Дело Сен-Фиакра - Сименон Жорж - Страница 11

— Речь идет именно о преступлении, — отозвался Мегрэ.

Некоторое время они шагали молча. Комиссар протянул священнику газетную вырезку. Тот на ходу прочел ее и вернул комиссару.

Спутники упорно хранили молчание.

— Зло порождает зло. Но то было несчастное существо, — проговорил наконец кюре.

Ветер задувал с удвоенной силой, так что приходилось придерживать шляпу.

— Я действовал недостаточно энергично, — мрачно добавил кюре.

— Вы?

— Она приходила ко мне каждый Божий день. Готова была вернуться на путь праведный. Но едва она возвращалась в замок…

Он произнес эти слова с невыразимой горечью.

— Я не хотел там появляться. Но в конце концов это был мой долг.

При виде двух мужчин, идущих им навстречу по главной аллее парка, Мегрэ и священник приостановились.

Приглядевшись, они узнали темную бородку Бушардона, а худосочный верзила рядом с ним был не кто иной, как Жан Метейе. Яростно размахивая руками, он вновь что-то доказывал доктору. Желтая машина по-прежнему стояла во дворе замка. Судя по всему, Метейе боялся туда возвращаться, пока не уехал граф де Сен-Фиакр.

Над деревней брезжил таинственный, обманчивый свет. И во всем случившемся было что-то обманчивое, двусмысленное. Какая-то невразумительная канитель.

— Идемте, — проговорил Мегрэ.

Похоже, врач тоже сказал секретарю что-то в этом Роде и потащил его к священнику.

— Здравствуйте, господин кюре. Представьте, я вполне могу вас обнадежить. Даже такому закоренелому нечестивцу, как я, понятна ваша тревога при мысли, что в вашей церкви совершено преступление. Однако это вовсе не так. Опираясь на научные факты, со всей определенностью заявляю, наша графиня умерла от сердечного приступа.

Мегрэ подошел к Жану Метейе.

— У меня к вам один вопрос.

Чувствовалось, что молодой человек нервничает, прямо обмирает от страха.

— Когда вы в последний раз были в редакции газеты «Журналь де Мулен»?

— Я… Погодите…

Он собирался уже что-то сказать, но спохватился и подозрительно уставился на комиссара.

— Почему вы спрашиваете меня об этом?

— Не важно.

— Я обязан вам отвечать?

— Не хотите — не надо.

Выглядел Метейе не то чтобы опустившимся, а скорее измученным глубоким внутренним разладом. Нервозность его переходила все пределы и могла бы стать предметом внимания доктора Бушардона, который в эту самую минуту беседовал с кюре.

— Я прекрасно знаю: теперь все будут валить на меня.

Но я готов защищаться.

— Договорились. Вы будете защищаться.

— Прежде всего, я хочу повидаться с адвокатом. Это мое право. И вообще, кто вы такой?

— Минуточку. Вы изучали право?

— Два года.

Секретарь графини попытался взять себя в руки, даже выдавил подобие улыбки.

— В полицию никто не обращался. Состава преступления — нет. Значит, у вас нет ни малейших оснований…

— Прекрасно! В самую точку.

— Доктор утверждает, что…

— А я полагаю, что графиня была убита. И убийца — самый что ни на есть отъявленный мерзавец. Прочтите-ка вот это.

Мегрэ протянул ему газетную вырезку. Метейе весь сжался, словно одеревенел, и так зыркнул на комиссара, словно собирался плюнуть ему в лицо.

— Мерзавец? Вы говорите, мерзавец? Я не позволю…

Комиссар мягко тронул его за плечо:

— Милый юноша, но ведь вам-то я еще ничего не говорил. Кстати, вы не знаете, где сейчас граф? А теперь прочтите и верните мне эту бумагу.

Глаза Метейе торжествующе блеснули.

— Граф обсуждает с управляющим какую-то историю с чеками. Вы найдете их в библиотеке.

Доктор Бушардон и священник слегка обогнали комиссара, и он расслышал, как врач произнес:

— Нет, нет, господин кюре, это вполне соответствует природе человека. Более, чем соответствует! Если бы вы немножко занялись физиологией, вместо того чтобы без конца мусолить писания Святого Августина!

Гравий шуршал под их шагами. Все четверо медленно поднялись по ступеням крыльца, каменные плиты которого побелели от стужи.