Разум и чувство (другой перевод) - Остин Джейн - Страница 1

Джейн Остин

Разум и чувство

Глава 1

Семья Дэшвуд принадлежала к старинному роду, владевшему в Суссексе большим поместьем, носившим название Норленд-Парк. Многие поколения этого семейства вели почтенную жизнь в большом доме, расположенном в самом сердце их обширных земель, и пользовались среди соседей доброй репутацией. Последним владельцем поместья был одинокий джентльмен, доживший до весьма преклонных лет. Долгие годы с ним делила кров сестра: его друг и советчик. Она же вела хозяйство. Но она умерла за десять лет до него, и тогда же в доме начались серьезные перемены: стремясь восполнить свою потерю, он пригласил в дом племянника, мистера Генри Дэшвуда, единственного законного наследника поместья, с семьей. В обществе племянника, племянницы и их детей дни старого джентльмена проходили очень приятно. Его привязанность к ним росла с каждым днем. Постоянное внимание мистера и миссис Дэшвуд к его желаниям скрашивало жизнь старика. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, ведь это внимание шло от сердца, а не из корыстных побуждений. Особое же удовольствие он получал от общения с веселыми и бодрыми детишками своего племянника.

У мистера Генри Дэшвуда было четверо детей: сын от первого брака и три дочери от второго. Его сын, степенный молодой человек, был достаточно богат благодаря своей матери, которая оставила ему большое наследство, половину которого он получил в двадцать один год. А женившись, еще приумножил свое богатство. По этой причине дальнейшая судьба поместья была для него менее важна, чем для его сестер, чьи перспективы были бы далеко не радужными, не получи их отец это наследство. У их матери не было собственного состояния, а отец имел в своем распоряжении лишь семь тысяч фунтов. Оставшаяся часть наследства первой жены также принадлежала их сыну, он же пользовался лишь процентами с капитала.

Старый джентльмен умер. Завещание прочитали, и, как всегда, это принесло и радость, и разочарование. Старик не был настолько несправедлив и неблагодарен, чтобы ничего не оставить своему племяннику. Но поместье переходило к нему на таких условиях, что теряло практически всю свою ценность. Наследство мистер Генри Дэшвуд хотел получить не ради себя и своего сына, а ради жены и дочерей, но именно сыну и его сыну, четырехлетнему мальчику, досталось поместье. Племяннику дядя связал руки разнообразными ограничениями, не дававшими ему возможности обеспечить тех, кто был ему особенно дорог и кто особенно сильно нуждался в деньгах. В завещании запрещалось использовать поместье по своему усмотрению, вырубать драгоценный лес вокруг. Все было сделано так, чтобы мальчик получил поместье в целости и сохранности. Малыш сумел, время от времени приезжая с родителями в Норленд, завоевать любовь дедушки задорным детским лепетом, настойчивостью и изобретательностью. Чувства к мальчику перевесили признательность за ту нежную заботу и внимание, которые он получал от племянницы и ее дочерей. Но пожилой джентльмен не хотел обидеть их и в знак признательности оставил каждой по тысяче фунтов.

Жестоко разочаровавшись вначале, мистер Дэшвуд, по характеру весельчак и оптимист, решил, что впереди у него много времени и, живя экономно, он сможет собрать значительную сумму от доходов поместья, уже довольно больших, но способных еще возрасти. Однако поместье принадлежало ему всего год. Он ненамного пережил дядю, и десять тысяч фунтов, включая позднее наследство, перешли к его жене и дочерям. За сыном послали, как только стало понятно, что болезнь мистера Генри Дэшвуда очень серьезна. Больной поручил сыну заботу о мачехе и ее дочерях.

Мистер Джон Дэшвуд не испытывал сильных чувств по отношению к своей семье. Но просьба умирающего затронула потайные струны его души, и он пообещал сделать все возможное для их благополучия. Это успокоило умирающего джентльмена, а мистеру Джону Дэшвуду дало время поразмыслить, что он может для них сделать, не выходя за рамки разумного.

