Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 4

Он умолк, и в зале воцарилась тишина, которая, правда, почти сразу же была нарушена громкими рукоплесканиями. Конечно же, это Дантирия Самбайл.

— Браво, кузен Малдемар! Браво! Блестящая аргументация! Я голосую за немедленное начало Игр! А что может сказать на это придирчивый Корсибар?

Корсибар, в темных глазах которого тлел лишь частично подавленный гнев, раздраженно взглянул на прокуратора.

— Я с удовольствием начну Игры сегодня же, если так решит большинство, — ответил он напряженным голосом. — И ничего против них не имею. Я лишь поднял вопрос об уместности такого поступка. О непристойной поспешности, если хотите.

— И на этот вопрос блестяще ответил принц Престимион, — сказал герцог Олджеббин Стойензарский. — Да будет так. Я предлагаю изменить формулировку, мой лорд, и объявить Игры обитателей Лабиринта не похоронными, но Играми, проводимыми в честь нашего возлюбленного понтифекса.

— Согласен, — ответил Корсибар.

— Есть ли у кого-нибудь возражения? — обратился к присутствующим лорд Конфалюм. — Нет? Отлично. Быть по сему. Что ж, господа, начинайте готовиться к тому, что мы назовем Понтифексальными играми. Древними и традиционными Понтифексальными играми. Во имя Божества, кому же придет в голову, что ничего подобного прежде не бывало? С тех пор как почил предыдущий понтифекс, минуло сорок с лишним лет, и сейчас едва ли кто-нибудь вспомнит, как на самом деле все должно происходить. Ну, а даже если и вспомнит, вряд ли посмеет высказаться — не так ли? — Корональ широко улыбнулся и обвел взглядом по очереди всех присутствовавших в зале; лишь когда он дошел до Дантирии Самбайла, тепла в его улыбке несколько поубавилось. Затем он повернулся, собираясь уйти, и все расступились, освобождая ему проход к двери. Уже на пороге Конфалюм обернулся к сыну: — Корсибар, если не возражаешь, я желал бы видеть тебя через десять минут в моих покоях.

2

Сообщения о критическом состоянии здоровья понтифекса разлетелись по необъятным просторам Маджипура, от города к городу, от берега до берега — от Пятидесяти Городов Замковой горы по всему широко раскинувшемуся Алханроэлю, через Внутреннее море к Острову Сна, откуда возлюбленная Повелительница Снов рассылала повсюду свои умиротворяющие сновидения, дальше на запад, в гигантские города Зимроэля, вниз, в жаркую зону и раскаленные сухие пустыни южного континента — Сувраэля. «Понтифекс умирает! Понтифекс умирает!» И вряд ли среди неисчислимых миллиардов обитателей Маджипура нашелся хоть один, кто вовсе не испытывал беспокойства, думая о последствиях этой кончины. Ведь считанные единицы способны были припомнить то время, когда Пранкипин еще не занимал один из двух тронов Маджипура. И кто знает, в какую сторону изменится жизнь, когда его не станет?

Весь континент замер в ожидании, опасаясь разрушения сложившихся иерархий, крушения порядка, возникновения хаоса. Смена правителей происходила в последний раз так давно, что люди забыли, насколько сильны освященные традицией уложения. Казалось, что, как только старый император покинет этот мир, возможным станет все, что угодно; а потому жители планеты боялись худшего — ужасных перемен, которые охватят и землю, и море, и отдаленные небеса.

Однако повсюду стояли наготове когорты волшебников и магов, чтобы вести за собой людей в этот трудный период. Время понтифекса Пранкипина было на Маджипуре эпохой расцвета и широкого распространения колдовства.

Давным-давно, когда высокий красавец молодой герцог Пранкипин Халанкский стал короналем, никто не мог даже предположить, что именно по его воле мир буквально заполонят волшебники и чародеи.

