Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира - Серов Андрей - Страница 10

— А это не так? — удивился собеседник. — Ну что спит…

— Может, оно и так, но подопытный ничего не знал. Мы же вложили в его мозг эту мысль, заставили поверить в то, что он придумал план убийства. Так расшатали психику, что этот болван даже под гипнозом будет доказывать всем, что он убийца.

— И сколько времени вам потребовалось, мистер Браун?

— Ровно пять минут, мистер Карфакс. Пока вирус искал лазейку в его сознании, разговор с выдуманным персонажем погружал бедолагу в транс. Мой… электронный протеже, — Браун усмехнулся, — расспрашивал тестера о чем-то, а сам копался в его голове, анализировал импульсы мозга… Представьте, на что вы будете способны с таким вирусом. Если мы договоримся — а мы наверняка договоримся — я лично подпишу акт о завершении тестовых испытаний. Программа попадет в каждую школу Объединенной Евразии. Каждый ребенок в этой стране будет вашим послушным рабом. Вы сможете вложить в их молодые умы любые идеи, запрограммировать на любое действие… Заманчиво?

Карфакс кивнул, несколько минут молча смотрел на монитор, после чего спросил:

— А с тестерами что?

— Они исчезнут. Навсегда. Оба.

Директор фирмы «Тест-технолоджи» в очередной раз натянуто улыбнулся.

— Ваш интерес, — бросил Карфакс, неотрывно следя за транслируемыми на мониторы событиями.

— Роль вашего соратника меня вполне устроит. Как вы понимаете, без вас мне не провернуть это дельце, как и вам без меня. Мы нужны друг другу. Вся разница между нами лишь в том, что я готов быть вторым номером.

— Неожиданное решение для столь амбициозного человека… И что это вы все время смотрите на часы?

Браун хмыкнул:

— Пять минут вот-вот истекут, сэр… Ваши пять минут…

Андрей Сульдин

Секреты деда Флегонта

В чане забулькало, напоминая о предстоящем отдыхе. Дед Флегонт, охая и ахая, еще раз спустился в погреб за льдом, наломал его в крошку, бросил в корыто, через которое змеилась тонкая медная трубочка. Подровнял огонь на плите, посмотрел на градусник: прекрасно, 78 по Цельсию. Умный этот мужик был, Цельсий-то, смекалистый. Видно, из наших, хуторских. И, словно подтверждая сию славную мысль, из трубочки засочилась прозрачная вожделенная влага.

Дед работал самозабвенно, лишь изредка поглядывая в окно: начинало смеркаться, и важно было не прозевать час, когда надо идти на работу. А к ночной смене Флегонт завсегда готовился основательно. Тем более сейчас: поздняя осень, и очень прохладно даже бывает. Да и сменщик — непутевый Ванька — все про магарыч в прошлый раз намекал. Ему что, Ваньке-то, молодой, всего 71 годочек, может и эту плодововыгодную пить. А нормальную бутылку на свой день рождения так и не поставил. Но «бормота» — она и есть «бормота», одна изжога да ночные кошмары… Ничего, я ему нос утру, скупердяю, полторы литры слезы выставлю, пусть напьется от души и знает, что дед Флегонт — совсем не жмот.

Флегонт был капитальным стариканом, все любил делать заранее, обстоятельно, а уж к праздникам готовился! Конечно, Ваньке можно и откровенную сивуху споить — и так нахваливать станет. Но… дед не пожалел большую банку смородинового варенья, ничего, что прокисло, — слаще будет. И корешков положил, и травок разных. Да и дрожжей. Он что, Матрена Кривая, которая совсем стыд потеряла и гонит из томатной пасты и гороха? Или спиртовую жидкость для стекол машин разводит и толкает под видом водки.

Старик проверил напиток на вкус: чудненько, просто душа вечером порадуется. Эх, сбросить бы годочков пять — десять! И сам бы Ваньке кумпанию составил. Сейчас, конечно, порох уже не тот, все-таки 112 исполнилось! Поэтому стаканчик-другой — и шабаш, здоровье надо беречь.

Ну ладненько, дело сделано. Теперь спрячем тебя, родименький, поилец ненаглядный, подальше, пока участковый работает у себя в кабинете. Сусло отработанное выльем в яму, песочком забросаем, чтоб и не пахло вовсе. А там и на работу начнем собираться, пора уже.

Собрал дед немудреную закуску: огурчиков малосольных, помидорчиков поменьше, чтоб на один укус, лучку зеленого — для баловства, прямо с грядки. Ну сальца шматок, густо перченного, такое и сам он любит. Ванька, понятно, на дармовщинку тоже. Хлебца ржаного обязательно, соли спичечный коробок… Вроде все? Впрочем, а что еще надо? Хотя это у нас такого добра завались, а в городе, говорят, такое едят только рвачи да коопираты. Разве не так? Вон внучка лет десять назад в область ездила, туфли на рынке купила, да на картонке… Дураков да дур только так и учат. Нашла где покупать — на барахолке! Сам помню, после еще той войны, Гражданской, мне тоже сапоги с негодными подметками всучили. А потом и часы, которые в своей жизни только пять минут и ходили, пока мы с тем цыганом торговались. С тех пор никогда и ничего больше с рук не покупал.

Сменщик Ванька сидел на крыльце склада и нарушал инструкцию — курил. Сигареты были ядреные, до самого Живота продирали, но зато иностранные и названию своему отвечали — «Портогаз». То ли «Портовый газ», то ли «Газ из порта» в переводе будет. Их в сельпо завезли несколько лет назад целых пять больших ящиков. Но курить-то здесь особо некому: мужиков на хуторе всего ничего. Раз, два, три, четыре… восемь душ. Из них три мальца да дед Флегонт, который магазинного курева никогда в рот не брал, все только свой табачок сосет. Понятно, жизнь у старика нелегкая была: вначале вообще никакого табака в сельпо не было, а потом только за 60 копеек. И кури, как хочешь. Вот дед и живет на самообеспечении. Где он свой табачок сеет, одному Богу известно, прячет старик деляночку от посторонних глаз. Эх, найти бы ее, да и попастись помаленьку. Не буду все сразу рвать, а так, по чуть-чуть, Флегонт и не заметит даже. А табачок у деда отменный, один дух чего стоит.

Эх, скинуть бы мне годочков пятьдесят — сам бы на коленях за дедом поползал, но обязательно узнал бы, где его делянка… В детстве Ваньку прозвали Баня-бес, потому что за женщинами да девками любил подглядывать, когда они в бане мылись. Ох, как любил это дело! Ну и сами знаете, живет такой бесенок в каждой бане. То водой холодной брызнет, то уголья задует, а то и в фонаре фитиль закрутит. Вот и Ванька шаловливый был, спасу не имел. А теперь, конечно, годы уже не те, тяжело на брюхе ползать по пересеченной местности. Может, попросить кого из пацанят проследить? Так они тогда сами весь табачок снимут, из баловства.

Была у Ваньки и еще одна задумка: все-таки выяснить, как же старикан свою слезу варит? Пробовал несколько раз сам сделать, да все без толку. Не получается. Вот и приходится в магазине винцо дешевенькое покупать. Дед его по привычке называет «плодово-выгодным», хотя на этикетке утверждается, что оно марочное. Но на водку с пенсии денег все равно не напасешься. А гонку мало кто делает, опасаются, а если и делают, то и запрашивают как за казенную. А если дешево просят, то это лучше и не пить даже. Совсем у людей не стало совести. Построй с такими светлое будущее! Вот и не построили…

Но как замечательно было бы все-таки секреты деда узнать!

Замки проверили, обошли склад. Все хорошо, все хорошо. Так пел знаменитый Утесов в прекрасном настроении. И от сознания, что сейчас начнется праздник, у сторожей поднимался дух, крепчала воля, ну и аппетит потихоньку разыгрывался.

В сторожке на столе расстелили чистое полотенце. Разложили хлеб, по-крестьянски крупно порезанный. Из кошели дед Флегонт потянул свою потрясающую снедь. Было видно, как у Ваньки потекли слюни. Да, совсем человек от дома отбился, если такой простой закуси его огород не родит.

Заключительным аккордом дед вытащил, аккуратно, словно боялся замутить прозрачнейшую влагу, первую бутыль. Запотевшее после ледника старинное стекло матово блестело квадратными боками. И откуда только Флегонт такого добра набрал? Эх, узнать бы и этот его секрет, подумал Баня-бес.

Налили по первой. Дед, не жалея: Ваньке полный стакан, а себе — чуть, на донышко. Негоже, если свалишься на работе, еще ведь и потрудиться надо — ночью не забыть обойти склад, замки проверить. А Ваньке что? Проспится — домой пойдет.