Откровения (ЛП) - Боуден Оливер - Страница 47

— В лучшем случае через пару недель, — отозвался суровый туркмен.

Мануил задумался.

— Янычарам наверняка уже известно, что я их предал. Они смогут отомстить?

— Сомневаюсь. Война султана с Селимом занимает все их внимание.

Мануил рассмеялся, но смех скоро перешел в надрывный кашель.

— Хах! — выдохнул он. — Что это за вонь? Мельницы не работают?

— Извини, Мануил. Наверное, ветер изменился. Османы, которых мы поймали несколько недель назад, оказались такими… хрупкими. Нужно было куда-то их убрать после несчастного… случая.

Мануил выглядел удивленным и взволнованным.

— Шах-Кулу, постарайся умерить свою ярость. Я знаю, что султан обижал твой народ, но это не повод унижать тех, кто ниже нас.

— Он унижал мой народ! — крикнул Шах-Кулу. — Он пытался раздавить нас, как тараканов! Именно поэтому я перешел к персидскому Исмаилу и взял имя Шах-Кулу — слуга шаха. И под этим именем я одержу победу над сельджуками, которые напали на Туркмению, и над теми из нас, кто переметнулся к сефевидам и принял закон шиитов.

— Конечно, конечно, но хотя бы избавься от доказательств, — посоветовал Мануил и ушел, прижав к носу надушенный платок.

Шах-Кулу угрюмо посмотрел ему вслед, потом щелкнул пальцами, подзывая телохранителей.

— Вы трое — соберите трупы и бросьте в навозную яму у западных ворот.

Сержант нервно сглотнул.

— Шах-Кулу, у меня нет ключа от западных ворот, — пробормотал он.

Шах-Кулу взорвался от ярости.

— Тогда найди его, идиот! — проревел он и удалился.

Оставшись одни, стражники переглянулись.

— И где нам найти ключ? — раздраженно спросил офицер. Он ненавидел, когда его позорят перед подчиненными, и терпеть не мог, когда над ним насмехались.

— Думаю, он у Николоса, — ответил солдат. — Он сегодня в увольнительной.

— Значит он на базаре, на третьем уровне, — вспомнил другой.

— Набивает брюхо! — проворчал первый. — Hriste mou! Как бы я хотел проткнуть Шах-Кулу копьем!

— Эй, эй! — перебил их офицер. — Держи это при себе, edaxi?

Эцио едва расслышал последние слова. Он уже был на пути к рынку, располагавшемуся на уровень ниже.

ГЛАВА 60

Если не считать того, что городской рынок находился глубоко под землей, он ничем не отличался от тех, что располагались наверху. Здесь торговали мясом, овощами и специями — тяжелый густой запах висел над рынком, — одеждой и обувью — всем, что могло понадобиться людям. Так же здесь были таверны и винные магазины. Возле одного из них на открытой площадке дрались пьяницы. Рядом на стуле элегантно сидела светлокожая шлюха — костлявая женщина, которая явно наслаждалась зрелищем.

Вокруг дерущихся сформировался круг из зевак, подбадривающих бойцов криками. Эцио подошел ближе.

— Врежь ему!

— Бей!

— Убей ублюдка!

— Это все на что ты способен?

— Крови! Крови!

— Переломай ему руки!

Среди зевак, большая часть которых была так же пьяна, как дерущиеся, был толстый, краснолицый солдат с растрепанной бородой и скошенным подбородком. Держа в руках бурдюк с вином, он одобрительно кричал бойцам. Эцио заметил у него на поясе развязанный кошель, из которого торчал кончик большого железного ключа. Ассассин оглянулся и увидел, что через рынок с противоположной стороны к площади приближаются трое знакомых ему солдат.

Не теряя времени, Эцио подкрался к толстому солдату и выхватил ключ за мгновение до того, как солдата окликнули по имени.

«Николосу придется многое объяснить», — подумал Эцио, поднимаясь обратно на второй уровень, а оттуда по тоннелю, из которого исходило зловоние. Тоннелю, который вел к западным воротам.

ГЛАВА 61

— Ты не спешил, — сердито прошипела Диляра, когда Эцио открыл ворота и впустил ее внутрь.

— Пожалуйста, — мрачно огрызнулся Эцио.

Как он и ожидал, Диляру чуть не вырвало.

— Aman Allahim! — воскликнула она, закрывая лицо рукой. — Что это?

Эцио отступил в сторону и молча указал на кучу мертвых тел, брошенных в нише у ворот.