Он не был бессердечным, если, конечно, холодное сердце и расчетливый эгоизм не считать бессердечностью. Этот весьма уважаемый молодой человек при обычных обстоятельствах вел себя вполне порядочно. Если бы он женился на мягкой, добросердечной женщине, то мог бы и сам стать добрее, потому что вступил в брак очень рано, очень гордился своей женой и любил ее. Миссис Джон Дэшвуд оказалась очень похожей на своего юного супруга, только все его отрицательные черты были в ней преувеличены. Она казалась карикатурой на мужа – еще более холодная и эгоистичная.

Давая обещание отцу, он думал увеличить состояние сестер, добавив по тысяче фунтов каждой. И был уверен, что вполне может это сделать. Перспектива получения четырех тысяч фунтов в год, не говоря уж о второй половине материнского наследства, грела его душу и сердце и делала его более великодушным. Да, он подарит им три тысячи фунтов! Это очень щедрый жест с его стороны! Эти деньги обеспечат им хорошую жизнь. Три тысячи фунтов! Он вполне мог подарить им эту сумму без ущерба для себя! Он думал об этом дни напролет, ничуть не раскаиваясь в принятом решении.

Не прошло и недели с похорон отца, как миссис Джон Дэшвуд, не предупредив свою свекровь заранее, приехала в Норленд со своим ребенком и слугами. Никто не смел осуждать ее, ведь дом перешел к ее мужу по наследству. Но как должна была себя чувствовать жена покойного? Понятия миссис Дэшвуд о чести были столь высоки, а представления о благородстве столь романтичны, что любое подобное оскорбление вызывало в ней лишь отвращение. Миссис Джон Дэшвуд никогда не пользовалась особой любовью близких своего мужа, и это если учесть, что прежде у нее не было возможности показать им, как невнимательна она может быть к людям, когда ей это было выгодно.

Миссис Дэшвуд остро ощущала эту невнимательность невестки и презирала ее за это столь сильно, что по прибытии последней собиралась покинуть дом навсегда, и только уговоры старшей дочери, которые заставили ее вспомнить, что подобная спешка была бы непростительна, и нежная любовь к своим детям убедили ее остаться. И только ради них она старалась избежать ссор с их братом.

Элинор, старшая дочь, уговоры которой оказались столь действенны, обладала живым умом и обостренным чувством справедливости, которые помогли ей в девятнадцать лет стать советчицей матери. Часто именно Элинор удерживала нетерпеливую миссис Дэшвуд от опрометчивых поступков. У нее было доброе сердце. Ею всегда владели сильные чувства, но она умела ими управлять. Это умение ее мать так и не сумела приобрести, а одна из сестер твердо решила никогда не приобретать.

По характеру Марианна была похожа на Элинор – такая же умная и впечатлительная, но гораздо более нетерпеливая: ее печали и забавы были бесконечны. Она была великодушна, любезна, загадочна и интересна в общении, она могла быть любой, но только не благоразумной. Она была удивительно похожа на свою мать.

Элинор с беспокойством понимала, что ее сестра слишком чувствительна, но миссис Дэшвуд это качество ценила и лелеяла. Теперь они с Марианной всячески поддерживали друг в друге бурную печаль. Сразившее их горе невосполнимой потери теперь добровольно воскрешалось снова и снова. Они полностью отдавали себя своей утрате, твердо отвергая даже малейшую возможность утешиться в будущем. Элинор тоже горевала всем сердцем, но она продолжала жить дальше. Она могла говорить со своим братом, смогла встретить его жену и уделить той должное внимание. Элинор очень старалась вдохнуть жизнь в свою мать, научить ее терпимости, заставить принимать жизнь такой, как она есть.

Маргарет, третья сестра, обладала отличным чувством юмора и добрым сердцем. Она уже успела впитать большую часть романтичности Марианны, хотя уступала ей в уме, и в свои тринадцать лет, разумеется, не могла считаться равной более взрослым сестрам.

Глава 2

Миссис Джон Дэшвуд официально объявила себя хозяйкой Норленда, а мачеха ее мужа и ее дочери были сведены к положению гостей. Однако обходилась она с ними с холодной вежливостью, а ее муж – со всей добротой, на которую только был способен, когда речь шла не о нем и не о его семье. Он настаивал, чтобы они считали Норленд своим домом, и миссис Дэшвуд приняла приглашение, по крайней мере до тех пор, пока она не подыщет дом для своей семьи где-то поблизости.