Духовное просветление: прескверная штука (ЛП) - МакКенна Джед - Страница 5

– Окей, окей, всё это замечательно, но можешь ли ты представить, что всё это разные способы выражения одного и того же?

– Ну… да, – ответил он нерешительно, очевидно размышляя, не самозванец ли я, – это разные способы сказать о просветлении.

– Правда? Откуда ты знаешь?

– Ну, я провёл больше двадцати пят лет…

– Что, Мартин? Чем ты занимался двадцать пять лет?

– Всем. Учился, медитировал, очищался. Читал, посещал лекции, изучал всё, что можно, о развитии духовности…

Мне кажется, именно сюда приведёт Сару её теперешнее направление движения. Двадцать пять лет незаконченного поиска, и всё из-за нехватки небольшого искреннего разговора.

– А что, если ты обнаружишь, что всё это впустую? – спросил я его.

Он отшатнулся, и я почувствовал, он вот-вот встанет и уйдёт.

– Потерпи немного, Мартин. Мы просто разговариваем. Просто гипотетически, что, если ты поймёшь, что чтобы достичь просветления, о котором ты говоришь, тебе придётся избавиться от всех своих учений. Сможешь ли ты оставить все приобретённые тобой знания?

– Ну, я не думал…

– Что для тебя главное? Просветление или знание?

– Я не думал…

– Как долго учит твой гуру?

– Ну, больше тридцати лет…

– И как много из его студентов достигли просветления?

– Ну, э-э…

– Которых ты знаешь лично?

– Ну, э-э, я никогда…

– О которых ты слышал?

– Не было…

– О которых ходили слухи?

– Я не думаю…

– Чем они там занимаются, Мартин? Тот рецепт просветления, который они предлагают, что это?

– Э-э, ну, медитация и знание, в основном…

– И за тридцать лет не было никого, о ком бы они могли сказать: "Посмотрите на этого человека! Он просветлённый и мы привели его к этому!" За тридцать лет ни одного? Тебе не кажется, что сейчас у них уже должна быть целая армия просветлённых?

– Ну, это не…

– После тридцати лет у них должно было быть несколько дюжин поколений просветлённых. И если лишь четвёртая часть их них стала бы учителями, к этому времени они заполонили бы весь мир, говоря арифметически, тебе не кажется? И я не спрашиваю об этом как учитель, но как потребитель, или адвокат потребителя. Не считаешь ли ты разумным разузнать об успехах учителя? Доказательства – в конечном результате, не так ли? Ты не спрашивал их о плодах их учений, когда поступал к ним?

– Ну, я не…

– Не считаешь ли ты разумным спросить об этом? Они участвуют в духовном бизнесе, не так ли? Или я не правильно тебя понял? Или там происходит что-то другое?

– Неееет, но они…

– Если бы журнал "Потребитель" выпускал отчёт о том, насколько духовные организации исполняют обещанное, не думаешь ли ты, что первыми статистическими данными под каждой организацией был бы коэффициент успеха? К примеру, вот сотня случайно выбранных людей, обучающихся в данной организации в течении пяти лет, и вот где они сейчас. Скажем, тридцать один человек повысил свой уровень, двадцать семь покинули организацию, тридцать девять остались в ней, но далеко не продвинулись, и трое вошли в пребывание в недвойственном сознании. Окей, три процента, теперь можно сравнивать. А эта твоя организация получила бы жирный нуль. И не только из ста человек, а из сотни тысяч, может из миллионов. Я не прав?

– По-вашему получается…

– Я знаю, что получается, Мартин, и я знаю, чт? они ответят на это. Что все идут вместе, не так ли? Они говорят, что все сделают прорыв одновременно, когда будет достигнута критическая масса, так они говорят?

– Ну, вроде того, да, но по-вашему получается…

– Как ты думаешь, почему эта организация после тридцати лет не набита доверху просветлёнными? Я думал, что у них сейчас могли бы быть проблемы с их складированием. Я думал, что весь мир сейчас мог бы обивать их пороги. Сколько времени им нужно?

