А Фелиси-то здесь! - Сименон Жорж - Страница 16

С помощью справочника Боттена комиссар быстро обнаружил фирму Желле и Мотуазона — импорт-экспорт кожевенных изделий — на проспекте Ваграм, 17-бис. Он едет туда. В конторе, сумрачной изза зеленоватых оконных стекол, на которых изнутри можно прочесть в зеркальном изображении фамилии владельцев, стрекочут пишущие машинки.

— Вам, наверное, нужен мсье Шарль… Подождите…

Его ведут через лабиринт коридоров и лестниц, где пахнет сыростью, до каморки на самом верху, на дверях которой написано: «Заведующий хозяйством».

Это, конечно, мсье номер тринадцать. Он сидит здесь, еще более серый, в длинной серой куртке, которую он надевает во время исполнения своих обязанностей. Видя, что Мегрэ проник в его убежище, в его святая святых, он подскакивает.

— Что вам угодно, мсье?..

— Из уголовной полиции… не пугайтесь… Я только хочу кое о чем спросить вас…

— Не понимаю…

— Нет, мсье Шарль… Вы очень хорошо понимаете… Покажите мне, пожалуйста, записку, которую вам сегодня передал гарсон.

— Клянусь вам…

— Не клянитесь, иначе мне придется тут же арестовать вас за соучастие в убийстве…

Тот шумно сморкается, и это не только для того, чтобы выиграть время, — у него хронический насморк: потому-то он и носит теплое пальто и кашне.

— Вы ставите меня в такое положение…

— Гораздо менее затруднительное, чем вы сами поставите себя, отказываясь отвечать мне откровенно…

Мегрэ нарочно повышает голос: мадам Мегрэ в таких случаях говорит, что он представляется жестоким, и ее это всегда забавляет, потому что она знает его лучше, чем кто-либо.

— Видите ли, мсье комиссар, я не думал, что мой поступок…

— Покажите мне сначала записку…

Вместо того чтобы вытащить ее из кармана, мсье Шарль принужден влезть на стремянку, чтобы достать записку с самой верхней полки, где он спрятал ее за кипами бланков. Он достает оттуда не только этот документ, но и револьвер; он держит его осторожно, как человек, который страшно боится оружия.

Мегрэ улыбается, читая эти последние слова, в них вся Фелиси. Ведь то же самое она сказала и Луво, шоферу из Оржеваля.

— Когда я заметил…

— Когда вы заметили, что у вас в кармане пальто лежит это оружие, не так ли?..

— А вы знаете?

— Вы только что перед тем сели в метро… Вы были вплотную прижаты к молодой женщине в глубоком трауре, и в тот момент, когда она приближалась к выходу, вы почувствовали, что вам в карман суют какой-то тяжелый предмет.

— Я понял это только погом.

— Вы испугались…

— Я никогда в жизни не пользовался огнестрельным оружием… Я не знал, заряжен ли он… Я и сейчас этого не знаю…

К ужасу заведующего хозяйством, Мегрэ вынимает из револьвера обойму, в которой не хватает одной пули.

— Но раз вы помните девушку в трауре…

— Сначала я хотел пойти и сдать это… этот предмет в полицию…

Мсье номер тринадцатый смущается.

— Вы чувствительный человек, мсье Шарль. Женщины производят на вас впечатление, не правда ли? Бьюсь об заклад, что у вас в жизни было немного приключений…

Раздался звонок. Старик с ужасом смотрит на сигнальную доску, висящую у него в кабинете.

— Это меня вызывает хозяин…

— Идите… Мне уже все ясно…

— Но эта девушка?.. Скажите… Она и в самом деле?..

Глаза Мегрэ на секунду помрачнели.

— Это мы еще увидим, мсье Шарль… Поторопитесь… Ваш хозяин уже теряет терпение…

Снова раздался звонок, на этот раз требовательный.

Немного позже комиссар бросает шоферу такси:

— К оружейнику Гастин-Ренет!

