Оттенки полуночи (ЛП) - Эдриан Лара - Страница 2

- В чем дело? – сказала Аннабет с насмешливым взглядом на лице. – Тедди, правильно? Я видела тебя несколько раз, но до этого вечера нам не представилось возможности поговорить. Ты же ходишь в таверну Пита в Хармони?

Он неуверенно покачал головой, изо всех сил стараясь осмыслить то, что она сказала, что заметила его до этого.

- Ты должен как-нибудь заглянуть туда, Тедди, - весело сказала она. – Если я буду работать, то тебе не придется платить. – Звук ее голоса, звук его имени на ее губах почти заставили его раствориться на месте. Она улыбнулась ему, показывая небольшую щелку между двумя передними зубами, что Тедди нашел совершенно очаровательным.

- Эм, вот. – Он вручил ей трубку и сделал шаг назад. Он хотел прохладно сказать что-нибудь. Он хотел что-нибудь сказать, хоть что-то, что показало бы его в ином свете, а не как ребенка коренного жителя, который практически ничего не знал о реальном мире.

Он знал это. Он знал достаточно. Он знал, что Аннабет была хорошей девушкой, что в глубине души она была порядочной и доброй. Он знал это, всем сердцем, и готов был поставить на это свою жизнь. Она была лучше своей репутации, лучше, чем любой из зависавших здесь этим вечером неудачников. Наверное, даже лучше, чем Тедди.

Она была ангелом, чистым и прекрасным ангелом, и ей просто нужен был кто-то, кто напомнил бы ей об этом.

- Хорошо, спасибо, - теперь сказала она и быстро сделала затяжку. Она передала трубку своей подруге, и они начали отворачиваться от Тедди, игнорируя его.

- Подожди, - выпалил Тедди. Он втянул воздух, когда она остановилась и посмотрела на него. – Я, эм, я хочу, чтобы ты знала… Я думаю, что ты действительно прекрасна.

Ее подруга спрятала смешок своей рукой в перчатке, когда Тедди сказал это. Но не Аннабет. Она смотрела на него, молча, не мигая. Что-то нежное светилось в ее глазах – возможно, озадаченность. Ее подруга сейчас фыркала от смеха, но Аннабет все еще слушала и не издевалась над ним.

- Я думаю, ты самая удивительная девушка из всех, что я видел. Ты… ты удивительная. И я именно это имею в виду. Удивительна во всем.

Вот дерьмо, он повторялся, но его это не заботило. Звук собственного голоса, избавленного от заикания, что заставляло его ненавидеть всяческие разговоры, потряс его. Он сглотнул и втянул в себя воздух, готовый рассказать ей все – все, что он чувствовал, когда видел, как она танцует на слабо освещенной сцене в городе. – Я думаю, что ты прекрасна, Аннабет. Ты заслуживаешь уважения и… и нежности, знаешь? Ты особенная. Ты ангел, и ты заслуживаешь уважения. Человека, который будет заботиться о тебе и защищать тебя, и… и любить тебя…

Воздух рядом с Тедди переместился, принося вонь виски и ужасный запах одеколона Чеда Бишопа. – П-п-поцелуй меня, Огненная Штучка. П-п-пожалуйста! Позволь мне п-п-потрогать твои и и-и-идеальные с-с-сиськи!

Тедди почувствовал, как вся кровь отхлынула от его лица, когда Чед подошел к Аннабет и собственнически обернул свои руки вокруг ее плеч. Его унижение ухудшилось еще в сотню раз, когда он увидел, как небрежный рот Чеда приник к губам Аннабет в жестком поцелуе, и она не оттолкнула его, даже если ей не особо это нравилось.

Когда Чед, наконец, освободил ее, Аннабет взглянула на Тедди, затем слабо толкнула Чеда в грудь. – Ты больной, ты знаешь это?

- И ты так чертовски горяча, что з-з-заставляешь мой ч-ч-член…

- Заткнись. – Эти слова вылетели из уст Тедди прежде, чем он смог их остановить. – З-з-заткнись, мать твою. Не… не говори с-с-с ней так.

Глаза Чеда сузились. – Я знаю, ты не говорил этого мне, придурок. С-с-скажи мне, что ты не стоишь там, прося, чтобы я н-н-надрал тебе задницу, Т-т-тедди Т-т-томс.

Когда он сделал выпад вперед, Аннабет преградила ему дорогу. – Оставь бедного ребенка. Он ничего не может поделать с тем, как разговаривает.