– Не в этом…

– Да, Мартин, именно в этом. Дело именно в этом. Как это возможно, что после тридцати лет единственным случаем просветления является тот, с кого всё и началось? Я знаю, что он великий человек, Мартин. Я знаю его учения. Я знаю широту и масштаб этого человека. Согласен, это высокоразвитое существо, что бы это ни значило. Если бы я оказался в его присутствии, я бы упал на колени и коснулся его скрученных в лотосе ног. Он велик, я знаю, но мы здесь говорим не о ком-то ещё, мы говорим о тебе. Мы говорим о том, что ты занимаешься… чем? Как бы ты это назвал? Освобождение от уз? Я не вижу никого в организации этого человека, кто освобождался бы от уз, Мартин. А ты?

Я подождал. Ничего.

– Можешь ли ты предложить мнение, почему такое может быть?

Мартин молчал. Внутри него явно шла борьба. Он посмотрел на меня, в ожидании, что последует дальше.

– Мартин, я думаю, тебе нужно рассмотреть возможность, что в этой организации есть серьёзный брак. Где-то возле самой сердцевины. Ты считаешь, с моей стороны неблагоразумно так говорить?

Никакой реакции.

– По крайней мере, не считаешь ли ты благоразумным спросить об этом? По крайней мере, рассмотреть такую возможность?

Он кивнул почти незаметно.

– Моё пробуждение происходило в течении меньше двух лет, Мартин. И это без помощи хоть одного живого учителя. И я никогда не слышал, чтобы процесс занимал больше времени. Я действительно не понимаю, как процесс может занимать больше, чем два года.

Говоря это, я не имею в виду два года с момента первой вспышки духовной жажды. Я имею в виду два года с момента действительного начала процесса пробуждения, главного прозрения, первого шага. Напишем с заглавных – Первый Шаг. Я знаю, что многие проводят много лет в медитациях и духовных практиках, не достигая полного пробуждения, и я знаю, что они думают это потому, что они ещё не пересекли финишной черты, но на самом деле, они ещё не пересекли стартовой черты – они не сделали Первый Шаг.

Я продолжал.

– Это процесс. И он занимает определённое количество времени. Примерно столько, сколько занимает период беременности у слонихи.

Мартин слишком вежлив, чтобы задать очевидный вопрос: Сколькими просветлёнными я сам могу похвалиться? Я отвечу – в среднем один или двое в год с тех пор, как я начал учить, всего около дюжины. Конечно, я не могу ими хвалиться, но именно ко мне их привела вселенная на критических этапах их путешествия. Пара из них пытается писать или говорить теперь, но большинство просто живут. В настоящий момент я вижу, что двое из студентов идут к этому, те, кто сделал Первый Шаг. Если сделан Первый Шаг, за ним определённо последуют остальные до окончания путешествия, если только ты не умрёшь или на голову не упадёт большой кирпич.

– Мартин?

– Да.

– Ты бы согласился с выводом, что в учении должен быть брак, если оно не производит выпускников?

Он поколебался, потом кивнул.

– Если так, то брак должен быть довольно серьёзным, а?

Он кивнул.

Я кивнул.

– Да, интересная возможность. Наверное, тебе стоит подумать немного над этим, потом дай мне знать, к чему ты пришёл. Окей?

Он кивнул.

– Мартин?

Он кивнул.

– Я уже знаю ответ. Этот вопрос для тебя, окей?

Он кивнул.

***

Преданность любому духовному учению или учителю – любому внешнему авторитету – самый вероломный зверь в джунглях. Первое, что мы хотим сделать, когда начинаем наше путешествие, это найти товарищество и надёжность, что предоставляют официальные группы, и поступая так, мы эффективно заканчиваем наше путешествие ещё до его начала. Мартин – прекрасный пример этого, и совершенно типичный. Двадцать лет назад он пустился на поиски чего-то высшего, и теперь вынужден столкнуться с фактом, что все усилия и любовь, которые он вкладывал в эти поиски все эти годы, не продвинули его ни на шаг вперёд. Двадцать лет он провёл, закапываясь в нору, и теперь, он должен вылезти и начать путешествие.

Чего он скорее всего не сделает.

Сила посвящения себя учителям или учениям не является отражением их ценности, но отражением воли эго к выживанию. Это эго – ложное "я" – превозносит гуру и объявляет учение священным, но нет ничего возвышенного или священного, есть только истинное или ложное.