Непрощенные - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 29

Окруженцы похватали оружие, но поглядывали искоса. Не верила пехота в авантюру танкистов.

– Уходить надо! – озвучил общее мнение Горовцов. – Не сладим.

Ильяс решил поддержать сержанта:

– Обсуждать будете, когда командирами станете! Пока ваше дело – исполнять приказы.

Пехота разбрелась. Солдаты стали чистить и проверять трофейное оружие.

– Может, действительно уйти? – тихо спросил Олега Ильяс.

Тот ухмыльнулся:

– Не волнуйся, Илья. Я сказал, что мы их сделаем, значит, сделаем. Насчет меня сомнения есть?

Ильяс пожал плечами. В навыках попутчика он не сомневался. Но как проявят себя в бою остальные? Да и сама необходимость боя казалась призрачной.

– Заводи мотор, Коля! Выдвигаемся.

Пехота отогнала прицеп с ранеными глубже в лес и уселась на броню. Два трофейных «МГ» значительно подняли огневую мощь отряда, но было заметно, что красноармейцы все еще нервничают.

Танк выскочил на дорогу, газанул, оставляя заметные следы гусениц, и рванул вперед, пугая птиц выхлопами. Вылетев на опушку, «БТ» ускорился и на полном ходу прошел несколько сотен метров в сторону ближайшей деревушки.

– Сколько у немцев отрыв от мотоциклов при движении? – спросил Олег.

– Метров триста-пятьсот.

– Коля, давай к самой деревне, там по садам уходим вправо и метров через двести идем обратно.

«Бэтэшка» резво долетела до околицы, продавила забор крайней хаты, проехала садом и вывернула на колхозное поле. Высокая рожь хлестала по броне. Танк оставлял на поле заметный след, но поваленная рожь оставалась незаметной с дороги.

– Быстрее! – подгонял мехвода сержант.

Они пронеслись обратно к лесу, врезались в заросли и двинулись вдоль дороги. Получилась петля в пару километров длиной. Танк остановился за опушкой – там, где дорога выходила из леса. Сержант показался из люка.

– Горовцов, оборудуй две пулеметные точки так, чтоб простреливать поле и дорогу. Бить по грузовику с пехотой, но только после того, как я подожгу первый танк. И глядите мне! Раньше огонь не открывать! Башку откручу!

Пехота скатилась с брони и, пошатываясь после скачки по буеракам, потопала к опушке.

– Коля, прокатись вперед и стань за кустами.

«БТ» подъехал чуть вперед и замер.

– Рубим ветки, маскируемся!

Оставалось ждать.

Немцы появились скоро. Видимо, расслышали звук мотора.

Первыми на бешеной скорости вылетели мотоциклы. Спешили догнать «улепетывающий» русский танк. Не успели они подкатить к деревне, как из леса показались «тридцатьвосьмерки» и грузовик с пехотой.

Немцы катили уверенно. Командиры экипажей торчали в люках, стволы не рыскали по сторонам, а пехота и вовсе пела что-то веселое.

– Ждем! – поднял руку торчавший в люке сержант.

Мотоциклы, доехав до околицы, остановились, высматривая что-то.

– Надо было деревню насквозь проехать и тогда возвращаться, – процедил сквозь зубы Волков.

Танки стали тормозить, грузовик – следом. Он был в двухстах метрах от опушки, дальний танк – на все триста.

– С Богом! – сказал сержант, ныряя в люк.

Пушка ухнула, посылая снаряд под башню ближайшему немцу. Попали! Танк дернулся, но не остановился. Грузовик резко затормозил. Опушка взревела пулеметными очередями. Свинец из двух стволов вспорол брезент грузовика.

Второй выстрел! Снова попадание. На этот раз снаряд вошел под корму. «Тридцатьвосьмерка» дернулась и остановилась, корма ее задымила.

– Один – в минус! – проорал сержант, вращая маховик.

Головной танк немцев оценил ситуацию и теперь полз в рожь, поворачивая башню в сторону противника.

– Как в спину толкну, Коля, давай вперед, дуй за грузовик – и к подбитому танку. Понял?!

Мехвод кивнул. Машина еле заметно подрагивала, как нетерпеливый конь перед стартом в скачках.

Выстрел! И тут же ответный немца.

Снаряд «сорокапятки» ударил немцу под катки, сбил правую гусеницу, заставив «тридцатьвосьмерку» крутиться на месте. Фашист не попал – помешали кусты.

