то вечером он ел мулей, сидя напротив Одиль. Они их ели руками, что и отметила со своего места кассирша (правда, замечания она им сделать не могла!). Раковины с шумом падали в эмалированное блюдо.

— Кстати…

Одаль подняла голову. Он продолжал есть, чтобы придать как можно меньше значения тому, что он собирался сказать.

— …ты бы позвонила сестре, чтобы она приехала тебя повидать…

— Мари?

Шум от ракушек, гул голосов в кафе и весьма долгое молчание. Думала ли Одиль о чем-либо? Хотела ли она что-то возразить?

— Да… Я хочу ее видеть… — продолжал Шателар.

И, повернувшись к гарсону:

— Эмиль! Вызови-ка мне телефон номер три в Портан-Бессене…

— Что я должна ей сказать? — забеспокоилась Одиль.

— Скажи: ты хочешь, чтобы она приехала… Да не знаю я!.. Если она будет колебаться, объясни ей, что ты больна…

— Но это не так…

— Ну и что такого?

И опять мули. Шателар пил сок из раковинки.

— Мне с ней поговорить о Марселе?

— Нет…

Подошел гарсон:

— Третий номер у аппарата.

Одиль встала первой. Шателар задумался на мгновение и пошел вслед за ней, протиснулся в кабинку, но отводную трубку пока не взял.

— Это ты. Мари?.. Да, это Одиль… Что ты говоришь?.. Нет, все хорошо…

Вот… Я звоню, чтобы тебе сказать…

И она замолчала, глядя на Шателара, делавшего ей повелительные знаки.

— …я хочу, чтобы ты приехала меня повидать… Да!.. Я не могу объяснить тебе по телефону… Алло!..

Шателар с некоторой нерешительностью все-таки взял отводную трубку. Он услышал голос Мари, спокойно произносивший:

— Когда?

— Я не знаю…

Он подсказал:

— Завтра…

И Одиль послушно повторила:

— Завтра… Поездов сюда ходит достаточно… Значит, ты приедешь…

Шателар будет очень рад…

Он со злобой посмотрел на нее. Она растерялась, что-то забормотала и повесила трубку. Они вернулись за свой столик, как будто все еще продолжая ссориться.

— Почему это ты разозлился, что я сказала…

— Да потому, что я не просил тебя об этом. Все!

Эмиль!.. Неси сыр…

Он был недоволен и ею и собой и особенно недоволен тем впечатлением, которое на него произвел голос Мари по телефону.

— Что с тобой?

— Ничего…

И, как будто она не могла упустить случая ляпнуть бестактность, она продолжила уверенным тоном:

— Странно… В сущности, ты ведь интересуешься моей сестрой…

— Вот как?

— Я не ревную… Я знаю Мари…

— Ну и?..

Он посмотрел на нее с таким видом, будто собирался ее ударить.

— И ничего… Что с тобой?.. Каждый раз, как говорят о Мари…

— Это я о ней говорю, да?

— Я хотела сказать…

— Ну так заткнись!.. Ты раздражаешь меня, черт побери!..

И потом, после молчания:

— Ты не спросила ее, каким поездом она приедет…

Он все предусмотрел; словом, это было достаточно гадко. Шателар не имел оснований гордиться собой, но это ему было безразлично. Он поднялся раньше, чем обычно, и тщательно выбрился. Словно молодой человек, он даже сменил белье и тайком бросил взгляд на Одиль: заметила она это или нет.

Они никогда друг с другом не говорили о Марселе, но этим утром речь шла только о нем.

— Что он говорит?.. Как у него дела?.. Когда он сможет убраться отсюда?..

Что он собирается делать?..

Он хитрил, разумеется! Все это говорилось лишь для того, чтобы произнести совсем другие слова, и он произнес их, отвернувшись, потому что его собственное отражение в зеркале ему не понравилось.

— Нужно, чтобы ты сейчас с ним поговорила… Да!.. Заметь, что речь не идет о том, чтобы выгнать его вон… Ну, не перебивай, погоди, дай мне сказать!.. Значит, спроси у него половчей… Попытайся узнать, какие у него планы…

— Но…

— Не перебивай меня… Ты сделаешь то, что я тебе скажу… Ты поднимешься и…

Говоря таким образом, он с необычайной ясностью думал о Мари.

Тем хуже! Именно так! Если бы она не вела себя столь глупо и он вел бы себя по-другому.

— Я, наверное, могла бы пойти встретить сестру на вокзал…

— Не трудись… Она сама найдет дорогу…

— Что я должна ей сказать?

— Ничего… Что ты рада ее видеть…

— Ты что, хочешь, чтобы она здесь работала?

— Я? Мне это абсолютно все равно…

— А если она об этом со мной заговорит?..

Он думал о времени прибытия поезда. Он знал, что поезд только что прибыл, что Мари должна уже выйти из вокзала и направиться к набережной. Он все рассчитал с точностью почти до минуты. Он небрежно ронял:

— Я спущусь вниз… До скорого… Если Мари приедет, я скажу, чтобы она поднялась к тебе…

Он прошел в кафе и профессиональным жестом подровнял стулья.

Как специально, это утро было солнечным. Солнце было желтым, но все-таки оно было. Видимые только со спины люди выстроились на краю набережной и наблюдали за траулером, возвращающимся в порт.

Шателар ходил взад и вперед. Он исподлобья бросал взгляды на кассиршу, зная, что она сердится на него и что она права.

— Все еще сердитесь? — шутливо спросил он.

— Я не сержусь. Вы мой хозяин и имеете право делать мне замечания. Но…

— Но?

— Я уже не ребенок (еще бы! у нее даже росли усы!), когда мне хотят что-то сказать, я предпочитаю, чтобы…

— …этого не говорили при всех, — закончил он.

При этих словах он едва заметно вздрогнул, потому что в зеркало увидел, как открывалась дверь. Это она! Мари! Он напряженно думал о ней и, однако, совсем не ожидал, что она будет вот так выглядеть.

Это было смешно, поскольку не предполагал же он, что она приедет в Шербур в своих сабо, переднике и с взлохмаченной головой!

И тем не менее! Она изменилась: это была маленькая забавная особа в черном костюме, обрисовывавшем ее четкими линиями, с дорожной сумкой, которую она с достоинством держала перед собой.

Было странно видеть ее здесь с визитом, направляющуюся к гарсону, поскольку она не видела Шателара, и вежливо спрашивающую:

— Скажите, мадам Ле Флем здесь?

Она могла тут задать этот вопрос любому и не получить ответа, потому что даже Шателар не знал, что Одиль носила фамилию Ле Флем. Он засмеялся и шагнул вперед. Веселье переполняло его. Из-за этого он позабыл о гадкой ловушке, которую подготовил.

— Здравствуй, Мари!

— Здравствуйте, мсье…

Вот это да! Она назвала его мсье. Впрочем, как же она могла назвать его иначе? Ведь не Шателаром же, не Анри, не свояком! Так как!

— Моя сестра здесь?

— О да, прекрасное дитя!.. Она наверху и ждет вас…

Эмиль! Проводите мадмуазель в комнаты…

Она была красива! Вот так! Теперь он не сомневался, что она красива! У него сразу возникло именно такое ощущение. Это была уже не та Мари, которую он знал в Порт-ан-Бессене. Она предстала маленькой личностью, которая знает что хочет, и, следуя за гарсоном, казалась дамой, наносящей визит.