Золотая Вспышка - Ледок Диана Дмитриевна "diledok" - Страница 63

Какое-то мгновение они и стояли так, а потом где-то этажом ниже хлопнула дверь, и она

отодвинулась от него. Нехотя выпуская ее из рук, как будто расстается с последним куском

хлеба, Леон однако, не давал ей отвести глаз.

- Прости, - сказал он тихим голосом, - я знал, что не стоит говорить этого... Ты не должна бы

знать.

Когда изумление от его слов исчезло и дар речи снова к ней вернулся, Роза спросила:

- За что?

- Не нужно было говорить тебе об этой нашей особенности. Я действительно слишком

быстро все рассказал, надо было подождать хотя бы год. Ты еще так молода...

Чувствуя, что вся тает от его взгляда, как масло на солнце, Роза попыталась взять себя в

руки:

- Я очень рада, что услышала это, - сказала она со всей искренностью, которой могла. - Тебе

не из-за чего извиняться.

Видя, что она говорит серьезно, Леон просиял.

- Ох Роза...

- Что с тобой? Ты весь серый.

- Ерунда, - махнул рукой тот, - сейчас намного важнее то, как ты восприняла все что на тебя

свалилось.

- Мне кажется, я давно не чувствовала себя такой легкой на подъем и счастливой.

Ее сияющая улыбка выдавало ее с головой и Леон совсем повеселел. Они медленно пошли

по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж. Неожиданно осознав, что улыбается до

ушей, Роза попыталась убрать улыбку хотя бы на две трети, и мысленно стала перебирать

возможные темы для разговора. Все как-то улетучилось у нее из головы.

- Да, кстати, - по возможности спокойно спросила она, - чем кончился тот разговор? Я

совсем забыла.

- Анабель сказала, что подумает над всем этим, так что я в полном недоумении. Прежде чем

ей на глаза не попадется тот, кого она ждет, о чем-либо думать нет смысла.

- А Элиза что думает по этому поводу?

- Она выказала свое полное одобрение на ее раздумия, сказала, что не торопит ее.

- Значит, мы можем прожить здесь годами, прежде чем ей повезет, и она встретит "того

самого"?

- Именно.

- А... - Роза залилась краской, - что было со мной до конца дня? Разговор ведь мы проводили

утром...

- Твоя мама увела тебя наверх, a вернувшись, сказала, что ты прилегла. Она сказала, что

когда она уходила, на тебе лица не было.

Леон помрачнел и Роза закусила губу. Но прежде чем она смогла хоть что-то сказать, из-за

угла на них налетела Элиза, и взялась пойти с ними в гостиную, где Розу ждали родители.

По дороге она то и дело кидала на них взгляды, значение которых Роза истолковала для себя

как смущенно-любопытные переглядывания. Сама она была не способна как-то ответить на

них, и сообщить Элизе то, о чем та просто жаждала слышать, так что делала вид, что ничего

не замечает.

В груди у нее еще громко стучало сердце, отдавая барабанной дробью в ушах, и она с

некоторым беспокойством ждала встречи с Олив, которая наверняка прольет на ее плече

ведро слез.

Но слез не последовало. Как только они пожелали друг другу хорошего утра, а Леон

вызвался пойти, поискать сестру в саду, Олив задала ей такой вопрос, какой она в

последнюю очередь могла ожидать от нее в этот момент:

- Девочка моя, - сказала она, усаживая дочь на диван, - ты ведь собираешься вернутся в

школу?

От изумления, Розе показалось, что она уже в который раз лишилась дара речи. Но нет,

брови ее поползли вверх, но голос все еще был при ней. Видимо, вчерашнее признание

Леона не дошло до ее матери, и это было очень странно.

- В школу? Вообще-то... Наверное собираюсь.

Олив удовлетворенно кивнула и позвала Рафа с противоположной части гостиной. Там он

что-тo говорил близнецам за окном. Он тут же подошел поближе.

- Да?.. Олив, дорогая?

- Мы тут с Элизой, ее мужем, и твоим отцом все обсудили, и решили что из-за, - она

состроила на лице странную гримасу, - некоторых обстоятельств тебе не стоит оставлять

обучение.

