Непрощенные - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 24

– Потому что не хрен влазить в чужие разговоры! – вспылил сержант.

Горовцов перехватил пулемет и мрачно потребовал:

– Предъявите документы, товарищ командир!

Ильяс протянул удостоверение. Горовцов изучил подписи, печать и вернул. Подтянулся. За ним – и остальные бойцы.

– Извините, товарищ лейтенант. Разный люд бродит по лесам. Кто к своим пробирается, а кто и домой бежит.

– Сколько у вас людей, Горовцов? – влез с вопросом рыжий.

Рядовой перевел взгляд с лейтенанта на сержанта, убедился, что лейтенант не против нарушения субординации, и ответил:

– Тут четверо. В лесу еще столько. Из них один тяжелораненый, двое – легко. Оружие есть, но патронов мало… Жрать нечего.

Мехвод молча скинул с плеча сидор, развязал горловину и достал припасы.

Солдаты, получив от Горовцова кивок, опустили оружие и взялись за еду. Ели жадно и быстро. Часть продуктов отодвинули, видимо, остальным.

– Что собираетесь делать, товарищ лейтенант? – подал голос Горовцов.

Сам он к еде не притронулся.

– Да вот… Танк приведем в порядок и будем к нашим пробиваться, – неуверенно начал Ильяс.

Рядовой согласно кивнул:

– Если на машине, то быстрее. Да и немца встретим, отобьемся! Нас возьмете?

Сержант и лейтенант переглянулись.

– Почему нет? Не помешаете, – подтвердил Олег. – Нам бы топливо раздобыть! Дед говорил, недалеко МТС…

– МТС есть, – подтвердил рядовой. – В двух километрах село, там она. Только и немцы есть. Они танки ремонтируют: свои и наши. Полный двор навезли. Немцев много.

– Сколько?

– До взвода. В основном механики. Но винтовки у каждого. Охрана, пост на въезде.

Олег почесал шею:

– Кисло. С взводом не сладим.

Горовцов подошел ближе:

– Если разрешите… Мы тут третий день сидим: с ранеными не уйдешь. Все подходы изучили, сами думали попробовать. Ночью у них тихо. Двое часовых, остальные спят. Если действовать тихо…

Ильяс с сомнением посмотрел на рядового, но тот, судя по виду, и не думал шутить. Одиннадцать человек, из них трое раненых, атакуют взвод? Да он в своем уме?!

Но Олегу затея понравилась:

– А что? Немцы успокоились. Работы техникам много, день длинный. Устают, наверное? Спят крепко. А тут мы…

– Поднимется стрельба – помощь подоспеет. – Ильяс сбивал воинственный напор.

Горовцов пожал плечами:

– Могут. Но и мы не будем ждать.

Сержант повернулся к мехводу:

– Коля, сколько времени надо, чтоб бочки погрузить и увезти?

Климович задумался:

– Если постараться, то за час… И еще час, чтоб заправиться.

– Много, – резюмировал Ильяс.

– Если еще соляру найдем! – добавил Климович. – В этом танке дизель.

– Дизель? – удивился Олег.

– Новый танк! – подтвердил Коля. – Сильный! Нам такие показывали. По дороге прет, что полуторка или легковая, и запас хода большой.

Один из бойцов подошел ближе.

– Тут недалеко немцы беженцев с воздуха расстреляли. Полуторки сожгли, а вот трактор целый. Ему в мотор попали, а он не загорелся. Мы удивились, а потом посмотрели: дизель! На гусеницах трактор. Можно из бака слить. Ведро или два…

Коля задумался:

– До МТС доедем.

– И внутрь зайдем! – ухмыльнулся Олег.

Ильяс повернулся к бойцу. По всему выходило, что мимо МТС им не пройти.

– Веди к дороге! – скомандовал, удивляясь властности в своем голосе. – Горовцов, организуйте доставку раненых. Всех накормить. Еды не жалеть! Если возьмем базу, разживемся у немцев! Или…

Что «или», Ильяс не уточнял. И так было понятно.

От картины, открывшейся на дороге, сомнения в том, стоит ли им атаковать немцев, пропали даже у самых робких. Полотно гравейки, кюветы и обочины устилали тела. Женщины, дети, старики лежали кучами тряпья. Почерневшие лица, оторванные руки и ноги… И смрад; тяжелый, тошнотворный запах разлагающихся на жаре тел. По всему было видать: «штуки» напали на беженцев внезапно. Сначала отбомбились, потом прошлись из пулеметов. Многие погибли сразу – этим повезло. Остальные умирали в мучениях – это было видно по искаженным страданием лицам. Раненым никто не помог; видимо, местные жители побоялись подходить.

