Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady" - Страница 54

— Да, Сонь. У меня есть человек, которого я люблю. Уже очень давно. Но даже если бы не это, я в два раза старше тебя и меня действительно не привлекают девушки в том отношении, в котором ты имеешь в виду. Абсолютно. Ты для меня всегда была младшей сестрой. Такой же, как и для Арсения. И я отношусь к тебе точно так же. Мне, правда, очень жаль, если тебе показалось, что в этом отношении есть что-то другое. У тебя еще впереди будет куча мальчиков, которые будут относиться к тебе…

— Они и так есть, только мне ни один не нравится. Так, как ты, — перебивает меня.

— Как так, Сонь?

— Так, чтобы захотелось поцеловать… самой…

Твою налево.

— Сонь, ты уже поцеловала.

Короткий кивок головой.

— Тогда будем считать, что твое любопытство удовлетворено и просто забудем о том, что случилось. Согласна?

Вижу, что это не совсем то, на что она рассчитывала, но уверен, она сама еще не знает, чего именно хочет. Рассеянно кивает головой, рассматривая тротуарную плитку.

— Ты теперь будешь меня бояться и избегать, — не спрашивает, а произносит с каким-то горестным сожалением. Невольно улыбаюсь. Я не собираюсь устраивать драму из-за одного детского поцелуя, но объяснить, что это бесперспективно должен был.

— Не буду, Сонь. Обещаю. Ну? Друзья?

Она поднимает на меня глаза и чуть улыбается. Звонок ее мобильного телефона отвлекает нас, она поспешно вытягивает его и отвечает.

— Да, Сень, — быстрый взгляд в мою сторону. — Я в парке, — пауза, — с Саней. Он меня подвезет, — вопросительно смотрит, и я согласно киваю в ответ. Еще после нескольких односложных фраз сбрасывает звонок и вздыхает: — Поехали? А то мой вездесущий старший брат уже нервничает.

Поднимаемся с лавочки и выходим из парка, рассаживаемся в машине. Соня всю дорогу молчит. О чем-то думает. Но я честен с ней и она, кажется, все поняла. Уверен, что очень скоро кто-то другой перебьет эти мысли. Когда подъезжаем к дому, Арсений в шортах и тапочках сидит на лавочке под подъездом и задумчиво курит. Живописная картина «Женский искуситель на отдыхе». София выскакивает из машины и, поздоровавшись с ним, скрывается в подъезде. Глушу двигатель и не спеша выхожу тоже. Обмениваемся с Сеней рукопожатием.

— Соня мне мое полотенце вернула, — усаживаюсь рядом, замечая, как сосредоточен мой друг. — А я в благодарность накормил твоего ребенка мороженым.

— И все?

Недоуменно несколько секунд смотрю на него.

— А я разве еще что-то у тебя забывал?

— Сань, — тяжелый вздох и переводит на меня взгляд, — у нее в конце почти каждой тетради твое имя обрисовано сердечками.

Так он знает. Твою мать.

— Никогда не думал, что мое имя настолько редкое, и встречается у одного на миллион, — хмыкаю. Я обещал ей, и сдержу свое обещание. Это минимум, что я могу сделать.

— Думаешь?

— Уверен.

— Тогда все еще хуже, чем я мог представить. Попробуй, выследи, что это за «Саша» и…

— Сень, — перебиваю его, — через месяц там может появиться какое-нибудь другое имя, ты же всех не выследишь. Она просто выросла. И теперь ты будешь натыкаться не только на имена, но и на самих их носителей. И ты не можешь ей запретить этого. Запретить взрослеть.

— Бля, я как иногда подумаю, меня прямо паника накрывает. А если кто-нибудь вдруг посмеет… я не знаю, что я с ним сделаю, — сплевывает на землю.

— Я все понимаю, но она у тебя умная девочка. Я не думаю, что…

— Нет, Сань, ты не понимаешь, — качает головой. — Оказалось, два года — это огромный срок. Она очень поменялась и я не знаю, что делать. Накормить и сводить в парк на качели теперь уже не котируется. Я понимаю, что у нее множество своих секретов от меня, и она не может ими поделиться. Потому что я уже не просто старший брат, а мужчина. Она в том возрасте, когда ей очень нужна мать, чтобы поговорить или посоветоваться на всякие их женские темы и впервые понимаю, что не смогу восполнить эту нехватку.

— Так, отец-одиночка, переставай себя накручивать, — хлопаю его по плечу. — Кроме того, это может быть не обязательно мать. Просто старшая по возрасту девушка, подруга, невестка… — многозначительно замолкаю. — И вот ты, как старший брат-мужчина, не очень хороший пример в этом плане, — улыбаюсь. — Может, пора уже подумать о более серьезных отношениях?

Мой друг тяжело вздыхает и выбрасывает окурок в клумбу. Знаю, что «подумать» и «сделать» — это разные вещи. Особенно в этом вопросе и особенно для Сени, но при удачном стечении обстоятельств, кто знает…

— Спасибо, Сань.

Я знаю, за что он меня благодарит. Некоторые вещи не меняются с взрослением. И мы все так же можем выговориться только друг другу. Я не чувствую, что обманываю его, не рассказывая о случившемся. Это был всего лишь один детский поцелуй. Мы когда-то с Арсением тоже по-пьяни целовались, причем по-взрослому. Это же не предложение выйти замуж. Улыбаясь, качаю головой воспоминаниям. Как ни крути, а София действительно выросла и имеет право на свою личную жизнь. Кроме того, в этом случае моему другу абсолютно не за что опасаться, а с Соней мы уже все выяснили. Во всяком случае, я искренне на это надеюсь.

— Хочешь кофе? — предлагает.

— Не откажусь.

Поднимаемся на третий этаж, и Арсений открывает дверь. В коридорчике стоит София и собирает волосы в высокий конский хвост. Замечаю ее чуть испуганный взгляд, но через минуту она понимает, что все в порядке и немного расслабляется. Даже улыбается. Немного рассеянно, но не натянуто. Она справится. Пьем кофе с шоколадными конфетами и разговариваем о клинике Арсения. Ремонт практически закончен, и на очереди установка оборудования. Затем лицензия и набор врачей-протезистов, медсестер, администратора. Верю, что ему пока не то что до серьезных отношений, но и до обычного секса некогда добраться. Особенно после его рассказов обо всех пережитых нервотрепках в отделе архитектуры, пожарных, СЭС, районной администрации и том количестве денег, которое он уже вложил в это дело.

Когда темнеет, возвращаюсь домой. Замечаю непринятый вызов от Вика на телефоне, но не могу себя заставить перезвонить. Пока не могу. Потом. Рубашка отправляется в стиральную машину, пока я принимаю душ и устало раскладываю диван. Какое-то тягостное ощущение давит, и я не могу от него отделаться. Будто все, что происходит в моей жизни не то и не так, но я все равно не в состоянии этого изменить и мне остается лишь плыть по течению.

Неделя проходит по инерции. Стараюсь меньше думать. Тогда легче. С семьей по-прежнему режим игнорирования и эфирного молчания. Мы не созваниваемся. Меня просто больше нет. В пятницу все-таки набравшись решительности, звоню Вику и, извиняясь за то, что не перезванивал, ссылаюсь на ужасную загруженность на работе. Вечер субботы мы проводим в ночном клубе, где я напиваюсь до потери сознания, и заканчивается наш поход сексом у меня дома. Обычным. Механическим. Трахом. Достаточно вновь попробовать дорогое изысканное вино, вспомнить его терпкий и пьянящий вкус, вдохнуть дурманящий букет его аромата, как все остальное по сравнению с ним превращается в обычную пресную воду из-под крана. В лучшем случае с привкусом хлорки. И Вик здесь не причем. Все дело в тебе. Всегда в тебе.

Утром он как всегда исчезает, сварив мне кофе и сделав омлет, каждый проглоченный кусочек которого, царапает горло. Обвинительно и осуждающе. Вздыхаю, пытаясь проигнорировать это ощущение. По привычке начинаю собираться, но вспоминаю, что мне некуда сегодня ехать. Воскресные поездки к семье канули в лету и меня там больше никто не ждет. Не придумав ничего лучше, вытаскиваю с полки «Воин Света» Коэльо, и начинаю перечитывать, уже не помню в какой раз. И, как и прежде, прочитанные строки и суждения незаметно успокаивают меня, поселяя в душе философскую меланхоличность. Смиряюсь. Все еще. Медленно. Но пытаюсь. Изо всех сил.

Еще одна неделя проносится мимо, и июнь плавно превращается в июль. Мир живет по своим законам и ему абсолютно плевать на душевные драмы подтачивающие душу. Я знаю, они у каждого свои и наверняка мои не самые страшные, но кажется, что хуже моей пустой жизни ничего уже быть не может. Выброшен на обочину. Начал жить по расписанию, в котором между домом и работой больше ничего нет за исключением случайно попадающихся встреч с Сеней и секса с Виком. Последнее, конечно, могло бы быть и чаще, если бы я захотел, но… я не хочу.