Буря над Ла-Маншем - Сименон Жорж - Страница 4

— А за домом у нас переулок. Через кухню, черным ходом, потом перейти двор и выйдешь прямо туда…

— Вы сами выходили вечером?

Она поколебалась, чуть не сказала «нет» и после минутной нерешительности призналась:

— Я выскочила на минутку в булочную. Сбегала купить булочку.

— В котором часу?

— Я не посмотрела… Около пяти часов, верно.

— Почему вам понадобилась булочка?

— Мы здесь не больно-то сытно едим, — тихонько промолвила она.

— Благодарю вас.

— Вы не передадите ей?

— Будьте спокойны… Следующий! На этот раз вошел Жюль Моссле, державшийся с подчеркнутой непринужденностью.

— К вашим услугам, господин комиссар.

— Вы сегодня днем отлучались из дома?

— Да, господин комиссар. Я ходил за сигаретами.

— В какое время?

— Примерно без десяти или без пяти пять. Я вернулся почти сразу, погода была отвратительная.

— Вы не были знакомы с убитой?

— Да нет, конечно, господин комиссар. Его поблагодарили, как и остальных, и его место заняла жена, которой задали тот же вопрос:

— Вы сегодня выходили?

— Я обязана отвечать?

— Так будет лучше для вас.

— В таком случае прошу вас только не сообщать об этом Жюлю. Вы сейчас поймете. Мой муж пользуется большим успехом у женщин. Но он слабохарактерный, и я не доверяю ему. Когда он собрался выходить, я спустилась вслед за ним, желая узнать, куда он идет…

— И куда же он направился? — спросил комиссар, бросив быстрый взгляд на Мегрэ.

Ответ был по меньшей мере неожиданный.

— Не знаю.

— Как же так? Вы признались, что пошли вслед за ним…

— Совершенно верно! Я и думала, что иду за ним. Поймите! Пока я надевала пальто и брала зонтик, он уже завернул за угол. Когда я добралась до этого угла, я заметила вдалеке мужчину в коричневом плаще и пошла за ним. И только минут через пять, когда он прошел мимо освещенной витрины, я обнаружила, что это вовсе не Жюль. Пришлось вернуться ни с чем. А потом я даже виду не показала.

— Через сколько времени после вас он вернулся?

— Право, не знаю. Я поднялась наверх. Он мог побыть в гостиной…

В эту минуту резко задребезжал дверной колокольчик и вошел полицейский с телеграммой для комиссара. Тот вскрыл ее, прочел и протянул Мегрэ.

«Ни Джон Миллер, ни кто-либо другой, подходящий по приметам, не сошел с парохода, прибывшего в Ньюхейвен из Дьеппа».

Комиссар полиции вежливо предложил Мегрэ принять участие в дальнейшем дознании, если ему интересно, но предложил это без особого воодушевления, задетый странным поведением коллеги, который как будто был не особенно расположен помогать ему.

Пока они шли рядом, держась поближе к домам, из опасения, что им угодит в голову черепица — куски ее валялись повсюду на тротуаре, — он все же поделился с Мегрэ своими планами.

— Как видите, я не хочу просто плыть по течению. Я был бы крайне удивлен, если бы Джон Миллер не оказался замешанным в это дело. Хозяйка пансиона заявила, что он прожил у нее довольно долго, но на ее вопросы всегда отвечал уклончиво. Он расплатился французскими деньгами, но вот любопытная деталь: он дал необычно много мелкой монеты. Выходил он редко и только по утрам. Два дня подряд мадмуазель Отар встречала его на рынке, где он вроде бы интересовался маслом, яйцами и овощами…

— Или же кошельками торговок, — бросил Мегрэ.

— Вы полагаете, он карманный вор?

— Во всяком случае, это объяснило бы, почему он вернулся в Англию под другим именем и в другой одежде, чем те, которые вы указали.

— Это не помешает мне продолжать его розыски. А теперь зайдем к Виктору, хозяину кафе близ рыбного рынка. Я хотел бы повидать там Постава, о котором упомянула горничная, и узнать, не тот ли это Постав Щербатый, которым мне несколько раз довелось заниматься.

— Полицейский утверждал, что здешние парни чаще забавляются ножом, чем револьвером, — заметил Мегрэ, перепрыгнув через глубокую лужу, но все же обдав себя грязью.

