Найди и убей - Валерьев Андрей Валерьевич - Страница 12

Сон не шел. Маляренко лежал и считал звезды, вспоминая родителей, родных и приятелей. Несмотря на одержанную победу, настроение было не ахти. Все, что произошло с ним за последние несколько дней, сильно подкосило веру Ивана в собственные силы и возможности, а поход показал, что задница, в которую он свалился, гораздо больше, толще и глубже, чем он мог подумать.

«Всё-таки это, наверное, не заповедник».

Маляренко закрыл глаза и, холодея от страха, высказал вслух давно пришедшую на ум мысль:

— Это, наверное, параллельный мир какой-то. И людей здесь нет.

Следующие пятнадцать минут Иван посвятил громкой ругани. В этом он был не мастак, так что мат получался, хоть и громкий, но однообразный и неизобретательный. Маляренко понимал всю бесполезность крика, но поделать с собой ничего не мог. Страх, отчаяние и злоба требовали выхода. Прооравшись как следует, мужчина постепенно успокоился. Начинало светать, ветер стих, и Ивана окружила абсолютная тишина. Маляренко застегнул молнию куртки до горла, покрепче сжал рукоятку ножа, проверил, лежит ли в кармане отвертка, и молча вышел из укрытия.

«Бояться нельзя. Бояться нельзя. Терять уже нечего».

Зубы все равно предательски постукивали. Холод из живота разлился по всему телу, и Ивана заметно потряхивало.

— Да я эту тварь!.. Ой!

Маляренко, забыв обо всем, застыл на месте: вдали горел огонь. Маленькая точка неровно мерцала, ее можно было бы спутать со звездой, висящей прямо над горизонтом, но Иван нутром почуял — это костер. Это люди. Второй раз за эту ночь сердце готово было выскочить из груди. В ушах шумело. Сбросив оцепенение, Маляренко прочертил ножом на земле полосу, указав направление на огонь. Теперь, когда появилась хоть какая-то надежда, что он здесь не один, Иван решил поберечься. Мужчина развернулся и, счастливо улыбаясь, нырнул в свое убежище.

«А может, все-таки это и заповедник».

Несмотря на ночные приключения, Маляренко спокойно проспал все утро и проснулся около полудня. Выскочив из укрытия, он бросился к черте. Как Иван и ожидал, она точно показывала на далекую рощу.

— Значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога…

Повеселевший Маляренко быстро собрался и почти бегом рванул к людям.

ГЛАВА 12,

в которой Иван наконец встречает людей

и ведет важную беседу

Маляренко шел быстрым шагом, иногда срываясь на трусцу, на лице его застыла глупая улыбка. Поправляя часто сползающий с плеча ремень сумки, Иван не отрывал глаз от приближающейся рощи, совершенно позабыв о том, чему его учила мама, — всегда смотреть под ноги. Лишь в последний момент, спохватившись, беспечный ходок затормозил. Совершенно незаметная на первый взгляд, укрытая травой, перед ним лежала еще одна промоина — родная сестра той, возле которой он ночевал. Правда, эта оказалась пошире — метра три — и значительно глубже. Иван осторожно посмотрел вниз и присвистнул:

— Долбо…б ты, Ваня!

Видневшееся на пятиметровой глубине дно сплошь усеяли здоровенные валуны, размером с голову Ивана. А вот воды там не было.

Придя в себя, мужчина огляделся. Прыгать тут он опасался — противоположный край выглядел очень ненадежным: плюнь — и осыплется. Еще разок отведя душу крепкими словечками, Иван двинул вдоль расщелины в сторону моря. До желанной рощи оставалось не больше полутора километров. Всего через сотню шагов промоина начала расширяться, быстро превращаясь в распадок. Прикинув, что такими темпами еще через сотню метров распадок можно будет перейти, спокойно спустившись и поднявшись на другую сторону, Маляренко поспешил дальше. Обойдя очередную «клумбу», прилепившуюся к краю овражка, Иван замер.

— Мля! — Стоя на краю обрыва и держась одной рукой за ветки кустарника, чтобы не свалиться вниз, Маляренко внимательно рассматривал следы присутствия людей. На дне овражка, уткнувшись носом в валуны, лежала разбитая «Газель». Плюнув на опасность, цепляясь за ветки и землю, Иван сполз по склону вниз. Затаив дыхание, спотыкаясь на камнях, он тихонько подобрался к машине и заглянул в салон.

