Беглый - Сименон Жорж - Страница 4

ИЗВЕЩАЕМ НАШИХ ЛЮБЕЗНЫХ КЛИЕНТОВ, ЧТО МЫ ПРИВЛЕКЛИ К СОТРУДНИЧЕСТВУ ИЗВЕСТНУЮ ПАРИЖСКУЮ МАНИКЮРШУ Г-ЖУ МАЛО.

Г-жа Мадо находилась там, в благоухающем салоне!

Ее не было видно, но Ж. П. Г, и ни к чему ее видеть.

Это вовсе не молоденькая и вдобавок хорошенькая маникюрша. Это матрона лет пятидесяти, мирная, рыхлая, с крючковатыми пальцами и опухшими от груза житейских тягот ногами.

Что если он, Ж. П. Г., внезапно войдет и молча встанет перед ней?

Нет, он этого не сделает! Он знает, что не решится — по крайней мере здесь. Но что станет с ним, если встреча все-таки произойдет?

Что если бы нынче утром он не увидел ее со спины, а столкнулся с ней вплотную? Она бы его тоже заметила и, разумеется, узнала, несмотря на усы и каменное выражение лица.

Он-то сразу узнал ее по одной лишь фигуре, когда она шла впереди него Дворцовой улицей!

Похоже, он имел все основания отправиться к комиссару полиции и заявить:

— Вам известно, кто я. Власти относятся ко мне с уважением. Я хочу просить вас об услуге — посоветуйте особе по имени Мадо, маникюрше, покинуть город.

Такое иногда случается. Ж. П. Г, нужно лишь свернуть в первую улицу направо, войти в здание муниципалитета и подняться на второй этаж, где его сразу примет главный комиссар.

Ж. П. Г, била дрожь. Он стоял на тротуаре в полусотне метров от сиреневой витрины, как влюбленный, ожидающий свидания, и прохожие оборачивались на него.

Если Мадо не уедет, жизнь станет для него нестерпимой. Сможет ли он ходить по улицам, зная, что в любую минуту рискует с ней столкнуться?

Но и без встреч само ее пребывание в городе для него невозможно. При одной лишь мысли, что она здесь, на Дворцовой улице, Ж. П. Г, не в силах больше распрямиться, надеть котелок, взять портфель под мышку, давать уроки, завтракать в столовой на авеню Колиньи, слушать болтовню сына и дочери.

А у него есть и сын, и дочь!

Накануне вечером, даже сегодня утром, это казалось вполне естественным, но сейчас представляется нелепым, неприличным, не правдоподобным.

Не правдоподобно все! Хотя бы то, что он женился в Орлеане на дочери полковника! Да, да, его жена, урожденная Ламарк, — дочь интендантского полковника.

И то, что он уже восемнадцать лет ест в определенное время, на чистой скатерти, в хорошо поставленном доме и по утрам с портфелем и в котелке уходит в лицей.

У него даже есть дети! Он не очень любит Антуана — мальчик некрасив и средних способностей, но с удовольствием смотрит на Элен.

Правда, он почти не знает ее. Он не речист, вот и с ним не пускаются в разговоры. Привычка к немногословию сама собой выработалась у них с женой с первых же дней брака. Они спали в одной постели.

Иногда Ж. П. Г, объявлял:

— У меня два новых частных урока.

Она сообщала ему:

— Я заказала линолеум для ванной.

Они просто существовали бок о бок. Что им было поверять друг другу? Что мог Ж. П. Г, рассказать детям?

Он утер пот с лица, увидел себя во весь рост в зеркальной витрине на другой стороне улицы — и сам себе удивился.

Почему бы ему не явиться прямо к Мадо? Не в парикмахерскую, конечно. Он дождется, когда она выйдет. Вероятно, она снимает меблированную комнату или поселилась в гостинице.

Он вернет ей две тысячи франков за кольца…

При одной мысли об этом у него взмокли ладони.

Бывают мгновения, когда воздух так насыщен электричеством, что люди и животные с тревогой ожидают грозы, которая непременно грянет.

Ж. П. Г, находился именно в таком состоянии. В нем как бы сидел электрический заряд. Он не мог оставаться на одном месте. Испытывал боль во всем теле. Чувствовал — что-то должно произойти. Но что?

Он вошел в табачную лавочку на углу, распахнув маленькую дверь, которая уперлась прямо в оцинкованную стойку, и опять выпил перно.

