Бандитские жены - Карышев Валерий Михайлович - Страница 18

Справа от камина — сплошная стена, вдоль которой выстроилось множество картонных коробок, в которых, судя по наклейкам, хранились бутылки с вином и водкой разных сортов. Перехватив мой удивленный взгляд, Алик смущенно улыбнулся:

— Да это я к свадьбе готовлюсь. Вот, привез продукцию своего заводика. — Он похлопал по коробке. — А сейчас что мы пить будем?

— Я — ничего, кроме чая, — отрицательно покачал я головой.

— А я за рулем, — улыбнулся Виктор.

— Хорошо, тогда чаек организуем, — кивнул Алик и быстро прошел на кухню, которая была рядом.

Я воспользовался его отсутствием и спросил у Виктора, чем все-таки занимается Алик.

— Алик? — переспросил Виктор. — Как тебе сказать… Хотя, впрочем, от тебя можно ничего не скрывать.

От Виктора я узнал, что Алику тридцать пять лет. В недалеком прошлом он жил в подмосковных Люберцах. Свой путь начал простым хулиганом — «любером», которые еще в семидесятые приезжали «бомбить» Москву, борясь с молодежной модой — панками, металлистами и прочей «буржуазной нечистью», как они говорили.

Затем, как и многие его коллеги из люберецких бригад, Алик понял, что просто хулиганить совсем неинтересно. Лучше заниматься экономикой. И с расцветом кооперативного движения люберецкие бригады, созданные из «качков», тут же превратились в рэкетиров, одетых в своеобразную униформу: спортивные костюмы, короткие стрижки, и стали «бомбить» теперь уже московских коммерсантов.

На этом деле Алик преуспел. Однако нелегкая жизнь рэкетира наложила и отрицательные отпечатки. Пару раз он попадал в различные перестрелки, а однажды был похищен конкурентами — враждующей бригадой — и находился в плену около двух недель.

— Не знаю, что произошло после этого, — продолжал Виктор, — но Алик очень переменился и стал здорово пить. По законам и традициям его группировки, употребление спиртного категорически запрещалось. Старшие вызвали Алика на разборку. Разговор был долгий и серьезный. Ему предложено было два варианта — либо оставаться в бригаде, соблюдая понятия, либо продолжать пить и соответственно — уходить.

Само собой, Алик стал божиться, что со спиртными напитками он раз и навсегда покончил. Однако через месяц он вновь нарушил свое слово, бурно отметив день рождения своего кореша в ресторане.

Старшие снова вызвали Алика. На сей раз разборка была более крутой. После небольшого избиения старшие решили все-таки исключить Алика из бригады. Однако, вспомнив его боевые заслуги — а заслуги заключались в том, что он стоял у истоков люберецкого движения и начинал с нуля плюс его двухнедельное содержание в плену, — старшие, сжалившись, решили оставить Алика.

Но находиться в бригаде ему было нельзя, поэтому его перевели в разряд так называемых «смотрящих», то есть тех бандитов, которые сидели в коммерческих структурах и наблюдали за финансовым процессом — отчислением коммерческими структурами денег в общаки.

Так Алик стал смотрящим. Сначала у него было несколько таких точек. Затем, перекантовавшись так около года, Алик понял, что он и без этого может делать большие деньги.

Вновь произошла встреча со старшими. На этот раз они были за границей, в одной из средиземноморских стран. Съездив туда, Алик смог убедить старших, что создание сети небольших ликеро-водочных заводов в Подмосковье будет приносить большую прибыль. Старшие смекнули, что дело и впрямь выгодное, тем более что это было по «профилю» Алика. И Алик со своим компаньоном, коммерсантом, у которого он практически выбил долю в группировке, стал создавать небольшие заводики в подмосковных городках. Все было поставлено на широкую ногу. Заводики действительно стали приносить большую прибыль. Деньги, которые получал Алик из общака, возвращались через короткое время с большими процентами.

Но тут случилась беда. Загадочным образом партнер Алика, коммерсант, с которым он начинал работать, погибает от рук наемного убийцы, который подстерег его у подъезда.

Подозрение пало на Алика, как на его компаньона. Около девяти месяцев Алик просидел в следственном изоляторе. Тогда-то и начал работать с ним Виктор. Затем следствие было закончено, все подозрения с Алика сняли.

