Игроки из Гран-Кафе - Сименон Жорж - Страница 2

В глубине кафе работал радиоприемник, на который никто не обращал внимания, поскольку он был частью общей атмосферы. Наследник Урбена, в возрасте двух лет, ползал на четвереньках возле плиты, а госпожа Урбен, более, чем обычно, страдавшая от запора, вышивала подушку для своей гостиной, куда никто никогда не заглядывал.

— Тридцать шесть…

— Тридцать семь…

— Пятьдесят шесть…

Заходящее солнце заглядывало в окна и освещало рыжие волосы, ореолом окружавшие лицо мэра-ветеринара, и Мегрэ подумал, что из этого маленького человека мог бы получиться неплохой фавн.

«Если бы он был врачом, жену бы я ему не доверил…» — подумал он между прочим.

Появился мясник, молчаливый и, без сомнения, уставший от своей поездки, так как утром шел дождь. Кроме того, он был сильно озабочен и не долго это скрывал.

— Надо бы мне повидать нотариуса… — заявил он, сев за стол.

— Сегодня вечером? — быстро ответил кузнец; кожа его была покрыта черными точками. — Думаешь, он тебя дождется?

— Я звонил ему домой… Это уже договорено… Не люблю хранить большие суммы дома…

— Очень умно! Хотя вы и играли семерку черней вместо второго козыря треф, я сбросил мою манилью бубен и влип… Анжель!..

Девушка подошла. Никто, кроме кузнеца, не обратил на нее внимания.

— Принеси мне кусочек льда, слышишь?

Урбен сидел, по своему обыкновению, прямо за Мегрэ, и так как он видел его карты, то сам себе постоянно неодобрительно покачивал головой.

— Эй, не подсказывай…

— Что вы, господин мэр…

Однако слышали ли они слова мясника? Понемногу, по мере того, как перед игроками накапливались жетоны (как обычно, надо было попросить еще кругляшек!), смеркалось, затем зажгли лампы, и улица за окнами превратилась в черную дыру, в которой сиял единственный фонарь — лампа над мясной лавкой.

— Чего ты хочешь от нотариуса? Ты, случаем, не хочешь купить дом в Жюле?

— Как? Ты хочешь его купить?

— Не я… Но я знаю кое-кого…

Мегрэ, который был поглощен игрой, как всегда, не интересовался посторонними разговорами. Он надеялся получить мизер, который привлекал его гораздо больше.

— Ты знаешь, что бельгиец хочет там сделать?

— Мне рассказали… Кинотеатр!..

— Господа, играем, — возмутился кузнец, который объявил сорок шесть.

— Мизер на столе! — рискнул наконец Мегрэ. Ему это удалось. Впервые с тех пор, как он пришел сюда.

— Запишите мне пять… — сказал он остальным.

— Ты и правда покупаешь? — настаивал ветеринар.

— Да нет, — смущенно вздохнул мясник.

— Он должен был бы мне об этом сказать… Я обещал бельгийцу, что никто не повысит цену… Кинотеатр выгоден всем…

Игра возобновилась. Мегрэ заметил, как вошли аптекарь и доктор, которые приходили поиграть в бильярд во второй зал, но никогда не задерживались возле игроков в манилью.

— Двадцать шесть!

— Если вы пропускаете, я пас…

Они открыли свои карты. Анжель снова принесла выпивку, у них был ритуал выпивать в середине каждой игры. Почему в тот момент, когда она наклонилась над столом, комиссар посмотрел на Урбена? И почему ему показалось, что хозяин кафе выглядел мрачным, словно человек, узнавший об измене возлюбленной?

«Черт возьми! — подумал он. — Вчера у Анжель был выходной, она еще ездила в Орлеан. Если он и правда ее любовник, то наверняка ревнует к этим ее еженедельным прогулкам…»

Снова сдали карты! Времени подумать не оставалось.

А потом он выпил свой анисовый аперитив и принялся выкуривать трубки одну за одной.

Госпожа Мегрэ была замечательной женщиной, она не нуждалась ни в ком, чтобы быть счастливой, и могла провести весь день на кухне или кладовой наедине со своими думами. Но думала ли она?

