Течение (СИ) - "Sco" - Страница 19

***

Дима стоял у бортика и обозревал бурную возню в бассейне.

- Что такое-то? Откуда столько народу? – спросил он у подошедшего Демидова.

- Это вроде группа Неволина. Видать, объединили, – доложил живчик-Демидов, шмыгая носом и разглядывая спортсменов в воде.

Дима дёрнулся, услышав фамилию Андрея и повернулся к Демидову.

- Нафига объединили-то? – сдвинул он брови.

- Да я откуда знаю? – зажестикулировал Демидов, словно итальянец. – Вон, Сотников идёт, его и спроси.

- У него какие-то дела, он взял отгулы. Пару занятий вместе с его группой будем заниматься, – ответил Сотников на нервный вопрос Димы о присутствии пловцов Андрея и дунул в свисток, требуя внимания ребят.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Дима делал мерные гребки руками, вытягивая тело в струну, напрягая все мышцы. На соседних дорожках другая группа шла по своей программе, но Дима их не видел и не слышал, он весь сосредоточился на своей цели. Пройдя стрелой до бортика, он сделал кувырок под водой и, оттолкнувшись ногами, поплыл в обратную сторону. Вода заглушала звуки, и в те моменты, когда он погружал голову в воду между своих вытянутых вперед рук, он будто отключался от действительности. Покой, тишина. Парень остался бы в этом прозрачном убежище на пару часов, если бы у него были жабры. Мысли пришли в порядок, эмоции успокоились. Зачем морочить себе голову и волноваться по пустякам? Есть человек, есть чувства к этому человеку. Надо делать то, что считаешь нужным и важным, и не психовать, как неврастеник. Не уверен – не обгоняй.

- Неделя до соревнований, – доложил Демидов в душе, быстро намыливаясь. – Боишься?

Дима медленно покачал головой, глядя на утекающую в слив воду.

Парень ехал в метро, глядя сквозь толстые стёкла окон вагона. Бетонные стены тоннеля, увитые жирными чёрными проводами, сливались в единую серую гладь. Вода бассейна измотала, и Дима чувствовал знакомую усталость во всём теле. Сонно побродив по магазину, закупив продуктов для себя и корма для кота, он поплёлся домой в бледных весенних сумерках. Нежный ветерок обдувал лицо, а запах свежих почек на деревьях и влажной земли вытеснял из головы все грустные мысли. Дима поулыбался, глядя на стариков, загоняющих домой неугомонных внуков и группу шумных подростков, сидящих на лавочке. Андрей по прежнему не проявлялся, но парень знал, что к тому приходит, кто умеет ждать.

***

«Самое поразительное в жизни то, что она продолжается, несмотря ни на что, пока не заканчивается… но тогда уже совсем» выдал однажды подвыпивший Демидов, и сейчас Дима пропустил эту мысль через себя и целиком и полностью с ней согласился. Несмотря на его настроения, эмоциональную кривую и периодические «залипания» в течение дня, жизнь продолжалась. Минутная стрелка на настенных часах прыгала на каждый шестидесятый счёт, и планета Земля дисциплинированно крутилась вокруг своей оси, не меняя скорость вращения из-за Диминых переживаний. Это заставляло чувствовать себя жалкой пылинкой в Галактике, но при всей обидности такого сравнения, немного заземляло и не давало войти в драматический штопор. Сказать, что следующие четыре дня без единой ёбанной СМС от Андрея было сильно плохо… – таки нет. Но оставаться в светло-романтическом настроении было всё сложнее и сложнее. И если, как утверждают лирики, влюблённая душа поёт, то Димина душа всё настойчивее исполняла простенький мотивчик пошлого шансона. Мстительные и эгоистичные мыслишки всё чаще отравляли сознание, заставляя сжиматься челюсти. Дима в самых жутких снах не мог представить себя в роли позабытой-позаброшенной школьницы после ночи со старшеклассником-ловеласом. Пренебрежение – страшнее, чем прямая агрессия и намного больнее. У Андрея нет страха обидеть или потерять своего пловца, и парень ох как понимал это и держался. Держался, чтобы не исчезло то тепло и то нереальное чувство близости, которое он испытывал рядом (или над) Андреем. Дима хватался за это чувство, раз за разом пытаясь реанимировать его, потому, что когда оно уйдёт, уступив место горькой обиде и желанию отыграться, будет больно. Пекло этого ада поджарит Димину душу, сделав корку потолще, а сознание поциничнее. Он всё это знал, он видел, как другие люди спускались по этой тропинке, а затем, умудрённые, сука, опытом, изрекали жалкое: «да все бабы бляди…», или: «любовь – это сказка для дурачков», и радовались, когда очередной романтик оказывался низвергнут на грешную землю и раздавлен «правдой жизни».