Выйдя из изолятора, Алик как бы начал новую жизнь. Тогда и возникла у него идея жениться.

Избранницу Алика звали Машей. Это была девушка лет двадцати двух из Санкт-Петербурга. Родители ее были работниками советской торговли. Папа долгое время возглавлял один из престижнейших ресторанов Санкт-Петербурга, мама работала в крупном магазине. Маша была единственным ребенком в семье, очень избалованным. Ей никогда ни в чем не отказывали.

Вскоре ворота дачи открылись, и во двор въехал красный джип «Мицубиси-Паджеро». Дверца отворилась, и из него вышла миловидная светловолосая девушка невысокого роста.

— О, Машуня приехала! — радостно закричал Алик, выскочив из кухни. — Машуня, а мы тебя ждем! — И заторопился к ней, чмокнув ее в щеку. — Проходи, познакомься с моими адвокатами!

— А у тебя уже два адвоката? — удивилась Маша.

— Как тебе сказать. Этот адвокат — наш сосед, живет рядом с нами.

Я представился. Маша приветливо кивнула и улыбнулась мне.

— Зачем же тебе два адвоката? — вновь обратилась она к Алику.

— Не, не то чтобы два адвоката нужно. Это просто наш сосед, адвокат, полезный, нужный человек, — как бы стал оправдываться Алик.

— Скорее всего он пригодится мне, — неожиданно решила Маша.

— А тебе зачем? — удивился Алик.

— Мало ли, может, я разводиться с тобой буду!

— Ну вот, — засмеялись мы с Виктором, — не успели пожениться, а уже разводитесь!

— Может, в таком случае вам и жениться не стоит? — продолжил Виктор.

Конечно, это была шутка. Но, как говорят, в каждой шутке есть доля правды. Я не знал тогда, что в дальнейшем судьба сведет меня с Машей.

— Машуня, — перебил нас Алик, — сделай нам что-нибудь поесть, мы очень голодны!

Маша удивленно взглянула на него:

— Что?

Она была явно недовольна предложением Алика.

— Ладно, ладно, мы сами перекусим чего-нибудь, — заторопился Алик.

Мы с Виктором переглянулись, улыбнувшись. Нам стало ясно, кто уже верховодит в этой пока еще не состоявшейся семье.

Однако будущая жена Алика все же последовала традициям гостеприимства. Через несколько минут она выкатила столик с кофе, чаем и минеральной водой. Она поставила его около журнального столика и присела с нами на диван, исподтишка разглядывая нас.

Я, в свою очередь, стал разглядывать ее.

Она была невысокого роста, голубоглазая, симпатичная девушка — правильные черты лица, короткая стрижка, одета очень стильно. Было видно, что все вещи на ней дорогие, фирменные — от Картье, от Версаче. Все говорило о том, что у Маши очень хороший вкус. Да и в средствах она не стеснена.

Вскоре мы узнали, что недавно Алик подарил ей шикарные подарки — небольшой японский джип, мобильный телефон и кучу шмоток, включая такие пустячки, как норковые шубы, песцовые полушубки, бриллиантовые безделушки.

Дальше мы заговорили о свадьбе. Я понял, что свадьба намечалась примерно через месяц. Алик ждал возвращения из-за границы важных друзей. Нетрудно было догадаться, что это старшие из его бывшей группировки.

Свадьбу решили праздновать на широкую ногу. Сначала планировалось провести торжество в одном из ресторанов, затем гости должны были переместиться в загородный коттедж Алика, где празднование могло продолжаться в течение еще нескольких дней.

Алик и Маша стали приглашать меня на свадьбу. Я кивал согласно, хотя прекрасно знал, что через пару недель мне предстоял отпуск и на свадьбу скорее всего я не попаду.

Прошло немного времени. Я отдохнул за границей. После отпуска снова активно включился в работу, так что на даче стал бывать реже и уже забывал про Алика и его семью.

Новую информацию о нем я получил совершенно случайно от своей соседки Нины Петровны.

Уже в конце лета соседка зашла к нам поговорить по поводу ее пенсии. Напрасно я пытался объяснить Нине Петровне, что я не специализируюсь по пенсионным вопросам, что я дока по уголовным делам. Все бесполезно. Вероятно, так же и к врачу обращаются по поводу любой болезни, независимо от его специализации.