Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Воля и власть - Балашов Дмитрий Михайлович - Страница 81
Город еще дымился, ядовитыми волнами вздымался горький чад. Труп Патрикия нашли уже прибранным, внутри собора. Спасенные им горожане повестили Фотию, как все произошло. Патрикия похоронили с честью. Уже подошла ратная помочь из Москвы, и Юрья Васильича Щеку позвали в Москву отвечивать, почто бросил город без охраны; уже повезли бревна и тес, а оставшие в живых жители начали разгребать развалины, собирать раскиданное добро. Уже и рать была услана в сугон за разбойниками, и Василий Дмитрич, ярясь, требовал расправы с Данилой Борисычем за подлый набег. Уже и загородную хоромину на Сенеге начали возводить заново, и церковь стали рубить, Рождества Пречистой на высоком берегу Святого озера… Фотий всем руководил, за всем надзирал. Послал даньщиков во свои волости, отобранные было Юрьем Васильичем Щекой, назначил нового ключника, а Пахомия уговорил остаться на Сенеге и хранить тут для него владычные хоромы, назначив его священником заново возводимой церкви.
Но в нем что-то надломилось. Фотий почасту замирал, не слыша и не видя ничего и никого вокруг, губы шептали греческие слова: он тогда разговаривал с покойным Акакием и горько жалел, что покинул возлюбленную тишину и свой укромный скит там, в далекой Морее, что соблазнился величием Царственного града, что принял на рамена искус, коего не смог вынести, поехал сюда, на митрополию. У него даже явилось настойчивое желание оставить престол, уединиться здесь, в лесу, и доживать жизнь простым иноком в молчании и постоянных молитвах. Время от времени, стоя на молитве, он начинал плакать, и слезы лились тогда неостановимо у него по лицу, путаясь в бороде и увлажняя ризу. Вокруг была тишина лесов, тишина и молчание, и это было лучшее из всего, что он ведал доселе.
«Увы мне, увы мне, грешному! Когда убо аз чаях прежде последнего ми издыхания любезное оставите молчание, и плачевнаго и смиреннаго жития лишитеся, и умиленный и печальные о гресе своем смысл оставити? Горе мне! Что ми ся случися? От коликого покоя в каковыя снидох труды выше меры моея? От каковыя тишины в каковыя впадох молвы и смущения? Како душа моея корабль от толикия тишины в таковую пучину страстей устремися? Увы мне, грешному! Что сотворити – невем!»
Фотий пробыл на Сенеге четыре недели и три дня, до тех пор, пока за ним, прослышав о горестях старца, не послал сам великий князь Василий Дмитрич. Он дал себя усадить в присланный за ним возок, немо ехал в Москву, не ведая, зачем он там надобен, и о чем ему говорить с великим князем.
Василий понял враз, что творится с преосвященным, и, усадив его в укромном покое, долго беседовал с глазу на глаз с греком, рассказывая и сам, что сотворилось с Русской землею всего год назад.
– Я – князь! – сказал. – Земной владыка страны. Ты же – предстатель пред небесными силами. Твоими молитвами стоит земля! Помни об этом!
Фотий сумрачно тянул в лицо великому князю.
– И всегда так? – вопросил.
– Часто! – возразил князь. – Но мы живы. И храним свет православия в нашей земле. И кроме того, хочу сообщить тебе радостную для нас, православных, весть: орденские рыцари разбиты поляками и Литвой на Грюнвальде[124]!
– Прости, княже! – отмолвил Фотий. – Аз ослаб духом, и возжаждал покоя и тишины.
– Не можешь ты, владыко, ослабнуть! – мягко вымолвил Василий. – Что я тогда без тебя?!
Они оба долго молчали, стыдясь друг друга. Наконец Василий поднял голову и заговорил о том, что готовилось уже давно, о браке его дочери Анны с сыном императора Мануила Иваном.
– И еще прошу тебя, владыко, останься у меня на Москве! – настойчиво выговорил Василий. – Восток моей волости надобно еще укреплять! Я приказал ставить город Плесо, ниже Костромы. Я пошлю рать на Борисовых детей, коли они не ведают удержу! Нижний будет за мною!
И Фотий узрел, как у князя стемнели глаза и тугая складка перерезала лоб меж сошедшими бровями.
