Дама из Байе - Сименон Жорж - Страница 5

— В желтой комнате?

— Да нет же. В голубой.

Зазвенел звонок. Виктор проворчал:

— Это месье. Чай требует.

Мегрэ медленно поднялся и пошел к двери.

Кончив свою беседу в доме на улице Реколле, Мегрэ зашел в контору канской газеты и купил вчерашний номер.

Потягивая пиво в открытом кафе, он внимательно изучил газету, особенно большое внимание уделяя разделу объявлений, из которого Сесиль узнала о кончине старухи.

Мегрэ некоторое время раздумывал, допивая вторую кружку.

Потом сказал вслух:

— Деликатность..

Встал, заплатил по счету, поймал такси и приказал шоферу ехать на окраину, туда, где начинались поля…

— Прокурор просил вас подождать.

Мегрэ вздохнул. В приемной прокуратуры висела пыль, да и скамья была жесткой.

Было десять часов утра.

Мегрэ разбудил местный полицейский. Он заявил, что прокурор требует инспектора к себе немедленно.

В десять минут одиннадцатого Мегрэ поднялся с жесткой скамьи и подошел к секретарше.

— У прокурора кто-нибудь есть?

— Да. В девять тридцать к нему пришел месье Делижар.

Мегрэ усмехнулся. Каждый раз, когда он проходил мимо двери прокурора, он слышал шум голосов. И каждый раз Мегрэ иронически улыбался.

Только в половине одиннадцатого секретаршу вызвал звонок из кабинета. Она вернулась и сказала:

— Месье, прокурор просит вас войти.

Делижар еще не ушел. Мегрэ сунул в карман теплую трубку и с задумчивостью, которая по крайней мере наполовину была напускной, вошел в кабинет. Инспектору доставляло удовольствие прикидываться туповатым. В такие минуты он казался нескладным и еще более добродушным, чем обычно..

— Доброе утро, прокурор. Доброе утро, месье Делижар.

— Закройте за собой дверь, инспектор. Вы поставили меня в исключительно неприятное положение. О чем я просил вас вчера?

— Проявлять деликатность, месье.

— Разве не сказал я вам, чтобы вы не придавали значения басням этой девицы Сесиль?

— И вы еще сказали мне, что месье Делижар очень важный человек в Кане и что нам надо деликатно обращаться с делами, в которых он запутан.

Мегрэ улыбнулся, краем глаза поглядывая на Филиппа.

В свете дня месье Делижар казался еще более респектабельным, чем прокурор. Он напустил на себя полную незаинтересованность и даже не удосужился повернуться к инспектору.

Прокурор метнул на Мегрэ свирепый взгляд. Казалось, ему трудно сдерживать гнев.

— Садитесь немедленно! Я не выношу людей, которые мечутся по комнате!

— С удовольствием, месье.

— Где вы были вчера в девять вечера?

— В девять? Дайте подумать… О, конечно! Я был в доме месье Делижара.

— И он не знал об этом! За его спиной! Вы проникли туда без всякого на то права! У вас не было ордера на обыск.

— Мне хотелось поговорить со слугами.

— Именно поэтому месье Делижар и пришел ко мне. Именно в этом он вас и обвиняет. И я вынужден признать, что его обвинения полностью оправданы. Вы превысили полномочия. Если вам захотелось допросить слуг, вы обязаны были поставить в известность хозяина. Это понятно каждому. Вы меня слушаете?

— Разумеется, месье прокурор.

И Мегрэ смущенно опустил глаза, совсем как мелкий чиновник, уличенный в описке.

— И это еще не все! Затем вы совершили проступок более серьезный. Настолько серьезный, что мне даже трудно представить, какие последствия он вызовет в высоких сферах. После того как вы вытянули из слуг все сплетни, я бы даже сказал, спровоцировали их на сплетни, вы покинули дом. Но через некоторое время снова проникли туда, уже через заднюю дверь. Я надеюсь, вы не будете этого отрицать?

Мегрэ вздохнул.

— Каким ключом вы отперли дверь в саду? Уж не Сесиль ли Ледрю вам его вручила? Я советую вам очень серьезно взвесить все последствия вашего поступка.

— А у меня не было ключа от задней двери. Я даже не намеревался заходить в сад. Я просто хотел узнать, как они пронесли тело.

— Что?!

И прокурор и Филипп вскочили на ноги, одинаково потрясенные, бледные.