Тедди стало жаль, что он не может просто исчезнуть. Вся уверенность, которую он чувствовал всего минуту назад, испарилась из-за поддразниваний Чеда Бишопа и жалости Аннабет. Рядом с Чедом он услышал Скитера и подругу Аннабет. Сейчас они все смеялись над ним. Все они глумились над его заиканием, их голоса слились воедино, звеня в ушах.

Тедди развернулся и побежал. Он запрыгнул на снегоход и завел двигатель. После второй попытки движок завелся, и Тедди надавил на газ. Он погнал на нем, отдаляясь от сборища в состоянии горя и радости.

Он не должен был соглашаться со Скитером и приходить сюда. Он недолжен был пить виски и курить ту дрянь из трубки Скитера. Он должен был остаться дома, должен был послушаться своего отца.

Это сожаление усугублялось на протяжении всех пройденных миль, и он приблизился к дому. Где-то в пяти сотнях ярдом от вручную выделанной хижины, в которой жили несколько поколений его семьи, гнев и унижение Тедди уступили место узлу ледяного страха.

Его отец еще не спал.

В гостиной горела лампа, свечение рассеивалось в окружающей темноте сквозь занавешенное окно, подобно свету прожектора. Если его отец все еще бодрствовал, то он уже должен был узнать, что Тедди не было дома. И как только Тедди войдет, отец увидит, что он был на вечеринке. Это означало, что Тедди находился в глубоком дерьме.

- Ч-ч-черт возьми, - пробормотал Тедди, когда выключил фары снегохода, а потом подъехал ко входу и заглушил двигатель. Он слез с него и с минуту стоял, глядя на свой дом, чтобы его ноги смогли удержать его в вертикальном положении.

Не было ничего, что бы могло помочь ему выйти из этой ситуации сухим. И все же, он пытался придумать уважительные причины того, почему он отсутствовал, где он был и что делал последние несколько часов. В конце концов, он был взрослым мужчиной. Несомненно, он был обязан помогать своему отцу, но это не означало, что он не мог расслабляться за пределами их поселения. Если его отец выдаст ему подобное дерьмо, Тедди просто разъяснит ему все.

Но когда он приблизился к дому, его мужество начало покидать его. Каждый осторожный шаг отдавался хрустом в снегу, разрывая чувство неподвижности, которое висело в воздухе. Холод прорвался сквозь воротник его пуховика, заставляя уже дрожащий позвоночник трястись еще больше. Бодрящий порыв ветра прошелся сквозь группу домов, и когда он ударил ему в лицо, Тедди испытал такой страх, что от него волосы на загривке встали дыбом.

Он остановился, оглядываясь по сторонам. Не заметив ничего, кроме залитого лунным светом снега и темного силуэта леса, Тедди прошел мимо входа в хижину, направившись в магазин своего отца, который обеспечивал всем нужным всю семью и нескольких человек в округе. Он посмотрел вперед, пытаясь определить, будет ли легко проникнуть в дом незамеченным. Его дыхание было единственным звуком, который он слышал.

Все казалось таким спокойным. Безжизненным, неестественно тихим.

Именно в тот момент Тедди остановился и посмотрел себе под ноги. Снег под сапогами был уже не белым, а темным – почти черным в лунном свете, из-за огромного, ужасного пятна. Это была кровь. Столько пролитой крови, сколько Тедди не видел в жизни.

Она растекалась еще на несколько ярдов. Так много крови.

А потом он увидел тело.

Справа от него, лежащее в непосредственной близости к кромке леса. Он узнал эту массивную фигуру. Узнал эти громоздкие плечи под утепленной майкой, которая была разорвана и покрыта пятнами крови.

- Папа! – Тедди помчался к отцу и опустился на колени, чтобы помочь ему. Но было уже поздно что-то делать. Его отец был мертв, его горло и грудь разорваны. – О нет! Папа! О, Боже, нет!

Ужас и горе душили его, Тедди поднялся, чтобы пойти найти своего дядю и двух старших двоюродных братьев. Как они могли не знать, что здесь произошло? Как могло случиться, чтобы его отец был атакован и оставлен истекать кровью в снегу?

- Помогите! – закричал Тедди, его горло онемело. Он подбежал к соседней хижине и постучал в дверь, стараясь разбудить дядю. Никто ему не ответил. Лишь тишина, которая охватила все дома и постройки, находящиеся на этом крошечном участке земли. – К-к-кто-нибудь! Э-э-э-эй! Помогите мне, п-п-пожалуйста!