Вот моя деревня - Арро Владимир Константинович - Страница 12

Сашка говорит:

— Так разве у нас не товарищеская? И вы товарищи, и они товарищи, и все мы товарищи.

На футбольном поле

На футбольном поле мы, конечно, разделись до трусов. Я оглядел всех наших. Трусы были на всех неплохие, справные. Кильковские к нам подходят и спрашивают:

— Ну, кто у нас будет капитаном сборной?

Я отвернулся от них, а Федяра кричит:

— Как кто, конечно, Антон!

— А почему это Антон, а не Шурка? — спрашивают кильковские.

— Шурка такого авторитету у нас не имеет.

— А у нас Антон, может быть, не имеет авторитету!

— Как так, — кричат, — не имеет, вон он какую речь сгрохал! А Шурка ваш слюни развесил: не хочу да не хочу!..

Я думаю: пусть себе спорят, мне дела нет. Я речь сказал — и ладно. На поле уже Сенька Морозов свистит.

— Команды, — опрашивает, — готовы?

Пионеры кричат:

— Готовы!

— Капитаны, ко мне!

Сенька-то Морозов бросил кривляться, как судьей назначили, сразу стал человеком, порядки наводит, в свисток свистит.

Смотрю, бежит к центру поля Куканов. Майка на нем красная, а трусы синие. А у меня майка хоть и целая, а цвета не поймешь какого. Вот я и вовсе майку снял.

А наши все с кильковскими спорят: имеет авторитету, не имеет авторитету.

Сенька кричит:

— Долго ли вы будете капитана выбирать?

— Да мы уже выбрали, — кричит Тришка, — только вот они никак не соглашаются!

Тогда Сенька к нам с Шуркой подошел, травинку сорвал и спрашивает:

— Петух или курочка?

Я говорю:

— Петух!

И выпало Шурке быть капитаном сборной команды.

Я плюнул в сторону, майку надел, все равно теперь, какого она цвета.

— Ну, — говорю, — капитан, куда вставать?

Шурка загоношился, забегал.

— Так! — говорит. — Ты в нападение!.. Ты в полузащиту!..

Я спрашиваю:

— Левый край, правый край?

Он говорит:

— Правый!

Я плюнул и говорю:

— Дело твое, конечно, но учти, у меня левая нога сильнее.

И еще раз плюнул. Да ну их совсем! Не понимает Шурка игры, вон Ваньку в ворота поставил, а разве ж, можно его в ворота, разве Саньку с Ванькой можно разлучать?

Я говорю:

— Нельзя их разлучать-то, капитан липовый!

Но тут мне Лена Скворцова рукой помахала.

Я кричу:

— Эй!..

Снял я снова свою майку, завернул вместе с другими одежками в узел. Подбегаю к Лене и говорю:

— Посторожи.

А Лена уже где-то щавеля нарвала, сидит, улыбается и ест.

Я говорю:

— Ты этот кильковский щавель выброси, я тебе после футбола морковок нарву! И огурцов соленых попрошу у бабушки.

А Лена все равно улыбается и ест щавель.

Ну, думаю, я сейчас забью, держитесь, килечки! Тьфу черт, забыл, что мы с ними в одной команде играем. Жалко, нашего Коли Семихина нет!

Вышел я по свистку на мяч, веду прямо на Куканова, а слева Шурка кричит: пас! пас! Подожди, думаю, какой пас, дай мне к воротам вырваться. А тут Сашка из ихней полузащиты набегает, ногой сучит перед самым носом, толкается, но у меня не так легко мяч отобрать.

— Пас! Пас! — кричит откуда-то издалека Шурка, но тут мне и вовсе не до паса, налетели на меня двое городских, чуть с ног не сбили и отобрали-таки, подлые, мяч.

Гляжу я на Лену Скворцову, а она все сидит, улыбается и щавель ест. Возле нее мой узелок лежит с одеждой.

А мяч уже где-то там, у наших ворот, Санька с Ванькой вовсю пыхтят, стараются, эх, думаю, жаль, Коли Семихина нет!

Я мимо Лены пробежал и кричу ей:

— Эх, жаль, нет нашего Коли Семихина! А то бы мы дали!

Только что же это за свалка у наших ворот, что за крик, что за паника? Да никак гол!

Так и есть, забили нам городские гол в результате острой борьбы!

Подлетаю я к Шурке и кричу:

— Ах ты, стукнутый капитан, кого же ты в ворота поставил, разве можно Ваньку, ты Тришку поставь, он все равно правил не знает, а уж умеет мяч ловить, килька ты маринованная!..