— В плен взяли не всех.

Диляра бросилась к куче, но остановилась.

— Бедняги! Храни их Аллах!

Плечи ее опустились, девушка явно упала духом. Маска ожесточенности спала с нее, и теперь девушка казалась более человечной.

— Это сделал туркменский отступник Шах-Кулу, — вздохнула она.

Эцио кивнул.

— Я убью его! — крикнула девушка и сорвалась с места.

— Подожди! — попытался остановить ее Эцио, но было поздно. Девушка убежала.

Эцио последовал за ней и вскоре отыскал в безлюдном уголке города, откуда открывался вид на небольшую городскую площадь. Эцио осторожно приблизился. Диляра стояла спиной к нему, смотря на что-то происходящее на площади. Эцио пока что не видел, на что именно.

— Помощи от тебя немного, — проговорил он, подходя ближе.

— Я здесь, чтобы спасти своих людей, — холодно ответила она, повернувшись. — А не для того, чтобы заводить друзей.

— Не обязательно быть друзьями, чтобы помогать друг другу, — приблизившись, вздохнул Эцио. — Но это бы помогло мне узнать, где твои люди, и я бы смог помочь тебе.

Снизу донесся чудовищный крик, и Эцио встал рядом с агентом Тарика. Лицо у девушки было мрачным.

— Они здесь, — указывая вниз, проговорила она.

Эцио посмотрел, туда, куда она указывала, и увидел, что на площади, прямо на земле, сидят пойманные османы со связанными руками. На глазах Диляры и Эцио византийцы толкнули одного из заключенных на землю. Рядом стояла импровизированная виселица, на которой уже висел турок, руки которого были связаны за спиной. Рядом с виселицей стоял Шах-Кулу, легко узнаваемый даже в маске палача. Когда туркмен стал избивать пленника, тот закричал.

— Это Янос, — сообщила Диляра. — Мы должны ему помочь!

Эцио внимательно осмотрел на происходящее.

— У меня есть пистолет, но я не смогу им воспользоваться, — сказал он. — Эту броню пули не пробьют. — Он помолчал. — Мне нужно подойти ближе.

— Времени мало. Это не допрос. Шах-Кулу замучает Яноса до смерти. А потом следующего. И следующего…

Диляра вздрагивала при каждом крике, каждом звуке удара, доносившемся снизу.

Эцио услышал смех и издевки людей Шах-Кулу.

— Думаю, я знаю, что нам делать, — выдохнул Эцио, срывая с пояса дымовую бомбу. — Когда я ее брошу, забеги с правой стороны и попытайся освободить своих людей под прикрытием дыма.

Она кивнула.

— А Шах-Кулу?

— Предоставь его мне.

— Убедись, что прикончил его.

Эцио сорвал чеку с бомбы, дождался, пока от нее повалит дым и, тщательно прицелившись, кинул в сторону виселицы. Византийцы полагали, что поймали всех повстанцев и не ожидали нападения. Бомба застала их врасплох.

В поднявшейся суматохе Эцио и Диляра спустились по склону на площадь и разбежались в разные стороны. Эцио сбил с ног ближайшего византийца и разбил тому челюсть защитной пластиной на левом запястье. Потом, выхватив скрытый клинок, ассассин бросился на Шах-Кулу, который, обнажив тяжелую саблю, стоял на месте. Он вращал оружие в руке, не зная, откуда последует атака. Когда Шах-Кулу отвлекся, Эцио прыгнул вперед и вонзил клинок в щель между броней и металлической маской. Лезвие вошло в челюсть туркмена, темная кровь хлынула по руке Эцио.

Шах-Кулу упал. Эцио, вцепившийся в него, тоже повалился на землю, но потом встал рядом с противником на колени. Туркмен закрыл глаза.

— Те, кто наслаждается убийством, не заслуживают жалости, — прошептал Эцио, склонившись к уху Шах-Кулу.

Глаза туркмена широко распахнулись, в них вспыхнул огонек безумия. Рука в тяжелой перчатке схватила Эцио за горло и крепко сжала. Шах-Кулу безумно рассмеялся. Кровь еще сильнее хлынула у него из раны, Эцио глубже вонзил клинок и без жалости провернул. В последнем спазме Шах-Кулу отшвырнул от себя Эцио, ассассин упал на пыльную мостовую. Спина Шах-Кулу изогнулась в агонии, из горла вырвались хрипы, и он упал без движения.