Золотая Вспышка - Ледок Диана Дмитриевна "diledok" - Страница 76

пытающихся справиться с натиском запаха города.

Под ногами земля была обильно усыпана окурками и другим мусором. За стволом дерева

была видна гигантских размеров магистраль, с шестью полосами, откуда и доносился запах

и грохот.

Где-то рядом охнула Роза и обернувшись, Анабель увидела, как Леон не дает ей упасть.

Куда делся этот сладостный, свежий запах листвы? Пение птиц и теплота солнца? Пытаясь

не поддаваться панике, Анабель вцепилась одной рукой в ствол дерева, а другой выудила из

сумки так кстати взятый веер.

Из-за скопившихся над городом газов, повредивших атмосферу, солнечные лучи били по

городу ничем не сдерживаемыми волнами, отражаясь от земли и впитываясь в воздух,

превращая его в месиво пыли, вони и жары. Трава не росла нигде, как и всякая другая

растительность, исключение составляли лишь три чахлых деревца, под которыми они и

стояли.

- Где мы? - в ужасе воскликнула Анабель, поворачиваясь к Леону и пытаясь перекрыть

шум.- Куда мы попали?

На лице Леона было написано отвращение. Одной рукой поддерживая слабеющую Розу, а

другой, как и Анабель, цепляясь за дерево, он выкрикнул:

- Пора перелома, Франция.

- Что за пора перелома?

Но Леон, похоже, не был настроен на разговоры. Он поднял Розу на руки, и дал понять

Анабель чтобы она шла за ним.

Место, где и находилась поляна, послужившая им посадочной полосой, оказалось

центральной магистралью промышленного города. Дорога шла через плотные джунгли

небоскребов, как горы вздымающихся по обе стороны от трассы, на обочине которой они и

оказались.

Посмотрев наверх, Анабель почувствовала, как у нее кружится голова. Верхние этажи

зданий уходили на километр вверх, теряясь в плотной пеленe серых облаков, закрывавших

собою весь небосвод. У основания небоскребов сновали люди, со специальными масками

на головах, не дававшими им дышать пропитанным газами воздухом. Всюду сновали

машины, останавливаясь у тротуара и тут же с воем уносившихся на дорогу.

Везде, куда ни глянь, были пробки, машины гудели и дергались, как в судорогах.

Прямо-таки чувствуя, как неприятный запах пропитывает ее легкие, Анабель с новой силой

принялась обмахивать себя веером. Вонь и жара становились нестерпимыми, шум машин

оглушал, к горлу подступала тошнота.

Прохожие, увидев их, на мгновение останавливались как вкопанные, а затем подбегали и

что-то вопили, отчаянно жестикулируя, указывая на двери домов, давая понять, чтобы они

поскорее ушли с улицы.

Глядя как какой-то старичок тычет в ее сторону пальцем, Анабель собрала последние силы

и догнала Леона, который уже подошел к двери одного из домов. Вид у него был не

важный. Лицо побелело, губы плотно сжаты. Он то и дело бросал тревожные взгляды на

потерявшую сознание Розу, мешком лежавшую у него в руках. Видимо только oсознание

того, что он отвечает за нее, предавали ему силы.

Не успели они хоть попытаться открыть явно запертую дверь, как та открылась сама собой,

и на улицу шмыгнула старушка, с той же маской на лице. Увидев Розу на руках у Леона, и

семенившую за последним Анабель, она всплеснула руками и поддержала дверь, давая им

войти.

Без промедлений oни ввалились внутрь. Старушка, видимо, решила обождать с уходом, и

тоже вернулась, тут же захлопнув за ними дверь.

Они попали в маленькую комнату, из стен и потолка которой мощными струями бил

холодный и чистый воздух. Анабель почувствовала как волны кислорода обдувают ее и

чуть не упала на пол от облегчения, не переставая при этом отчаянно дышать и кашлять.

Как оказалось, эта комната была нечто вроде прихожей, дававшей уходившeмy последний

приток воздуха, прежде чем тот выйдет на улицу. Сбоку имелась и другая дверь, уже

переходившая в коридор жилого дома. Оглядевшись, Анабель указала на нее Леону. Тот

толкнул дверь плечом и они вошли в пропитанную запахом мяты комнату, с множеством

лифтов и коридоров.