Группа некоторое время стояла, ошеломленно рассматривая картину трагедии. Ильяс внезапно поймал себя на том, что скрипит зубами. Олег рядом почернел с лица. Ильяс подумал, что желание у них сейчас одно. Добраться до ближайшего фашиста и бить, бить его башкой о землю, пока не вытекут мозги. А потом еще пройтись каблуком…

Не сразу, но они пришли в себя. Нашли трактор с убитым трактористом в кабине. Наверняка в кабине нашелся бы шланг, но лезть туда никто не захотел. Винтовочным штыком пробили бак и подставили ведра: одно принесли с собой (нашлось в танке), второе висело за кабиной трактора. Наполнив ведра, двинулись обратно.

– Сволочи! – промолвил Ильяс, находясь под впечатлением. – Гражданское население, видно же сверху. За что их?

– Унтерменши мы, – процедил Олег. – За людей у них не канаем.

– Что? – переспросил идущий рядом боец.

– Не считают нас людьми.

– А кто ж мы? – удивился рядовой. – Всяко же – люди.

– Они так не думают. Люди для них только немцы, остальные – недочеловеки. Унтерменши.

Солдат выругался:

– Попомнят, гады! Подойдут резервы, вдарим так, что на коленках ползать будут! Покажем, кто здесь люди!

Олег не стал разуверять бойца. Злость и надежда – лучшие чувства в бою.

Принесенную соляру залили в танк, покрутили стартер. Мотор завелся.

– Хорошо, что не бензиновый! – Коля похлопал «БТ» по броне.

Ильяс не понял радости:

– Почему? Бензин с любой машины слить можно.

Климович объяснил снисходительно:

– Для «БТ» не всякий бензин подойдет, авиационный нужен. К тому же танк жрет много, больше литра на километр. С солярой куда меньше. А с дизелем танк просто летит! 375 лошадиных сил!

Подошел Олег, координировавший действия с пехотой. В бой, кроме танкового экипажа, шли пятеро бойцов. Двое легкораненых будут контролировать дорогу к селу на случай, если немцы пожалуют. Остановить большую колонну они не смогут, но подать сигнал и сдержать фашистов до того момента, когда на помощь прилетит танк, вполне в состоянии.

Горовцов уговаривал сержанта не лезть на рожон и не соваться на мехдвор с танком. Не верил, что будет толк. На шум боя подтянутся гарнизоны соседних сел, трофейные команды; так что с танком или без него, все равно не уйти. Предлагал просочиться, вырезать охрану кухни, забрать продукты и слить немного соляры, унеся ее в ведрах. И так, тихонько, на малом ходу и своих двоих, отойти в лес. И уж оттуда двигаться к фронту.

Олег уперся. Танк у них хороший, рядом – море солярки. Не может не быть! Надо уничтожить охрану, заправить танк (на все про все – минут двадцать), на хвост подвесить прицеп тракторный (наверняка найдется) и с парой бочек и ранеными полететь со скоростью пятьдесят «кэмэ» в час. Пока немцы расчухаются, за Днепром будем!

Пехота поскребла затылки, переглянулась, но перечить командирам не стала.

Ударили ночью.

В село въехали по дороге, с включенными фарами, да еще со стороны «немецкого» Бреста. Часовой на посту даже мысли не допустил, что едут не «свои». Так и умер с приоткрытым от удивления ртом, когда с проезжающего танка ему всадили штыком в горло.

«БТ» сбросил десант, выбрался на дорогу против мехцеха, развернул башню и всадил осколочно-фугасный в окно казармы ремвзвода. В деревенских домах, как выяснили наблюдавшие за селом бойцы, жили только офицеры и унтеры, рядовые ночевали в приспособленном под казарму помещении. Это их и сгубило.

Одновременно пехота единственной гранатой взорвала хату, где квартировали офицеры, переколола штыками рванувших на шум часовых и взялась за второй дом с командным составом. Там, однако, немцы очухались быстро. Выбили окна и открыли огонь.

«БТ» тем временем прошелся из пулемета по окнам цеха, всадил еще один снаряд в дверь («перестраховочка», по словам Олега) и двинулся на помощь пехоте. Со стреляющими из окон немцами Олег заморачиваться не стал – приказал таранить дом. «БТ» повернул башню и разворотил стену. Немцы попрыгали в окна – прямо под пули.