Ловец застывших мгновений (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady" - Страница 7

— Сейчас ртуть, — улыбается, отстраняясь.

— Такие же ядовитые? — уголки губ самопроизвольно приподнимаются в ответной полуулыбке.

— Такие же живые и слегка сверкают, — совершенно серьезно.

Да, ртуть красива и завораживает. Ровно до тех пор, пока не прикоснешься к ней, пока не вдохнешь ее ядовитый запах, и она не начнет медленно разрушать тебя, смертоносно отравляя все твое существо. Ты даже не подозреваешь, насколько точно определил мою природу. Чувствую легкий привкус горечи, который уже думал, давно перестал ощущать. Вот почему я асоциален. Я могу быть кем угодно в своем порочном и продажном мире, но не в состоянии притвориться нормальным человеком. Не в состоянии жить двойной жизнью. Я не тот, за кого ты меня принимаешь, Тео, и узнай ты правду, уверен, твоему разочарованию и отвращению не было бы предела. Поэтому у меня нет друзей. И поэтому в моей жизни ничего не меняется.

— Нравятся? — вдруг спрашиваю назло своим мыслям. Не дразню. Интересно. Хочу услышать ответ.

— Да.

Просто и без лишних эмоций, но меня окутывает звук его голоса, которым произнесено это короткое слово. Он легко извлекает длинными смуглыми пальцами тонкую коричневую сигарету из посеребренного портсигара. Наблюдаю. Протягивает мне в угощающем жесте. Отрицательно качаю головой, и маленький огонек зажигалки пожирает кончик его сигареты, а причудливые очертания табачного дыма начинают подниматься вверх, завораживая своими сюрреалистическими формами. Тонкая струйка дыма вырывается из приоткрытых розовых губ Тео с выдохом и наконец, понимаю, откуда мягкий аромат ванили, источаемый им. Так пахнут его сигареты. Непроизвольно раздуваю ноздри, вдыхая этот запах. Я ненавижу табачный дым, но не в этот раз.

— Почему ты один? — вновь нарушает паузу Тео.

Слышу в его вопросе плохо завуалированный интерес, к которому примешивается еще что-то неуловимое. Досада?

— Кэти сейчас подойдет, — внимательно наблюдаю за ним, — нужно еще отвезти ее…домой.

— Вы давно вместе?

Застываю от этого вопроса. Чтобы я сейчас не ответил, это в любом случае будет ложь, потому что ни за что не смогу сказать ему правду. Потому что, не смотря ни на что, мне нравится чувствовать его интерес ко мне. Какой-то особый. Интерес, за который не уплачено пачкой купюр. Чистой воды эгоизм.

— На самом деле, мы просто друзья. — Голос Кэтрин спасает меня от необходимости что-то отвечать, а еще через мгновение она делает шаг на деревянную ступеньку, поднимаясь в беседку.

«Друзья»?! Незаметно перевожу взгляд и замечаю, как с лица Тео спадает легкое едва заметное напряжение.

— Энджи, можем ехать, — поворачивается она уже ко мне и как-то загадочно улыбается.

Поднимаюсь с места и протягиваю руку Тео для прощального рукопожатия. Теплая смуглая ладонь уверенно сжимает мою прохладную кисть. Несколько секунд не нахожу в себе сил чтобы отпустить его руку, а он будто сам ждет когда это сделаю я.

— Кстати, Тео, — вновь вклинивается моя леди, — это правда, что Вы открываете свою выставку?

Момент разрушен, осыпается блестящей крошкой. Тео разжимает ладонь и чуть удивленно смотрит на Кэтрин.

— Просто случайно услышала Ваш разговор по телефону, — пожимая плечами, объясняет она.

— Да, — кивает Тео и переводит взгляд вновь на меня, — завтра открытие. В выставочной галерее «Артлайф».

Я с легкостью читаю в его взгляде безмолвное приглашение, но вряд ли воспользуюсь им.

— Желаю удачи, — искренне улыбается Кэти.

Он благодарно кивает ей в ответ.

— Ни пуха, ни пера, — произношу я и чувствую, как в мою ладонь проскальзывает ладонь Кэтрин. — Удачи.

Мы выходим из беседки, в которой остается маленький кусочек тепла с запахом ванили. По пути к отелю Кэти подозрительно молчит, очевидно, устав за этот бесконечный день тоже. Торможу у входа и касаюсь ее плеча, заметив, что веки девушки прикрыты. Уснула. Кэтрин вздрагивает и сладко потягивается.

— Спасибо, — сонно.

— Оплачен. Выслан. Доставлен. Сегодня я твой, — усмехаюсь, напоминая о том, почему я рядом.

Она фыркает, закатывая глаза, но вдруг касается моей щеки легким поцелуем.

— Ты хороший, Энджи.

Выходит из автомобиля, захлопывая дверцу. Делает несколько шагов и вдруг вновь поворачивается ко мне.