Неизвестно чем занятый блондин не появлялся и в бассейне: группы были снова объединены и это немного успокаивало – значит реально нет времени ни на что. Может, вообще уехал из города. Да, наверняка даже. Дима скатался к родителям, но и там не нашёл успокоения. Ни мамины блины, ни бабушкины истории про далёкие годы своего детства, которые всегда имели стопроцентный умиротворяющий эффект на парня, не сработали в этот раз. Промаявшись до вечера и заверив чуткую мать, уловившую, что с Димой что-то происходит, что всё хорошо, парень буквально сбежал домой и прямо в одежде уснул с Бантиком в обнимку.

Субботние занятия были последними перед соревнованиями, и Сотников сказал, что ребята могут плавать хоть целый день, расписание расчистили спецом для них. Дима не спеша разогревался, медленно нарезая круги, как сытая акула. Разделители сняли и он расслабленно плыл на спине, разглядывая солнечные зайчики на потолке. Он пытался вспомнить, как он относился к Андрею до их грёбанного романа. Наверное, самое точное - он считал его клёвым. Вот такое идиотское слово нашлось – клёвый. Невозмутимый, ненавязчивый, неконфликтный. Всё, что приходило на ум, всё было с приставкой «не». Будто он отталкивал людей от себя, не желая, не разрешая приближаться. Сейчас все эти качества Диму раздражали.

"…вчерашняя группа Андрея Игоревича", - ухватил парень окончание фразы и встал на дно, оглядываясь.

Уборщица недовольно ворчала, направляясь в коридор, держа в руках два спасательных жилета.

- Что? – спросил Дима у Демидова.

- Да Неволин вчера жилеты не унёс на склад, Нина ругается, – ответил Демидов и нырнул рыбкой, обдав удивлённого парня брызгами.

Вчера? Дима в два гребка нагнал Демидова и схватил его за руку, выдёргивая из под воды.

- А что, он уже вышел?

Вертлявый Демидов, приподнял очки, отплёвываясь и выдирая руку из захвата.

- Кротов, харе граблями махать, у меня синяки останутся! Вчера был, я его видел, когда за справкой для деканата заходил. Псих! – и он снова натянул очки и погрёб подальше от нервного спортсмена.

Гнев повысил температуру тела, и Дима почувствовал, как мгновенно покраснели его щёки и шея. Продинамили! Бросили! Оттолкнувшись от дна, на автомате доплыл до бортика и забрался на тумбу. Забыли! Проигнорировали! Согнул ноги в коленях, сложил руки конусом и разжавшейся пружиной вошёл в воду. Попользовали! Наплевали! Мерными, мощными гребками разогнал своё тело, устремляясь к противоположенному бортику. Хватит! Пусть это кончится! Рука дотронулась до мозаичной стенки бассейна, тело расслабилось. Не нужен...

Функция мозга - думать каждую секунду. В жопу такую функцию. Хочется, как в книгах – безболезненно и плавно перескочить на абзац «спустя полгода…». Но в жизни придётся проживать каждую грёбанную секунду, прокручивая в голове факты и домыслы, жалящие тебя в самое нежное и уязвимое. А легче, наверное, становится, но так медленно, что ты этого не замечаешь. Как рост волос. И вполне себе можно было понять наркоманов или алкоголиков: забытье – истинный дар.

Оживлённые люди в метро – ясен пень, не на работу едут. Улицы без пробок, но зато с праздно шатающимися горожанами. Все признаки субботы в комплекте с хорошей погодой. На этом фоне, вроде, не так мерзко на душе. И домой так не хочется – там будет хуже, здесь хоть есть на что отвлечься. Дима посидел на скамейке рядом с подъездом, не зная, чем себя занять, чтобы не выглядеть дебилом. Достал телефон, попялился в него, но когда из подъезда вышла лавочная завсегдатая бабулька, пришлось плестись в квартиру. Попробовал поиграть в компьютер, не смог сосредоточиться – его убили 8 раз. По телевизору какая-то ересь, как всегда. Кто вообще его смотрит? Начал готовить ужин – всё из рук сыпется. Налил себе чаю, сел на табурет, откинулся спиной на холодильник. Небо с одной стороны уже совсем тёмное, а на востоке ещё ничего, светлое, а вроде должно быть наоборот. Пока на небо смотришь, в голове потише, почище. Обрыдла уже эта беспомощность - будто он ни на что не может влиять, а только отыгрывает подачи тренера. Ведь не так всё начиналось! Дима закрыл глаза, слушая мерное тиканье настенных часов. Неужели он стал объектом пошло-гугловской схемы мужского интереса: интрига-желание-покорение-забвение? Ну что за бред! Дима выпрямился на табуретке, открыл глаза. Какая, к хуям, схема? Он же не навязчивая девица с брачными планами! Вот, положа руку на сердце, даже жалко, что не уебал тогда Андрея, когда он просил. Вот, сейчас бы с удовольствием приложил бы его пару раз. За то, что заставляет обмусоливать эти мысли, унизительные и раздражающие. За то, что вместо того, чтобы гулять с парнями и обжиматься с девушками, сидит Дима на кухне и занимается каким-то грёбанным психоанализом. Сука! Ну что ж, пора Андрею тоже понервничать. Пусть он теперь волнуется и думает, что ему делать с Димой.