Комната была совершенно круглая. Большие, на подобие прожекторов вентиляторы в

потолке, давали новые волны воздуха всем находившимся здесь людям и растениям, в

стеклянных горшках у лифтов.

У стен также стояли множество стеклянных скамеек, куда они и направились.

Вошедшая за ними старушка сняла с себя маску и, поддерживая Анабель, помогла ей

усесться.

Леон с облегчением выдохнул, когда Роза пошевелилась и открыла глаза.

- Можно узнать, о чем вы думали? - спросила старушка деловым, хорошо поставленным

голосом. - Выходить на улицу и без освежителя, о чем вы думали?

Она кивнула на маску, которую теперь держала подмышкой, и покачала головой.

- Вы что, не знаете, что находиться без освежителя на улице больше пяти минут грозит вам

серьезными проблемами с легкими и памятью? А я уж и не говорю о кожных заболеваниях

лица, с которыми вообще никому не стоит знакомиться.

Анабель потерла лоб руками и слабо вздохнула. В голове у нее пульсировала тупая боль.

Леон посмотрел на старушку:

- Спасибо, вы нас спасли.

- Ну разумеется спасла, но ведь надо и самым иметь голову на плечах, знаете ли...

Она подсунула Розе под нос какой-то флакончик, и та полностью пришла в себя.

- Спасибо, - хрипло выдохнула она.

- Как вы оказались на улице? - старушка подсунула и Анабель тот же флакончик, и та

почувствовала довольно-таки резкий, но приятный запах. C вздохом облегчения она

ощутила как боль волшебным образом ее покидает. Легкие очищаются, а глаза перестают

слезиться. - Вы кто? Судя по-вашему виду, вы нездешние.

- Да уж, - пробормотала Роза, силясь ухмыльнуться, - это точно.

- Ну так, объяснитесь. Я бы также хотела чтобы вы сейчас же позвонили своим родителям,

и сообщили им что с вами, глупышами, все обошлось.

- В каком смысле? - недоуменно переспросила Анабель, поднимая брови и пытаясь

привести в порядок мысли. - Нашим родителям? Что вы имеете в виду?

Старушка уже достала тонкий и прозрачный, как стекло, квадратный лист и начала тыкать в

него пальцем. Роза недоуменно следила за ее движениями, не понимая чего можно добиться

от обыкновенного куска стекла. Но тут, этот самый кусок стекла завибрировал, и старушка

поднесла его поближе к глазам:

- Определитель голоса... Где вы там? - она потрясла стеклянную штуковину, так что та еще

пуще завибрировала, и посмотрела на недоумевающую Анабель. - Его уже пора менять...

Старенький совсем, старомодный. Давайте-ка ваши, мой вряд ли сможет опознать вас.

- Простите... Что?

- Телефон конечно!

Анабель только теперь поняла что эта штуковина, которую старушка держала в руках, была

нечто вроде тех аппаратов, что стояли в прихожей дома Элизы, и с еще большим

любопытством посмотрела на стеклянный телефон, который только что окрасился в

серовато-белый цвет и завизжал.

Леон тоже некоторое время понаблюдал за аппаратом, а потом улыбнулся и покачал

головой.

- Зачем вам наши телефоны, позвольте спросить? Мы вполне самостоятельные люди и

можем обойтись без звонков родителей.

Откинув голову, старушка разразилась смехом.

- Да ну? - немного успокоившись, спросила она. - Вам сколько лет, милые мои? Вам же не

больше двенадцати.

Скосившись на Розу, Анабель заметила, как у той играет на лице снисходительная улыбка,

какая наверное отразилась и на ее лице. Она вновь посмотрела на старушку.

- Вы ошибаетесь... Мне тридцать, а им семнадцать и девятнадцать. Меня зовут Анабель, а

их... Впрочем, пусть они сами и скажут.

Леон назвал свое имя и имя Розы, и когда он заверил даму, что им уже далеко не

двенадцать, старушка плюхнулась рядом с ними. Вид у нее был до того больной, что

казалось, она вот-вот рассыпается в пыль. Переставая обмахиваться предложенным