Капли стеарина - Сименон Жорж - Страница 1

Это было одно из тех редких дел, которые можно разгадать, исходя из схем и документов, методом дедукции и лабораторных исследований. К тому же, когда Мегрэ вышел из кабинета на набережной Орфевр, он знал уже решительно обо всем, и даже о бочках.

Он готовился к небольшому путешествию в пространстве, а пришлось ему совершить утомительное путешествие во времени. Всего в каких-нибудь ста километрах от Парижа в Витри-о-Лож он сошел с маленького, допотопного поезда, какие увидишь разве что на лубочных детских картинках. А когда он спрашивал о такси, местные жители смотрели на него сурово, точно он насмехался над ними. Он уже совсем был готов остаток пути проделать на тележке булочника, но в последнюю минуту сумел уломать мясника, и тот согласился отвезти его на своем грузовичке в деревню, где комиссар должен был вести расследование.

— Вы часто туда ездите? — спросил Мегрэ.

— Дважды в неделю. Сегодня благодаря вам они смогут лишний раз купить мясо.

Хотя Мегрэ родился всего в сорока километрах отсюда, на берегу Луары, он не ожидал, что Орлеанский лес выглядит так мрачно.

Дорога проходила через чащу. Километров десять грузовик шел среди высокого строевого леса, пока не выехал на поляну, где примостилась деревушка.

— Это здесь?

— Нет, дальше…

Дождя не было, но лес дышал сыростью, а свинцовые нависшие тучи обложили все небо. Листва на деревьях почти облетела, с земли тянуло легким запахом прели, то тут, то там потрескивали сучья, а иногда гремел далекий выстрел.

— Здесь много охотятся?

— Это, должно быть, герцог…

Но вот наконец они добрались до поляны, которая была еще меньше тех, что попадались им на пути, и увидели десятка три одноэтажных домишек, теснящихся вокруг церкви с остроконечной колокольней. Вряд ли хоть одному из здешних домов было меньше ста лет. От темных шиферных крыш они казались еще более суровыми и неприветливыми.

— Подвезите меня, пожалуйста, к дому сестер Потрю.

— Я так и догадался. Это рядом с церковью.

Мегрэ вылез, а мясник остановился немного дальше и откинул заднюю стенку фургона. Вокруг него собралось несколько хозяек, не решавшихся купить мясо в непривычный для них день.

Мегрэ так хорошо изучил план, составленный теми, кто вел первоначальное расследование, что мог ориентироваться в доме с закрытыми глазами.

Да ему и пришлось передвигаться почти вслепую, настолько темно было в комнатах. Проникнув в лавку, над которой, казалось, не властно было само время, Мегрэ совершил настоящее путешествие в прошлое.

Свет освещал все скупо, точно на полотнах старых мастеров: мебель и стены были такого же цвета, что и на старинных картинах, в полумраке на них выделялись сероватые пятна, порой яркие блики вспыхивали вдруг на хрустальном бокале или на медной кастрюле.

Сестры Потрю жили в этом доме с самого рождения, старшей было шестьдесят пять, а младшей шестьдесят два, и здесь же провели всю жизнь их родители.

Надо полагать, тут ничто и никогда не менялось: ни прилавок с весами и коробками конфет, ни полки с галантерейными товарами, ни полки с бакалеей, от которых приторно пахло корицей и цикорием, ни цинковая стойка, где подавались напитки.

В углу стоял железный бочонок с керосином, рядом с ним, в бочонке поменьше, хранилось растительное масло. В глубине помещения видны были два стола и один поближе слева. Столы были длинные, отполированные временем до блеска, подле них стояли скамьи без спинок.

Слева отворилась дверь, и на пороге показалась женщина лет тридцати двух с ребенком на руках. Она посмотрела на Мегрэ.

— Что вам нужно?

— Не беспокойтесь. Я веду дознание. Вы, наверное, соседка?

Живот у нее сильно выступал под фартуком, она ответила:

— Я Мари Лакор, жена кузнеца. Мегрэ заметил керосиновую лампу, свисавшую с потолка, и понял, что в селении нет электричества.

Мегрэ, не постучав, прошел во вторую комнату, где было совсем темно и только поленья, горевшие в камине, освещали все вокруг. В их слабом свете Мегрэ разглядел широкую кровать со множеством тюфяков и раздувшейся, как шар, красной периной; на этой кровати неподвижно лежала старая женщина с застывшим бледным лицом, на котором одни глаза казались живыми.

— Она по-прежнему не говорит? — спросил Мегрэ у Мари Лакор.

Та отрицательно покачала головой. Комиссар пожал плечами, сел на соломенный стул и вытащил из кармана бумаги.

В самом событии, происшедшем пять дней назад, не было ничего сенсационного. Сестры Потрю, жившие вдвоем в этом домишке, имели, по слухам, кое-какие сбережения. Они также владели еще тремя домами в этой же деревушке и издавна слыли скрягами.

В ночь с пятницы на субботу соседи слышали какой-то шум, не вызвавший у них беспокойства. На рассвете в субботу проезжавший мимо дома крестьянин, заметив распахнутое настежь окно спальни, заглянул внутрь и поднял крик.

Около окна в ночной рубашке лежала Амелия Потрю в луже крови. На кровати лицом к стене застыла в неподвижности ее сестра Маргарита — она была мертва, в груди у нее зияли три ножевые раны, правая щека была рассечена, и глаз наполовину вытек.

Амелия осталась жива. Она пыталась позвать на помощь и открыла окно, но упала, лишившись чувств от потери крови. На теле у нее насчитали одиннадцать неглубоких ран, почти все на плече и правом боку, но ни одна не была серьезной.

Второй ящик комода был выдвинут, белье разбросано, а сверху лежал старый, позеленевший от времени кожаный портфель, в котором сестры, должно быть, хранили все документы. На полу валялись сберегательная книжка, купчие, арендные договоры и накладные поставщиков.

Орлеанская полиция уже производила дознание. У Мегрэ был не только подробный план помещения, но и фотографии, и протоколы допросов.

Покойницу Маргариту похоронили три дня назад. Амелию собирались отправить в больницу, но она оказала отчаянное сопротивление, вцепилась ногтями в простыни, требуя взглядом, чтобы ее оставили дома.

Судебно-медицинский эксперт утверждал, что ни один из внутренних органов у нее не затронут, а внезапную немоту объяснял нервным шоком. Так или иначе, за эти пять дней она не произнесла ни звука. Но, несмотря на свою неподвижность и стеснявшие ее повязки, она внимательно наблюдала за всем, что происходило вокруг нее. Теперь она не спускала глаз с Мегрэ.