Здесь птицы не поют (СИ) - Бондарь Дмитрий Владимирович - Страница 40

— Юрик эти места знает, ему и карты в руки. Я ему верю.

— Нету же никого! — не выдержал Геша. — Они все, наверное, к вертушке побежали наперехват! Давай быстрее!

— Это абаасы, — невозмутимый Юрик ни на шаг не ускорился. — Никто, кроме Улу не знает, куда и зачем они ушли.

— Покажи мне направление, придурок, — останавливаясь, недобро попросил Геша. — Бегом нам нужно, а не ползти как черепахам!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Иди туда, — показал Юрик рукой.

— Отставить! — тотчас скомандовал Семен. — Разделяться не станем. А ты, Юр, и в самом деле, ускорился бы как‑нибудь? Уйдет ведь вертушка. Без нас уйдет. Или твои абаасы до летунов доберутся — тоже мало хорошего.

— Иди туда, — повторил и ему маленький якут.

Капитан посмотрел на Рогозина, ища поддержки, но тот, тысячу раз убедившийся, что Юрик, несмотря на серьезные мистические загоны, свое дело знает получше многих, только пожал плечами:

— Я пока еще жив.

Геша раздраженно засопел, а капитан распорядился:

— Геша, в арьергарде пойдешь.

Непонятно почему, но своенравный «рыбак» подчинился.

Еще метров через двести Юрик вдруг замер, присел перед невысоким кустом и сорвал с него узенький лист, который осмотрел со всех сторон, понюхал и даже лизнул.

— Что там? — сразу возле проводника оказался капитан.

— Кто‑то из черных рядом, — ответил Юрик.

— Откуда знаешь?

— Иччи шепнул, — Юрик показал повязку на запястье.

Рогозин и в самом деле в тот же миг ощутил, что вроде бы как и на его руке похожая повязка стянулась потуже.

— А листок? — спросил Семен свистящим шепотом. — Что с листком?

— Хороший листок, — кивнул Юрик. — Спелый. Высушить, в чай добавить — вкусно будет.

Семен задумчиво посмотрел на Юрика, закатил глаза под лоб и тяжело вздохнул.

— Где черные?

— Здесь, — ответил якут и повернулся к Рогозину: — Готовь карамультук, Витька, защищать меня будешь.

Рогозин взял свою утятницу в руки, ноги расставил как учил Юрик и приготовился сразить любого монстра, рискнувшего появиться в пределах тридцати метров.

— Один справа, — донеслось от Юрика и Рогозин тотчас повернулся в указанную сторону.

Между деревьев мелькнула быстрая тень, а за спиной послышался тоскливый вой.

— Второй сзади, — сориентировал Юрик. — Капитан и ты, человекообразный бегемот, готовьтесь одновременно в него выстрелить. И я тоже. Витька один справится. Если попадет. А если не справится, то пока его есть будут, нам нужно будет со второй тварью покончить. Приготовьтесь…

У Рогозина меж лопаток пробежала волна раздражающего холодка, но ответить, да даже подумать толком об уготованной ему Юриком роли он не успел — прямо перед ним, в каких‑то пятнадцати шагах показалась ужасная морда существа. Виктор нажал на кнопку предохранителя перед пусковой скобой и повел стволом вслед за пришельцем.

За прошедшие сутки монстр порядком изменился: его голова практически потеряла схожесть с человеческой; уши заострились, челюсти стали массивнее и сильно вытянулись вперед; зубы в раскрытой пасти на манер акульих выстроились в три ряда; на верхних конечностях появились здоровенные когти — по три пятнадцатисантиметровых кератиновых кинжала на каждой. Больше ничего разглядеть Рогозин не успел, потому что оскаленная пасть в два счета приблизилась и палец, кажется, сам нажал на спуск.

Еще непривычно, но уже ожидаемо громко бабахнуло, лишая на время слуха, пространство перед Рогозиным заволокло пороховым дымом, в нос шибануло кислятиной выгоревшего пороха, но сквозь дымку не было уже видно никакого монстра. Рогозин чихнул, посмотрел под ноги и отшатнулся — к нему тянулись когти правой лапы чудовища.

Торс твари был разрублен выстрелом практически пополам, левая верхняя лапа оторвана по локоть, из выбитого глаза на землю толчками выплескивалась темно — бурая густая жидкость, но упрямый убийца все еще норовил ухватить противника за лодыжку.

Виктор отступил на шаг, прицелился в голову и вновь выстрелил, превращая башку монстра в размазанное по земле пятно.