Удивлению Розы не было предела. Ее мать даже не удосужилась выяснить у нее, что с ней

произошло накануне, и как она восприняла новость от самого Леона. В конце концов, не

каждый день дается услышать, что ты, оказывается, уже встретила своего единственного

спутника по жизни.

Видимо, ее удивление отразилось у нее на лице, потому что Раф еле сдержал ухмылку:

- Ты начала не с того конца, Олив, - сказал он и та поджала губы, - школа теперь - дело

десятое. Собственно это мы тоже хотели обсудить, но в первую очередь, нам бы хотелось

сказать тебе все, что мы думаем насчет вчерашнего.

Роза приготовилась ощетиниться, или наоборот, излучать счастье. Раф хихикнул:

- Мы думаем, что сможем погостить здесь еще месяц, беря в расчет некоторые

обстоятельства, уезжать сейчас – было бы глупо.

- Дорогой, - сморщилась Олив, - ты забыл, что именно я говорила тебе по этому поводу

вчера вечером.

- Так, погодите, - Роза совсем отчаялась дождаться цели разговора, - почему бы вам не

сказать прямо? О чем идет речь?

- Видишь ли, твоя мама считает что ты еще слишком маленькая, чтобы думать о том, что

Леон нам поведал вчера. Она думает, и я с ней согласен, что не стоит пока придавать

слишком большого значения его совам, так как он тоже еще слишком юн. А вывод из этого

такой, что, - он улыбнулся, - тебе пока стоит забыть о разговоре и сосредоточится на учебе,

ты ведь еще подросток.

- Вот оно что...

Этот ответ был вполне в стиле четы Флионелли. Да она по сути и не могла ожидать иного, и

не была уверена в том, что не одобряет их взглядов. Пусть и немного устаревших. Да, она

действительно подросток. И Леон сам это сказал.

Олив всмотрелась в лицо дочери:

- Ты не думай, что мы не хотим тебе счастья, - сказала она, - нет, нет! Но пока тебе

шестнадцать... Ты ведь сама понимаешь, как глупо ожидать, что первый парень, который

обратил на тебя внимание, останется с тобой на всю жизнь.

Ее слова больно задели Розу, но она старалась не подавать виду:

- Ты не веришь ему? - тоненьким голосом поинтересовалась она, видя, что они ждут от нее

ответа. - По-твоему, он все выдумал? Он не такой как вы... Он – Солтинера. И что тогда было

с тобой вчера, когда мы все заметили у тебя в руках... платочек?

- Он говорил так проникновенно... - смущенно призналась Олив, - я не отрицаю этого, это

было бы глупо, но ведь его отношение к тебе может изменится. Он не может, в его-то

возрасте, говорить о всей жизни.

Роза не выдержала и встала. Хоть сейчас было утро, ей показалось, что в комнате уже

настали сумерки.

- Вот оно что? - вибрирующим голосом воскликнула она, делая отчаянные попытки

успокоиться, - по-твоему, все его слова - чистейшей воды притворство и бред? Что он лгал

всем нам? Да он и не сказал бы нам ничего этого, если бы не я. Он и не говорил об этом

потому, что боялся увидеть вашу реакцию. Он мог сказать мне все это еще когда мы

встретились. Значит, про четырнадцать лет он наврал? И спас меня - на словах? Откуда тебе

знать, может и я соврала, когда сказала, что обязана ему жизнью? Если бы не он, меня бы

здесь не было, и вряд ли вас бы побеспокоило мое обучение в школе.

Она сама не знала, что на нее нашло, как не старалась она успокоиться, негодование

бушевало в ней как ураган. У Олив был такой вид, как будто ее облили ледяной водой. Она с

минуту огорошено смотрела на нее, потом перевела взгляд на не менее удивленного мужа:

- Ну, что ты скажешь? - дрожащим от гнева голосом спросила она. - По-видимому, наши

благожелательные намерения она не собирается принимать в расчет. Так вот, милочка, - она

тоже встала и сверху вниз посмотрела на дочь, - я хотела говорить с тобой на равных. Но ты

- исключение из правил. Ты ведь - уникум, и родители для тебя пустое место? Так вот, я