— Я об этом расскажу. Если вы, конечно, пожелаете. Кстати, о двери. Замок-то на ней детский. Его любой отмычкой открыть можно. Я и захотел проверить, так ли это. Было темно. В саду никого не было. Я увидел, что гараж совсем рядом. Мне так не хотелось беспокоить месье Делижара по пустякам, ведь я понимаю, что он расстроен, поэтому я сам пошел поглядеть на пятна в машине, о которых говорил мне Арсен.

Прокурор нахмурился. Филипп, небрежно теребивший в руке перчатки, открыл рот, чтобы сказать что-то, но Мегрэ не дал ему такой возможности.

— Вот и все, — сказал он. — Я, конечно, понимаю, что делать этого не следовало. Но я прошу вашего прощения и постараюсь, где надо, оправдаться по мере моих сил и возможностей.

— Значит, вы признаетесь в нарушении закона! Вы, инспектор полиции…

— Я даже не могу выразить свое сожаление, месье прокурор. Если бы я не заботился так о спокойствии месье Делижара — я ведь знал, что он только что велел принести ему чаи наверх, — я бы сам задал ему несколько вопросов…

— Довольно! Сегодня же я направлю в министерство полиции жалобу месье Делижара. Полагаю, что мы можем считать инцидент исчерпанным, месье Делижар. Я заверяю вас, что приму все меры, чтобы загладить перед вами…

— Благодарю вас, мой дорогой прокурор. Поведение этого человека было возмутительным. И уверяю вас, что только мое безграничное уважение к порядку и полиции удерживает меня от дальнейших действий.

Прокурор с подчеркнутой теплотой пожал руку Делижару и поспешил вперед, чтобы открыть ему дверь.

— Еще раз благодарю вас. Надеюсь, мы скоро увидимся.

— Я обязательно приду завтра на похороны, месье Делижар. И я надеюсь…

Внезапно они услышали спокойный голос Мегрэ:

— Месье прокурор, я желал бы, если вы мне позволите, — задать этому человеку один вопрос. Только один.

Прокурор опять нахмурился. Делижар, стоявший на пороге, непроизвольно остановился, и Мегрэ продолжал:

— Месье Делижар, пойдете ли вы на похороны Каролины?

Прокурор был поражен эффектом этих слов. В одно мгновение лицо Филиппа, казалось, развалилось на куски.

Мегрэ осторожно прикрыл дверь.

— Как видите, мы еще не кончили. Простите, что я вас задерживаю, но надеюсь — ненадолго.

— Инспектор, — начал прокурор.

— Не бойтесь. Я не собираюсь, как говорят газеты, обнажать секреты личной жизни светского человека. Каролина не содержанка и не работница, совращенная месье Делижаром. Все остается в рамках респектабельности. Она его старая няня.

— Я требую, чтобы вы объяснили…

— С большим удовольствием. Постараюсь отнять у вас минимум времени… Я начну, с вашего позволения, с тайны желтой комнаты, что, без сомнения, вызовет в вашей памяти приятные воспоминания о книжках с убийствами, которые вы читали в детстве. С желтой комнаты и начались мои открытия. Вернее, она подтвердила мои подозрения… Перестаньте коситься на дверь, месье Делижар!

— Я жду, — вздохнул прокурор, не выпуская из рук ножа для разрезания бумаги.

— Вы должны знать, что на втором этаже дома на улице Реколле мадам Круазье жила в комнате налево, в так называемой комнате Луи Четырнадцатого, обтянутой голубым шелком. Итак, без нескольких минут пять мадам Круазье вошла в дом — в добром здравии и прекрасном настроении, обменялась несколькими словами с лакеем и поднялась в свою комнату. Повторяю, в голубую комнату. Когда доктор Левин приехал по вызову в десять минут шестого, его провели в комнату направо, обставленную в стиле Регентства и оклеенную желтыми обоями. В этой комнате в ночной рубашке лежала в постели старая женщина. Что бы вы на это сказали?

— Продолжайте, — сухо сказал прокурор.

— И это не единственная тайна. Вот вам другая. Молодого доктора Левина, который недавно начал практиковать в городе и который лечит бедняков, получая за визит десять франков, вызывают в роскошный особняк Делижаров. Ему отдают предпочтение перед всеми другими врачами. Он обнаруживает, что старуха умерла в четыре пятнадцать. Кто же лжет? Доктор или лакей, который видел, как мадам Круазье пришла домой около пяти? Если лакей, то тогда должен лгать и зубной врач, который уверяет, что в четыре пятнадцать мадам Круазье сидела у него в кресле.