Довольно! Он не хотел быть злым. Однако бывали дни, когда атмосфера «Гран-Кафе» казалась особенно мрачной и он чувствовал себя здесь как цепной пес. Неужели он покинул набережную Орфевр, чтобы играть с этими славными увальнями? Ему давали только пять минут передышки, а если он опаздывал, ненавистный мальчишка с визгливым голосом — сын ветеринара, рыжий, как и его отец, — уже кричал у калитки сада:

— Вас ждут «эти из „Гран-Кафе“!..

Довольно! Хватит этих карт! Никогда в жизни! Сыграть бы только мизер…

— Что там? — спросил Урбен у позвавшей его жены.

И он пошел к ней. Они о чем-то тихо говорили. Мегрэ подумал, что бедный Урбен женился на очень неприятной женщине, а его связь с Анжель, если она существовала, тоже была, похоже, не слишком-то веселой.

Что ж, это жизнь! Если присмотреться повнимательней, повсюду, в маленьких городках на Луаре, Шере или Роне, жизнь течет одинаково, разница только в мелочах.

На юге Мегрэ играл бы в шары, а в Лилле — в кегли…

— Ты проиграл!.. — сказал мэр, вставая и вытирая усы, всегда влажные, как усы спаниеля.

Что же касается порядка окончания игры… Мясник и Мегрэ были двумя проигравшими. Бывший комиссар подошел к стойке, где расплатился и дал Анжель франк на чай… Другие давали только десять су, но для проигравшего была своя такса, ничего не поделаешь…

Тем не менее была одна важная деталь… Мясник, чтобы заплатить, сначала вытащил свое портмоне и, показывая всем, какое оно набитое, настолько, что из него торчали тысячефранковые банкноты, забормотал:

— Видите, мне нужно к нотариусу…

Доктор и аптекарь, оба молодые, один блондин, другой брюнет, как всегда, играли в бильярд, а вечером вместе со своими женами садились за бридж.

— Доброй ночи, комиссар!

— Всем до свидания!..

И это все?

Сунув руки в карманы, Мегрэ зашагал по темной улице. В бакалейной лавке еще горел свет, но лампы в витрине уже погасили. Он должен был дойти до третьего газового фонаря, а затем повернуть направо. Он уже почти достиг цели, как его обогнала машина мясника и остановилась, поджидая.

Это было необычно. Бывший комиссар подумал, что мясник хочет что-то ему сказать.

— Как вы думаете, могу я зайти к нотариусу домой, если контора уже закрыта?

— Ну… Если он вас знает…

— Что ж!.. До свидания…

Потом Мегрэ должен был бы это вспомнить. Кузов грузовичка был окрашен под камуфляж. Машина скрылась в ночи, светя задними огнями. А Мегрэ повернул направо, как обычно, привычным жестом толкнул дверь и принюхался, как он делал это каждый вечер, к запахам на кухне.

Пахло кроликом, редким лакомством в эту пору: один фермер из Клери устроил накануне охоту на кроликов, опустошавших его поля.

— Ты выиграл?

— Проиграл.

— По-моему, ты слишком часто проигрываешь, чаще, чем следовало бы. Тебе не кажется, что остальные мошенничают?

Честная госпожа Мегрэ подозревала даже этих из «Гран-Кафе»!

— Да нет… Это стоит мне всего четыре франка пятьдесят каждый вечер…

— Ну, если это тебя развлекает…

На самом деле он не развлекался, но не мог ей этого объяснить. Это стало страстью, необходимостью, в общем, потребностью, которая возникала у него в определенный час и от которой он испытывал примерно такое же чувство стыда, как наркоман или неизлечимый пьяница.

— О чем говорили?

— Ни о чем… Когда играешь, почти не разговариваешь…

— А знаешь, что мне сказали?

— Откуда я могу знать?

— Что Анжель, маленькая служанка из кафе, была беременна и что она уже избавилась от ребенка…

— Я ничего не заметил…

— Конечно! У нее же было не больше трех месяцев…

Она рассказала служанке из аптеки, которая…

После кролика и торта с миндальным кремом (фирменного блюда госпожи Мегрэ) он устроился в своем кресле возле камина, в котором сидел на протяжении трех последних лет даже летом, когда камин не горел, и взялся за чтение местных и столичных газет.

Внезапно, как гром среди ясного неба, на улице послышались голоса и раздался стук дверного молотка.

— Комиссар… Скорее!.. Комиссар!..

Стучал кузнец, который пил только «Виттель-фрез», но сегодня вечером выглядел пьяным. За ним толпились люди, которых Мегрэ знал только в лицо, а между ними сновали дети.