— Думаю, ты знаешь, где находится «Школа Искусств»?

Непонимающе приподнимаю бровь.

— Галерея «Артлайф» располагается в ее здании, насколько я поняла.

С этими словами она, не дожидаясь ответа, взбегает по ступенькам и скрывается за распахнутыми швейцаром дверями.

Несколько секунд сижу, пытаясь осмыслить то, что только что услышал. Так вот зачем она завела разговор об этой выставке с Тео. Усмехаюсь, качая головой. Я оценил твою благодарность за сегодняшний день и щедрый бонус твоего благословения, Кэти, но вряд ли твои старания будут вознаграждены. Завожу мотор. Домой. В тишину и покой. В клетку своего одиночества.

Сумрак пустой квартиры приятно обволакивает меня и, не включая свет, я прохожу к кровати. Устало опускаюсь на ее край. Через миг откидываюсь назад, подкладывая руки под голову и прикрыв глаза. Мой дом — моя крепость. Здесь тихо и слышно как размеренно тикают часы, отсчитывая каждую новую секунду вечности. Здесь нет стен. Просторное помещение, наполненное воздухом, больше похоже на студию с тремя большими окнами с одной стороны, и условно разделено на сектора. Кухня, затем белый диван с парой кресел и столиком. И, наконец, кровать в самой глубине за раздвижной ширмой. Небольшой пентхаус. Дэйв когда-то помог мне снять его, и теперь это мое убежище.

— Парень, что ты тут делаешь?

Я сижу на краю тротуара, и у меня нет сил поднять головы. Я уже несколько дней ничего не ел и даже не помню, как оказался здесь. У меня нет денег. На мне грязная одежда, потому что я ехал на товарном поезде, трясясь от страха, что в любой момент меня найдут и вернут обратно, а после того, что я сделал, долго я там не проживу. В том Аду, где после обязательной вечерней молитвы приходит очередное насилие в лице человека, которым я всю жизнь восхищался как божеством. Которого считал идеалом. Которого любил. Не знаю, почему вдруг схватил те ножницы со стола и…

— Эй, ты слышишь?

Высокий мужчина садится рядом со мной, и понимаю, что мне уже все равно, что со мной будет дальше. Перед глазами плывут черные пятна, а голос незнакомца перекрывает раздражающий звон. Тьма поглощает внезапно, будто кто-то резко выключил свет. Когда открываю глаза, понимаю, что лежу на диване, а надо мной склонилось все то же незнакомое лицо. Широкий квадратный подбородок с тонкой идеально ухоженной бородкой. Черные глаза внимательно наблюдают за мной.

— Очухался, слава Богу, — вздыхает мужчина, — сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

— А зовут как?

Молчу. Нельзя говорить. Мужчина мягко отбрасывает спутанную и грязную прядь волос с моего лица, но в его взгляде есть что-то похожее на то, как врачи осматривают своих пациентов. Беспристрастие.

— Красивый. И такая бледная кожа, — констатирует он, — как у ангела. Бездомный?

Молча киваю. Пусть будет, что будет. Уже все равно. За кусок хлеба сейчас я даже готов, чтобы меня вновь оттрахали. Это единственное, чем я смогу заплатить.

— Понятно. Я Дэвид, но все зовут Дэйв. Пошли, отмоешься, а потом я тебя чем-нибудь накормлю.

Дэйв не отличается сентиментальностью или лирикой, у него ко всему короткий деловой подход. Узнав, что у меня никого нет и мне некуда идти, он предложил заработать неплохие деньги. Не приукрашивая то, чем я должен буду заниматься, Дэйв, тем не менее, пообещал мне хорошую оплату, еду, одежду и крышу над головой. Я понимал, что сбежав от одного чудовища, теперь должен буду вновь переживать это снова и снова, если соглашусь. И я отказался. Ушел. Он отпустил, даже не потребовав с меня ничего за свое гостеприимство. Сейчас я понимаю, уже тогда Дэйв был уверен, что я сам вернусь к нему. И оказался прав.

Спустя почти год, который я перебивался с хлеба на воду за те жалкие гроши, которые мне платили в одной из забегаловок, где я убирал, я вновь встретил Дэйва. Не знаю, что именно сыграло свою роль, но на тот момент мне уже было абсолютно все равно, чем нужно будет заниматься, если я смогу более-менее нормально жить и я принял его предложение. Первого клиента помню до сих пор. Всю скопившуюся ненависть и горечь, тлевшую во мне, я вложил в тот трах. Своего рода неосознанная месть воспоминаниям. Мне повезло, это оказалось именно то, чего хотел клиент. Так началась моя новая жизнь, или лучше сказать ее подобие, которым я живу до сих пор. Со временем пришло безразличие и отрешенность, удалось атрофировать чувства. Стать красивой куклой-игрушкой. Стать Энджелом. Порочным падшим Ангелом. И я никогда не забуду своего «учителя», благодаря которому я сейчас тот, кто я есть.