Сплюнув в сторону истерзанных дробью останков, Рогозин повернулся.

В ушах звенело, он не слышал вообще ничего — ни выстрелов, ни криков. А за спиной тем временем шло еще одно сражение.

Геша валялся под деревом, сжимая обеими руками располосованный когтями бок, рядом с ним валялся его «Байкал», сломанный, кажется, пополам, Семен, сидя на заднице, патрон за патроном разряжал СПС в тело извивавшегося на земле существа — близнеца только что убитого Виктором. Маленький якут сноровисто перезаряжал свое ружье. Все побоище было затянуто дымом.

У Рогозина оставался в магазине еще один патрон и, долго не рассуждая, он кинулся в самую гущу сражения, одним выстрелом завершив его: башка второго чудовища превратилась в удобрение для деревьев.

Все было кончено, но в пистолете Семена оставались еще несколько патронов и пока все пули не оказались в теле уже мертвого противника, капитан не мог успокоиться.

Рогозин опустился на землю рядом с Гешей, отвел его дрожащие руки в сторону, разорвал куртку и посмотрел на длинную кровоточащую царапину.

— Что здесь? — послышался над головой голос Юрика.

— Если яда не было, то, наверное, выживет, — ответил Виктор, хотя понятия не имел о тяжести ранения спутника. — Вдохни глубоко?

Геша, часто дышащий, покрытый испариной и весь какой‑то жалкий, кажется, еще не пришел в себя. Широко раскрытыми глазами он смотрел на Рогозина и не понимал ни единого слова.

— Шок, — прокомментировал Юрик.

— Дай‑ка, — на колени перед Гешей опустился капитан.

Он ощупал тело здоровяка, вызвав пару болезненных «охов».

— Пара ребер сломаны. Жить будет, — подтвердил капитан диагноз Рогозина. — Эй! — Он шлепнул Гешу по щеке раскрытой ладонью. — Ну‑ка в себя приходи…

Детина что‑то промычал невразумительное и попытался открыть опухший глаз.

— Когда ты в первый раз выстрелил, — произнес Юрик, объясняя Рогозину ситуацию. — Этот бегемот оглянулся. А здесь этот черный из‑за дерева на нас и кинулся. Мы с капитаном в стороны подались, а абаас как раз башкой в Гешу врубился. Ружье гешино — пополам, сам он кубарем покатился. Мы с Семеном стрелять стали, ногу черному отстрелили, потом руку. Так он оставшейся лапой капитана по сапогу так полоснул! Только брызги в стороны! Надо его ногу осмотреть тоже. Ну вот. Семен — хлоп на пятую точку и давай садить в этого из пистолета, перезарядиться уже не успевал. А здесь и ты подоспел. Без карамультука нам бы туго пришлось. Сдохли бы здесь.

Рогозин уже и сам успел оценить полезность оружия и теперь набивал его патронами, добытыми из карманов — на всякий случай.

— Артиллерист, мля, — криво ухмыльнулся капитан, отстраняясь от пришедшего в себя Геши. — Вовремя, ты подоспел, здесь Юрик прав. Твой‑то как?

Рогозин оглянулся через плечо: отвратительный труп без своей уродливой головы все так же валялся на месте и никуда уходить вроде бы не собирался.

— Вон валяется, — показал стволом спасшего всем жизнь ружья. — Ногу показывай… те.

Рогозин за две недели так и не успел перейти к панибратскому «тыканью» — сказывалось воспитание. Только лишь Моня и Юрик удостоились подобной близости. Но Моня сгинул в лесу.

На сапоге капитана действительно чернел длиннющий порез с влажными от крови краями — во всю голень. Рана даже издалека казалась куда серьезнее гешиной царапины. Семен вынул нож, единым умелым движением до конца разрезал сапог и попросил Рогозина:

— Что‑то хреново мне, Вить. Стяни‑ка, нога распухла, сам не слезет.

Виктор ухватился обеими руками за подошву, потянул на себя, что‑то противно и протяжно чавкнуло — словно кто‑то тяжелый и медленный наступил в грязь, капитан прорычал невразумительное «богадушуматьтвою!» и остался бос на одну ногу. Из искромсанного сапога на землю вылился почти стакан крови, быстро впитавшейся в почву. Секунд пять капитан тяжело дышал, потом скомандовал:

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Юрик, посмотри, что там?

— О — о-о, — вырвалось у Геши, тоже сунувшего свой любопытный, похожий на картофелину нос к капитанской ноге. — Тебе кирдык, майор.