А Шурка мне отвечает:

— Ах ты, одиночка кустарная, ты слышал, я тебе кричал «пас», почему же мяч не посылал, а один мотался, как овечий хвост, ничего ты в коллективной игре не понимаешь!

Хотел я ему двинуть, сцепились мы, но тут Сенька со свистком подбежал:

— Фр-р-р!.. Прекратить!

Начали мы с середины поля, ну, думаю, чтоб я тебе мяч дал, никогда не бывать этому. Помчался я по правому краю, а впереди меня Куканов с Шуркой за мяч борются. Оттолкнул я Куканова, Шурке подножку поставил, веду мяч к воротам противника, тут на меня набегают, я обвожу — удар! Мяч уходит на угловой.

Сзади подходит Куканов и говорит:

— Ты чего?

Я говорю:

— А ничего!

— Схватишь!

— Сам схватишь!

— Может, на травку выйдем?

— Пойдем!

Но тут выбили мяч. Бросились мы с Кукановым в середину поля, а там уже свалка, Федяру наземь повалили, а он лежит и в руках мяч держит, ну что за бестолковая такая команда! Назначили нам штрафной.

Я кричу Шурке:

— Ты что, не видишь, Федяра руками мяч хватает, его же надо в ворота ставить, сейчас как дам!..

Но тут подали мяч, Куканов взял его с третьего паса и по нашим воротам как вдарит!..

И забили нам еще один гол в результате острой борьбы.

Вот тебе, бестолочь, думаю, так тебе и надо, не понимаешь ты по-хорошему, килька ты безголовая, никакой у тебя тактики нет!

Городские кричат, наши свистят, я кричу Шурке: «Нет у тебя тактики!» Посмотрел я, что там Лена делает, а она смеется и щавель ест.

Ну, думаю, сейчас забью, нет больше терпения, понесусь я к воротам, как ураган, как трактор с прицепом, хватит нашу Равенку позорить, нам дорога наша честь.

Вырвался я вперед, но тут мяч отбили, я за ним, со мной рядом Куканов, Шурка где-то кричит: «Пас! Пас!» Куканов мяч отобрал, отдал Сашке, Сашка мне, я смотрю — в воротах Тришка стоит! Ага-а, святые угодники, вот вам наш равенский привет — бац! Ур-ра, гол! Тришка чего-то орет, с кулаками на меня лезет, ба-а-тюшки, думаю, куда ж я забил!.. Тришка-то за нашу команду играет! Когда ж его в ворота поставили?.. Все орут вокруг меня, кулаками потрясают, а громче всех Шурка кричит.

— Тише! — говорю. — Чего вы раскричались, кильковские подмастерья! Что же вы не предупредили, что Тришку поставили! Не понимаете, что ли, что привык я по вашим воротам бить!..

И пошел я с поля прямиком к Лене Скворцовой.

— С такими занудами, с такими удавленниками, — говорю, — разве можно играть!

Взял я узелок и пошел прочь.

— Я, — говорю, — Лена, сейчас тебе морковки лучше нарву.

А сзади свисток судейский заливается. Шурка кричит: «Пас! Пас!»

Вот, думаю, как дам сейчас в глаз!

Пришел я к бабушке

Пришел я к бабушке, а она сидит на лавочке и смотрит перед собой.

— Ты, — говорит, — чего, Антон Иванович, великомучеником таким ходишь, и узелок под мышкой. Ай обидел кто?

Я говорю:

— Да ну их, бабушка, нет у меня больше мочи терпеть ваших кильковских!

— А ты с худыми ребятами не водись.

— Так они все у вас худые, кого ни возьми, что ты будешь делать!

— Ах, батюшки, — говорит бабушка, — вот ведь на нас какая напасть!

— Я говорю: Федяру в ворота ставьте, а они Ваньку, а ведь Ванька без Саньки все равно что очки без глаз!

— Ах ты, какая напасть, — говорит бабушка.

— А если Тришку ставить, то ведь предупреждать надо, я, может, оттого и перепутал ворота, да тут еще Куканов под ногами все время вертится…

Бабушка говорит:

— Ах ты, какая напасть…

Я говорю:

— Бабушка, я пойду морковки сорву.

— Сорви, сорви, сударь, — отвечает бабушка, — утешься.

Только я хотел идти, смотрю — Слава-киномеханик два ведра воды несет, и прямо бабушке в дом.

Так я и замер. Я говорю: