Планета Вода (сборник) - Акунин Борис - Страница 5

Нравилось Фандорину и то, как выглядят жители этой тропической Голландии: стройные и высокие, смуглые и черноволосые, но с голубыми и зелеными глазами. Таким, вероятно, будет население всей планеты через несколько веков, когда расы перемешаются.

Арубцы были потомками индейцев-араваков, испанцев, голландцев и чернокожих рабов. В последнее время эту громокипящую смесь активно обогащал азиатской кровью Маса.

Японец был в восхищении от здешних женщин, свободных в своих чувствах и поведении. Сам он считался среди них экзотическим красавцем. Худощавых брюнетов с синими глазами вроде Эраста Петровича на Арубе было пруд пруди, а узкоглазый шарообразный коротышка на весь город Ораньестадт имелся в единственном экземпляре.

Вот и сейчас, в час заката, Маса шлялся где-то по амурным делам, а Фандорин сидел в одиночестве, положив ноги на резные перила, и потягивал крепкий «де-рюйтер». Глядел на фланирующих по эспланаде женщин, одна прекрасней другой, и мечтал о том блаженном возрасте, когда голос плоти уже утихнет и перестанет отвлекать от истинно важных мыслей и дел. Потерпеть, вероятно, оставалось еще лет десять-пятнадцать.

Уже довольно давно Эраст Петрович постановил, что для благородного мужа унизительно вступать в любовные отношения, не испытывая любви или хотя бы влюбленности. Решение было теоретически правильное, но суровое. Влюбленности случались редко, с любовью было вообще навсегда покончено. Приходилось расходовать накопившуюся физиологическую энергию на интенсивное рэнсю и на борьбу с завистью. К Масе.

Фандорин поймал себя на том, что глазеет исключительно на гуляющих дам, совершенно не обращая внимания на мужчин, и рассердился. Нарочно стал скользить взглядом мимо силуэтов в платьях, фиксируясь только на фигурах в штанах. И через некоторое время обнаружил кое-что интересное.

Все мужчины двигались, кроме одного. Какой-то человек, не по-здешнему одетый в плотный костюм и шляпу-котелок, с невозможными в арубском климате крахмальными воротничками, не просто стоял на месте, но 1) высовывался из-за толстого кактуса; 2) не отрываясь смотрел на Эраста Петровича; 3) поняв, что обратил на себя внимание, спрятался за колючий ствол.

Удалившийся на покой сыщик за время мирного тропического существования совершенно отвык от подобных казусов. В прежней жизни он давно уже срисовал бы (как говорили сыщики в девятнадцатом веке) или сфотографировал бы (как стали говорить в двадцатом) соглядатая своим периферийным зрением.

Лицо у нездешнего человека тоже было нездешнее: сосредоточенное, узкое, с длинными усами, каких на Арубе никто не носил.

Британец, определил Фандорин. Пожалуй, полицейский или что-то в этом роде. Притом не рядовой, а из начальства.

Интересно.

И когда незнакомец – осторожно, на четверть физиономии – вновь высунулся, Эраст Петрович сделал приглашающий жест: пожалуйте-ка сюда, сэр, полно прятаться.

Усатый замер. Потом, приняв решение, вышел из-за кактуса. Приподнял котелок, учтиво поклонился, направился к дому.

– Сесил Торнтон, – представился непонятный человек, поднявшись на террасу и окончательно сняв шляпу. – Старший инспектор Скотленд-Ярда. Вы, должно быть, удивлены?

– Не очень.

Эраст Петрович внес коррекцию в первоначальную оценку англичанина. Не просто полицейский начальник, но джентльмен. По выговору чувствуется хорошая частная школа. Костюм и рубашка хоть странны для Арубы, но от «правильных» портных. Даже удивительно, что всего лишь старший инспектор.

– Чем обязан? – сухо спросил Фандорин, не предлагая сесть, потому что настоящие джентльмены из-за кактусов не подглядывают.

Британец оказался немногословен.

– Вот, – сказал он, доставая из кармана конверт с монограммой, – прочтите. Я появился перед вами столь невыигрышным манером, что положение может исправить только рекомендательное письмо от сэра Винсента.

Распознав в витиеватых буквах инициалы суперинтенданта английского Департамента уголовного розыска, давнего своего знакомого, Эраст Петрович показал гостю (получалось, что именно гостю, хоть и дурно воспитанному) на плетеное кресло.

«Дорогой мистер Фандорин, – писал сэр Винсент, – в память о нашем былом плодотворном сотрудничестве очень прошу Вас выслушать с вниманием мистера Сесила Торнтона, который ведет чрезвычайно важное расследование. Если согласитесь оказать моему коллеге посильное содействие, мое ведомство и лично я будем бесконечно Вам благодарны. Ваш покорный слуга» – и затейливая до абсолютной нечитаемости подпись, какую не подделаешь, да оттиск печатки, которую сэр Винсент всегда носил на указательном пальце.

Любопытство обожгло душу таким сладостным трепетом, что Фандорин удивился. Оказывается ему здесь, в этом раю, чего-то не хватает? Например, нежданных визитеров из большого мира с таинственными рекомендательными письмами?

Глупости. Застарелый рефлекс, не более.

– Вы зря ехали в такую даль, сэр. Я больше не занимаюсь расследованиями.

– Это мне известно, – кивнул старший инспектор. – Однако если уж я, как вы справедливо заметили, совершил столь неблизкий путь, может быть, вы по крайней мере выслушаете, что за дело я веду. Сэр Винсент говорил, что преступление такого сорта не оставит вас равнодушным. Это во-первых…

Поскольку гость сделал паузу, выжидательно посмотрев на Фандорина, тот наклонил голову: ну конечно, выслушаю, куда я денусь.

– А во-вторых, мне понадобятся не столько ваши детективные таланты… – Взгляд Торнтона задержался на погнутом кормовом винте от субмарины, которым Эраст Петрович украсил террасу в память о нападении гигантской акулы, принявшей «Лимон-1» за крупную добычу. – …Впрочем, сначала все-таки о преступлении. Взгляните, пожалуйста, на эти снимки.

Он достал из внутреннего кармана своей просторной визитки альбомчик, стал переворачивать страницы.

В первую минуту Фандорину показалось, что на фотографиях одно и то же: ванная, в ней неподвижная девочка-подросток неестественно белого цвета, с закрытыми глазами. Но присмотревшись, он увидел, что девочек три, просто они похожи: светловолосые и очень худенькие, с еще не развившейся грудью и проступающими сквозь кожу ребрами.

– Они спят или просто позируют? – спросил Эраст Петрович. – Кто и зачем покрыл тела белыми лилиями? Почему в ванне нет воды? Ее с-слили?

– Мертвы, – сурово ответил Торнтон. – Хоть и не похожи на покойниц. Воду мы не сливали. Именно в таком виде всех трех и находили. Первая – Эмма О'Лири, одиннадцати лет. Обнаружена 18 апреля 1901 года. Вторая – Сьюзан Найт, двенадцати лет. Умерла 14 ноября 1901 года. Третья – Люси Колл, тоже двенадцатилетняя. Дата смерти – 7 февраля 1902 года. Обстоятельства гибели идентичны. Сначала девочка пропадала. Потом ее находили в ванной комнате в гостиничном номере. Никаких следов насилия, в том числе полового. На левом запястье разрез. Причина смерти – обескровливание. Белые лилии. Вода, перемешанная с кровью, слита. Как видите, всё выглядит очень аккуратно, почти стерильно.

– Что рассказали в г-гостиницах? – быстро спросил Фандорин.

– Девочки приезжали в обществе мужчины маленького роста и субтильного сложения, немолодого. Детали внешности расходятся – преступник прибегал к маскировке. Во всех случаях мужчина и его маленькая спутница очень мило между собою общались. Их принимали за отца с дочерью.

– Газеты должны были много об этом писать, – удивился Эраст Петрович. – Но я не припомню упоминаний о серии таких странных, ужасающих убийств.

– Было принято решение держать эти преступления в тайне от прессы. – Инспектор тронул себя за ус. – По двум причинам. Всем нам памятна истерика, охватившая общество во времена дела Джека Потрошителя… А кроме того, мы довольно быстро вышли на след «Лилиевого маньяка», круг поисков все время сужался, и мы боялись его спугнуть.

– Вы нашли убийцу?

– Да.

– Зачем же я вам п-понадобился?

– Мы его упустили. То есть…