— Фуууххх! Пусто! — С огромным облегчением Маляренко перевел дыхание и пристальнее осмотрел свою находку. Вся морда автобуса была вдребезги разбита и страшно смята. Иван с содроганием увидел бурые пятна, натекшие на белый крашеный металл. — Кому-то не повезло. Ты смотри — а салон-то пустой! Все вытащили… молодцы. Бааа! Знакомые все лица! — На борту машины висела поцарапанная табличка «Аэропорт — Центр». — Хотя, может, и не та.

Внутри действительно было совсем пусто, сняты все сиденья, ободрана вся внутренняя обшивка и откручены задние двери. Еще не было одной задней пары колес. Подивившись такому вандализму и убедившись, что ничего интересного здесь больше нет, Ваня стал взбираться по крутому склону на другую сторону оврага. Помучившись с осыпающимся суглинком и разок проехавшись пузом вниз, Маляренко отыскал в стороне настоящую земляную лестницу, ступеньки которой, укрепленные прутьями, были вырыты прямо в склоне. Мысленно пожелав здоровья тому, кто это сделал, Иван с легкостью поднялся наверх.

— А вот тут он тормозил, — Маляренко подошел к двум царапинам, по-другому и не скажешь, уходившим в овраг. — Поздно заметил, наверное.

Иван огляделся. Недалеко от него темнело пятно старого кострища. А чуть дальше, рядом с большим пышным кустарником, был насыпан небольшой холмик.

— Водила. — Иван подошел к могиле, но никакого креста или другого знака не обнаружил. Зато обнаружил на выгоревшей траве четкие следы автомобиля, уходившие в сторону той самой рощи. Подавив в себе желание немедленно бежать по следу, Маляренко уселся в тенек и призадумался.

— А ведь к ним тоже никто не пришел на помощь. Машина разбитая так и лежит. Водителя тут же и похоронили, — Иван угрюмо глянул на неаккуратный холмик: — Хм… если не просто закопали. И костер в роще. Тоже сидят и ждут. Допустим, машина та, в которую я не успел в аэропорту. Значит, сколько они уже здесь?

Маляренко принялся загибать пальцы, пытаясь вспомнить, как давно он сам тут робинзонствует. Получалось все время по-разному: то четыре, а то и все шесть дней. А потом он встал и сделал то, за что потом не переставал себя хвалить. Отойдя от могилы к неприметной «клумбе», Иван вырыл среди зарослей настоящий тайник, закопав в него свою сумку, а с ней кожаную куртку Иваныча и одну из отверток. Немного подумав, Маляренко спрятал в соседних кустах и дедов тесак. Кем-кем, а дураком, несмотря на имя, Ваня точно не был. На что способны пойти люди, попавшие в экстремальные условия, чтобы выжить, он мог себе представить. Работая в жестких конкурентных условиях, он привык оставлять «заначки», чтобы иногда, на переговорах, вытащить из рукава туз. Хотя в целом людям Маляренко доверял, априори считая их всех хорошими. Да и на слово почти всегда верил, за что был неоднократно бит жизнью.

Оглядев себя, мужчина усмехнулся. То ли бомж, то ли дикарь — грязная, мятая рубашка, пыльные штаны. В руках бутылка с водой и противоугонный костыль, за ремнем — отвертка.

— Одно слово — бомж! Что с тебя взять, Ваня, кроме анализов?

Маляренко снова глянул на рощу, повернулся и пошел вдоль оврага. Сделав изрядный крюк и обойдя свою цель с другой стороны, Иван, не торопясь, потопал к людям.

Павел Федорович Ермаков, в миру известный как дядя Паша, был, в общем-то, неплохим человеком. И не он один так думал — таким его, совершенно искренне, считали очень многие люди. Внешне дядя Паша выглядел типичным «быком» из братвы, точно таким, какими их показывают в кино. Бритый затылок, отсутствие шеи, могучие плечи и массивная золотая цепь. Завершали картину толстенные руки, пивная бочка вместо живота и тяжелый взгляд. Увидев его не обезображенное интеллектом лицо, мало кто мог представить, что обладатель всего этого набора достоинств увлекался восточной философией, свободно разговаривал на трех языках и на собственные деньги содержал детскую секцию бокса, арендуя в городском спорткомплексе зал.