Оккультные знания всегда представляли собой существенный элемент в жизни Маджипура, особенно в области толкования сновидений. Но до прихода к власти Пранкипина тайные искусства, такие, например, как умение, лежа рядом с человеком, жаждущим узнать скрытый смысл своего сна, погрузиться в его «я» и дать верное истолкование, были принадлежностью только низших слоев общества — бесчисленных масс рыбаков и ткачей, сборщиков хвороста и красильщиков, тележных мастеров и гончаров, кузнецов и колбасников, брадобреев и мясников, акробатов и жонглеров, лодочников и торговцев вяленым мясом морских драконов…

В этой среде издавна процветали любопытные культы — странные верования, зачастую исполненные дикости и насилия и обращенные к силам, которые находились вне пределов понимания простых смертных. Сторонники такого рода культов имели собственных пророков и шаманов, собственные амулеты и талисманы, устраивали собственные празднества, ритуалы и шествия. Те же, кто принадлежал к более высоким сферам общества — торговцы, промышленники и тем более представители аристократии — не усматривали в древних религиях никакого серьезного вреда. Возможно, считали они, бедняки, уверовавшие в эти бредни, способны извлечь из них даже какую-то пользу для себя. С другой стороны, мало кто из представителей высшего общества осмелился бы сознаться в своей хоть какой-либо причастности к «фантазиям и суевериям» низших классов.

Но просвещенная политика короналя лорда Пранкипина позволила Маджипуру вступить в великолепный золотой век экономического процветания, благодаря которому благосостояние всех слоев общества заметно возросло. А вслед за приобретением богатства часто приходит чувство неуверенности, опасение утратить достигнутое. Такие чувства в свою очередь порождают тоску по новой сверхъестественной защите. Ощущение собственного благосостояния вызывает стремление к повышенному самооправданию, ненависть к прозе жизни и жажду новизны.

Но наступившему на Маджипуре процветанию сопутствовала не только доверчивая готовность воспринять новые религии, но также и жадность, непорядочность, лень, жестокость, распущенность, дикая невоздержанность, пристрастие к роскоши и множество подобных человеческих недостатков, большая часть которых была доселе практически не известна обитателям планеты. И эти новообретения также оказали заметное влияние на перемены, произошедшие в обществе Маджипура.

Одним из таких изменений оказалось распространение среди имущих классов оккультных течений, созданных нечеловеческими расами вруунов и су-сухирисов, которые прибыли на Маджипур как раз во время понтифексата лорда Пранкипина. Эти народы давно и активно практиковались в искусствах гадания и предсказания будущего, и благодаря хитрости их волшебников и загадочным устройствам, которые они создавали, люди, стремившиеся познать чудеса, видели не только внешний облик предстоящих событий, но еще и огромное множество иных диковин: горгон и кокатрис, саламандр и крылатых змей, покрытых перьями василисков, которые, шипя, плевались струйками пламени; люди получили возможность заглядывать сквозь полные темного дыма пропасти и двери из белого огня в иные вселенные и владения богов, полубогов и демонов. Возможно, так лишь казалось тем, кто верил своим глазам, поскольку было и немало скептиков, утверждавших, что это просто-напросто мошенничество, ловкость рук и прискорбные заблуждения. Правда, количество ироничных наблюдателей неуклонно сокращалось.

Амулеты и талисманы носили все и повсюду, везде пахло фимиамом, огромным спросом пользовались мази, которыми натирали дверные косяки и пороги для защиты от сил зла. Среди нуворишей стало модным консультироваться с предсказателями по поводу ведения дел и вложения капиталов. А позднее наиболее респектабельные из новых культов и мистических учений получили одобрение и более высокородных и образованных людей. Аристократки, а потом и аристократы начали нанимать личных астрологов и предсказателей, и в конце концов сам лорд Пранкипин дал формальное благословение многим из такого рода экзотических увлечений. Все больше и больше времени проводил он в обществе магов, кудесников, прорицателей и прочих знатоков эзотерических искусств. Мудрость обширного штата волшебников при его дворе находила постоянное применение в государственных делах.

К тому времени, когда Пранкипин унаследовал титул понтифекса и переселился в Лабиринт, а Конфалюм принял от него звание короналя, такое положение вещей укоренилось настолько глубоко, что изменить его было практически невозможно. Ни один из ближайших советников нового правителя не мог сказать, почему лорд Конфалюм на первых порах поддерживал оккультные дисциплины, — следовал ли он своим внутренним убеждениям или же просто желал сохранить статус-кво. Но со временем он стал столь же искренним защитником философий магии, каким прежде был Пранкипин. Ну а поскольку и понтифекс и корональ оказались едины в этом вопросе, колдовство получило на Маджипуре широчайшее распространение.