Тут, в этой земле, все еще строилось и возникало. Тут не отдавали свои острова, волости и торговые пошлины иноземцам, тут приобретали и дрались. И надобно было служить этой земле. Надобно было устраивать этот брак двух православных государей, удаленных друг от друга сотнями поприщ пути, но одинаково выдерживающих натиск бесермен и латинян, надобно было руководить церковью и нельзя, неможно ему уходить в затвор.
Начиналась жизнь.
Глава 37
Металлическая стена орденского войска, опустив забрала глухих шеломов, с тяжким криком обрушилась на другую такую же стену польских рыцарей. От ударов по железу и треска ломающихся копий шум стоял до небес. Лязг мечей был слышен за несколько миль, доспехи ударялись о доспехи, и острия копий нацелены на лица врагов. Знамена и штандарты той и другой рати призраками реяли в поднявшейся пыли и нельзя было отличить отважного от робкого, героя от труса, – все сгрудилось в неистовый клубок борющихся тел. Неможно было сделать и шагу, не убив врага и не сбросив его с коня. Копья были уже переломаны. Стук доспехов, звон мечей и секир, посаженных на долгие древки, производили такой страшный грохот, точно в тысячах кузниц молоты били по наковальням. Люди, раздавленные теснотой, погибали под копытами коней.
Вздрагивая и кренясь, железная стена подавалась то вперед, то назад, передние ряды уже легли костью под копыта вражьих коней и нельзя было понять, кто одолевает в бою и одолевает ли?
Подканцлер королевства Польского Миколай, герба Тромба, направляясь со священниками и нотариями в королевский лагерь, узрел, как прусское войско густыми рядами выступает от деревень Танненберга и Грюнвальда на поле боя. Один из нотариев упросил его остановиться и посмотреть начало сражения. В польском войске уже запели «Богородицу» и затем, потрясая копьями, ринули встречу. Ударил двойной залп немецких бомбард. Ядра со свистом врезались в польские ряды, круша и расшвыривая ошметья людей и коней. Крик ратей взмыл к небесам, потом, точно весенний гром с продолжительным, рокочущим треском прокатился над полем – хоругви столкнулись друг с другом и все потонуло в поднятой пыли.
Миколай дал шпоры коню и поскакал, боясь, что Ягайло-Владислав, которого решено было охранять в отдалении, не выдержит и сам ринет в битву. На месте столкновения войск росло шесть могучих дубов, на ветвях которых расселись многочисленные зрители, криками подбадривая своих; и теперь только их и видно было над рыжею пылью сражения.
Вот обратилась в бегство хоругвь Святого Георгия на королевском крыле, в которой служили чешские и моравские наемники и которую дали вести чеху Яну Сарновскому. Хоругвь ушла в рощу, где стоял король Владислав, и подканцлер Миколай, перепутав штандарты (белый крест на чешской хоругви сходствовал с белым крестом на знамени Добеслава из Олесницы), кинулся туда, громко выкрикивая укоры:
– Как ты мог, бессовестный рыцарь, позорно показать тыл, когда кипит битва за твоего короля и твой народ? Твои соратники головы кладут, а ты прячешься в этом лесу! Ты, который побеждал рыцарей во всех поединках и турнирах! Ты пятнаешь себя и весь род преступлением, которое не смыть тебе никакими водами!
Ян Сарновский, отставя знамя, и полагая, что укоризна вице-канцлера обращена к нему, откинул забрало клювастого шлема и прокричал в ответ: «Не страхом, а натиском бегущих ратников под моим знаменем занесен я сюда!»
Но тут уже вмешались стоявшие под знаменем чешские и моравские рыцари – Явор, Сигизмунд, Раковец из Ракова и другие, вскричав:
– Врет! Истинно молвим тебе, достойный муж, что погнал нас в этот лес с поля битвы сам этот негодяй, наш начальник, и чтобы никто не осудил нас за бегство, мы немедля возвращаемся в бой, а он пусть остается тут один со своим знаменем! – после чего вся чешская хоругвь вновь устремилась в бой, покинув своего командира (которого впоследствии, по слухам, даже собственная жена за трусость не пустила в постель, да и сам он недолго прожил, не перенеся позора и общего презрения).
124
…о р д е н с к и е р ы ц а р и р а з б и т ы п о л я к а м и и Л и т в о й н а Г р ю н в а л ь д е! – Грюнвальдская битва состоялась в 1410 г. и была решающим сражением «Великой войны» 1409–1411 гг., в которой литовско-русские войска разгромили войска Тевтонского ордена. Командовал польско-литовско-русской армией польский король Владислав II (Ягайло).
- Предыдущая
- 81/120
- Следующая