Так, значит, в течение трех дней, чувствуя, что за ней следят, зная, что дом и сад будут прочесаны насквозь, Фелиси прятала револьвер у себя на груди! Он представляет ее себе на сиденье грузовичка. На дороге все-таки попадаются машины. За их автомобилем, быть может, следят. Луво заметит движение ее руки. Лучше в Париже…

У заставы Майо за ней начинает следить инспектор. Чтобы было время подумать, она входит в кондитерскую и наедается пирожными. Рюмку портвейна… Она, быть может, и не любит портвейна, но это такая же роскошь, как виноград и шампанское, которые она снесла в больницу. Метро… В этот час там слишком мало народу… Она ждет… Инспектор здесь, он не сводит с нее глаз…

Шесть часов, наконец-то… Толпа, наводняющая поезда, пассажиры, прижатые друг к другу, это самим богом посланное пальто с оттопыренными карманами.

Жаль, что Фелиси не может видеть Мегрэ, пока такси везет его к эксперту-оружейнику. Быть может, она хоть на секундузабыла бы свой страх и преисполнилась бы гордостью, прочтя восхищение на лице комиссара.

Глава шестая

Мегрэ остается

Сколько тысяч раз поднимался он своими тяжелыми шагами по этой пыльной лестнице на набережной Орфевр, где пол всегда немного скрипит под ногами и где зимой царят такие убийственные сквозняки? У Мегрэ есть неизменные привычки, например, поднявшись до верхних ступеней, он смотрит назад и вниз, в лестничную клетку, а на пороге широкого коридора уголовной полиции бросает рассеянный взгляд на то, что называется «фонарем». Это просто застекленный зал ожидания слева от лестницы; там стоит стол, покрытый зеленой скатертью, зеленые кресла, висят черные рамки, где в маленьких кружках размещены фотографии полицейских, погибших при исполнении своих обязанностей.

В «фонаре» много народа, хотя уже пять часов вечера. Мегрэ так озабочен, что на минуту даже забыл: ведь присутствие здесь этих людей связано с занимающим его делом. Он узнает многие лица, кто-то быстро подходит к нему:

— Скажите, мсье комиссар… Это еще надолго?.. Нельзя ли, чтобы меня вызвали вне очереди?

Здесь весь цвет площади Пигаль; всех их вызвал кто-то из инспекторов по приказанию Мегрэ.

— Вы ведь меня знаете, правда? Знаете, что у меня все в порядке, что я не стану ввязываться в подобную историю. Я уже потерял полдня…

Широкая спина. Мегрэ удаляется. Комиссар как бы наугад толкает двери. На набережной хорошо ему знакомая горячка. Допрашивают в каждом углу, даже в его собственном кабинете, где Рондонне, новичок, сидит в кресле Мегрэ и курит трубку, похожую на трубку комиссара. Он доводит свое подражание до того, что заставляет приносить себе из пивной «Дофин» пол-литровые банки пива. На стуле один из гарсонов «Пеликана». Рондонне подмигивает начальнику, на минуту оставляет гарсона, выходит к комиссару в коридор, где уже разыгрывалось так много подобных сцен.

— Тут где-то зарыта собака, начальник… Я пока еще не догадался, в чем дело… Сами знаете, как это бывает… Я нарочно мариную их в «фонаре»… Чувствуется, что они сговорились… Вы видели шефа?.. Вас как будто уже целый час ищут по всем телефонам… Кстати… Тут вам записка…

Он возвращается в кабинет, чтобы взять ее на столе. Записка от мадам Мегрэ.

«Из Эпиналя приехала Элиза с мужем и детьми. Мы все обедаем дома. Попытайся прийти. Они привезли белых грибов».

Мегрэ не пойдет. Он слишком озабочен. Ему не терпится проверить одну догадку, недавно возникшую у него в голове, пока он ждал у Гастин-Ренета результата экспертизы. Он прохаживался в одном из помещений тира, в подвале, где какая-то молодая пара, только что поженившись и собираясь в свадебное путешествие в Африку, испытывала разное устрашающее оружие.

Мысленно он снова был в доме Деревянной Ноги, поднимался по навощенной лестнице и вдруг, все так же мысленно, остановился на площадке, колеблясь, в какую дверь войти, вспомнив, что в доме три спальни.

— Черт побери!

И с той минуты он только и думал, чтобы как можно скорее поехать туда, где он почти наверняка сделает открытие. Он заранее знал результат экспертизы, он был уверен, что старика Лапи убили из револьвера, который он получил на проспекте Ваграм. «Смитвессон». Не игрушка. Не такой пистолет, который покупают любители, а серьезное оружие, инструмент профессионалов.