Внезапно Ж. П. Г, вскинул голову и тут же с ужасом посмотрел себе под ноги: только что, сам того не сознавая, он сплюнул на пол. Такого он не позволял себе восемнадцать, если не двадцать лет.

Неужели и все другие привычки вернутся к нему?

Надо немедленно повидать Мадо, поговорить с ней, упросить ее сейчас же уехать из города.

В противном случае все рухнет. Ж. П. Г, и так уже стал чужим в столь привычной для него обстановке.

Проходя мимо постового возле Часовой башни, он забыл с ним поздороваться. Не поднял голову и не посмотрел на часы, как делал обычно.

Это больше не он, не его походка, даже, несмотря на усы, не его лицо.

Имеют ли власти право снова отправить его в тюрьму? Для некоторых преступлений существуют сроки давности. А для тяжких?

Нужно справиться у адвоката. Нет, нельзя — адвокат удивится вопросу, может что-либо заподозрить.

Ж. П. Г, все бродил по Дворцовой улице, не замечая, что состав прохожих изменился. По тротуару небольшими группами шли мальчики из лицея; те из них, что ходили в 4-й «б», оборачивались и смотрели на учителя.

Он обратил на это внимание только после того, как кто-то молча преградил ему дорогу. Это был его сын.

Помолчав, Антуан нерешительно осведомился:

— Ты не домой?

— Сейчас иду.

Мальчик печально отошел, держась подальше от товарищей. У него их было мало: он ведь сын учителя, и его, без всяких на то оснований, нередко подозревали в ябедничестве.

Ж. П. Г, показалось, что кто-то, как и он, ждет на тротуаре. Он заметил мужчину лет пятидесяти пяти или шестидесяти, довольно бедно одетого, но ни профессию его, ни даже социальное положение определить не смог.

Мужчина стоял и смотрел на парикмахерскую, дверь которой наконец открылась. Появилась Мадо, перешла через улицу и взяла незнакомца под руку.

Все произошло так просто, что Ж. П. Г, растерялся.

Он успел посмотреть на Мадо. Хорошо ее разглядел.

Ни черты лица, ни выражение его не изменились.

Она всегда сильно пудрилась, ярко красила губы и румянила щеки. Теперь, когда она стала маникюршей, косметика для нее — профессиональная необходимость.

Мадо шла под руку с седым мужчиной, а учитель, отстав метров на десять, машинально следовал за ними.

Мадо не изменила своей манеры виснуть на руке спутника. В этом жесте — вся она. Ей вечно кто-нибудь нужен. Не затем, чтобы прокормиться. И не затем, чтобы брать от него. Напротив — чтобы отдавать самой!

Ж. П. Г, был убежден, что она содержит старика, штопает ему носки и вечером подает в кровать целебный настой из трав.

Это же Мадо! Конечно, она располнела. Талия больше не заметна. Тело от плеч до бедер — один сплошной квадрат, жировые складки просматриваются даже под платьем — из-за них оно морщит на каждом шагу.

Одежда Мадо не отличалась элегантностью: чулки дешевые, каблуки стоптанные. Ботинки на мужчине, старые, коричневые, вылинявшие, выглядели еще более убого.

Тем не менее они безмятежно шли вдвоем, почти как влюбленные, видимо рассказывая друг другу о своих немудреных делах.

Сегодня Мадо работала первый день и сейчас, вероятно, вводила своего друга в курс событий.

И Ж. П. Г, дошел до того, что, следя за ними, почувствовал глухую зависть.

Он не смотрел ни по сторонам, ни под ноги. Он видел лишь две спины да розовый затылок Мадо, оставшийся на редкость свежим, как, впрочем, все тело, белое и нежное, словно у младенца.

Дворцовая улица осталась позади. Они шли вдоль узкой улочки, выходившей к порту недалеко от маяка, там, где рядом выстроилось несколько ресторанов и кабачков.

Парочка, очевидно, хорошо знает Ла-Рошель. Они вошли в ресторанчик на углу, знакомый лишь завсегдатаям, — там всего полдюжины столиков.

Ж. П. Г, ни разу в нем не бывал. Обычно он проходил мимо с чопорным видом и устремленными вдаль глазами.

Как, интересно, он выглядит сегодня, блуждая без портфеля по городу? Ж. П. Г, увидел столики, покрытые бумажными скатертями. На каждом — судок для растительного масла с уксусом, горчичница, написанное от руки под копирку меню. Мадо села со спутником слева, у окна, раздвинула занавески и стала следить за суетой в порту.