Сержант всадил снаряд в казенник, припал к окуляру.

– Н-на!

Еще попадание! Немецкий танк заметно вздрогнул. Но башня продолжала вращаться, дым не пошел.

Волков толкнул ногой мехвода.

– Давай, Коля!

«Бэтэшка» прыгнула вперед, вылетев из леса со скоростью рысака. Ильяс строчил из пулемета, стараясь накрыть разбегающихся немцев – тех, кому повезло выскочить из кузова. Таковых было мало. Пулеметы Горовцова сделали из брезента грузовика макраме, а из большинства его пассажиров – гору фаршированного свинцом мяса.

– Коля, быстрее!

«БТ» летел по полю, придавливая высокую рожь к черной земле.

Немец выстрелил еще раз. Промазал.

«Бэтэшка» проехала за грузовик, обогнула подбитый танк и почти уперлась в тушку «недобитка».

Бухнула пушка. В упор! Немца дернуло, башня, вращавшаяся в сторону противника, замерла. Из открытого люка потянулся дымок. Еще выстрел! Чуть пониже. Фашистский танк снова дернулся. Дым из чрева повалил уже густой, чадящий.

– Хана гансам!

Волков ткнул Колю в плечо. «Бэтэшка» вывернула влево и рванула по ржи.

– Пехоту добьем? – азартно спросил Ильяс, пробуя на ходу накрыть оставшихся в живых немцев.

– Хрен с ними! Не опасны. Идем за нашими.

«БТ» долетел до опушки, за изгибом дороги подобрал десант и покатил к прицепу. Им следовало уйти как можно быстрее и как можно дальше.

…Теперь, спустя день, Ильяс вспоминал этот бой, размышляя над будущим. По всему выходило – танк им помеха, только внимание привлекает. Это кажется, что с ним быстрее. Танку нужны дороги, при пересечении рек – мосты. А переправы под контролем немцев. Как в этом селе, возле которого они подобрали скуластую радистку. За селом – река и мост; и хотел бы – не объедешь. Можно вернуться, поискать другой путь и брод, но это опасно. Леса просматриваются с воздуха, танк слышно за километры… Надо уходить пешком. Небольшой группе бойцов затеряться в лесу проще простого. Только сержант упрямится. На танке быстрее, понимаешь ли… Ильясу и самому танк нравился. Привык к запахам разогретого масла и солярки, мощному рыку дизеля, да и приятно чувствовать себя под защитой брони. Однако без «БТ» шансов выжить у них больше. Рыжий этого не понимает. Надумал проскочить село с боем, а по пути еще рацию бабы этой забрать. Принесло ее им на голову! Не к добру все это, совсем не к добру…

Он уже не стремился перерезать горло рыжему при первой возможности. «Месть – сладкая вещь. Но когда планируешь ее, всегда просчитывай свои потери. Готовясь взять чужую жизнь, будь готов отдать свою или жизнь тех, кто рядом: брата, отца, сына. Поэтому, если решил мстить, но не хочешь терять, учись ждать. Рассчитай время и удар так, чтобы выиграть всухую, даже если о твоей победе никто не узнает. Спешат только глупцы», – говорил дед. Ильяс запомнил эти слова.

Отец, выросший на песнях бардов и комсомольском задоре шестидесятых, после окончания столичного университета поехал покорять Сибирь. Женился на приличной девушке из своего же села, но в остальном мало походил на горца. Доктор, хирург, он был на хорошем счету и успешно делал карьеру. До тех пор, пока Ичкерия не объявила независимость и не призвала своих детей домой.

Они вернулись. Отец практиковал, мама следила за домом и поднимала на ноги сыновей и дочку. Как-то ночью отца вызвали в больницу оперировать тяжелого больного. Обратно его привезли под утро. Больной, порезанный в трех местах бандит, помер на столе, и товарищи покойного застрелили доктора, делавшего операцию. Тогда Ильяс впервые увидел деда со стороны мамы. Дед приехал к обеду вместе с дядей Асланом, тогда еще молодым злым вайнахом. Следующей ночью семья бежала в горы, убийцы могли зачистить будущих кровников. В сакле на склоне ущелья они провели почти месяц, пока в долине кипели страсти. Брата дважды ловили у дороги к их старому дому, и тогда дед впервые сказал про месть. Ильяс был малышом, слова предназначались не ему.