Через несколько минут они вошли к Виктору в кабачок с липким, скользким полом, где стояло с десяток столиков, за которыми сидели люди в матросских блузах и в сабо. Помещение было слишком ярко освещено, из автомата-проигрывателя неслась пронзительная музыка, хозяин и две служанки, не блиставшие чистотой, суетились у стойки и между столиками.

По взглядам сидевших в кабачке людей было ясно, что они узнали полицейского комиссара, который уселся с Мегрэ в углу и заказал пиво. Когда служанка принесла кружки, комиссар удержал ее за фартук и спросил вполголоса:

— В котором часу Жанна приходила сегодня днем?

— Какая Жанна?

— Любовница Гюстава.

Девушка поколебалась, бросила взгляд на группу мужчин и, подумав, сказала:

— По-моему, я ее не видела!

— Но ведь она часто здесь бывает, верно?

— Случается. Только она не входит в зал. Она приоткрывает дверь и смотрит, здесь ли он, и если он тут, он выходит к ней.

— Постав появлялся сегодня вечером?

— Надо спросить у моей подружки Берты. Я отлучалась.

Мегрэ улыбался с довольным видом. Казалось, его радовало, что не он один затрудняется дать точные свидетельские показания.

Берта, вторая служанка, косила на один глаз и, может быть, поэтому производила неприятное впечатление.

— Если вам нужно это знать, спросите у него самого, — ответила она комиссару — Я не нанималась в сыщики.

Но первая девушка уже успела шепнуть словечко рыжему парню в резиновых сапогах. Он встал, подтянув штаны из чертовой кожи, подпоясанные веревкой, сплюнул на пол и подошел к комиссару. Он заговорил, сразу же показав щербинку на переднем зубе.

— Это вы мной интересуетесь?

— Я хочу знать, видел ли ты сегодня вечером Жанну?

— А вам-то какое дело?

— Жанну убили.

— Не может быть.

— Говорю тебе, ее убили на улице выстрелом из револьвера.

Парень и вправду был огорошен, он оглянулся и крикнул:

— Послушайте-ка! Вот так история! Жанну убили!

— Отвечай на вопрос. Ты видел ее?

— Ладно, скажу правду. Она приходила.

— В котором часу?

— Уж не помню. Я играл на аперитив с толстяком Политом.

— Было больше пяти?

— Конечно!

— Она зашла сюда?

— Я не разрешаю ей заходить в кафе, где я бываю. Я увидел ее в дверях. Я вышел к ней и сказал, чтобы она оставила меня в покое.

— Почему?

— Потому что!

Хозяин выключил музыку, и в зале воцарилась тишина, люди внимательно прислушивались к их беседе.

— Вы поссорились?

Щербатый пожал плечами, словно зная, что нелегко ему будет что-то втолковать непонятливому собеседнику.

— И да и нет.

— Объясни как следует!

— Допустим, я поглядывал на другую, а Жанна приревновала.

— А кто эта другая?

— Жанна однажды привела ее на танцы.

— Как ее имя?

— А я и сам не знаю. Ну да ладно, раз уж вы хотите знать. Она совсем молоденькая, но я ее и пальцем не тронул, так что придраться ко мне нельзя. Это девчонка, что работает с Жанной в пансионе.. Вот и все! И вот, когда Жанна явилась, я вышел к ней на улицу и сказал, что задам ей хорошую взбучку, если она не отвяжется от меня.

— Ну а потом? Ты тут же вернулся в кафе?

— Нет, не сразу. Я пошел взглянуть на пароход, что уходил в Ньюхейвен. Мне любопытно было, как это он отчалит при такой волне. Вы хотите меня забрать?

— Пока еще нет.

— Вы не стесняйтесь, если что! Мы уж приучены расхлебывать за других… Подумать только, ее убили!.. Она хоть не мучилась по крайней мере?

Странное чувство охватило Мегрэ оттого, что он находился здесь без всякого дела. Он еще не привык быть просто частным лицом, как все. Другой, а не он задавал сейчас вопросы, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не вмешаться, не высказать своего одобрения или неодобрения.

Иногда он сгорал от желания задать вопрос, и молчание становилось для него сущей пыткой.

— Вы пойдете со мной? — обратился к нему комиссар полиции, вставая и бросая мелочь на стол.