Собака Баскервилей (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 8

Этот разговор произвел на Шерлока Холмса сильное впечатление. В течение нескольких последующих дней я не раз замечал, как он доставал из своей записной книжки этот листок и подолгу в задумчивости рассматривал изображенные на ней странные человеческие фигурки. Однако впервые он заговорил об этой истории лишь недели через две или около того. Я собирался уходить по каким-то своим делам, когда он остановил меня.

– Ватсон, не могли бы вы задержаться?

– Зачем?

– Сегодня утром я получил сообщение от Хилтона Кьюбитта… Вы помните Хилтона Кьюбитта с пляшущими человечками? Сегодня в час двадцать он должен прибыть на Ливерпуль-стрит. С минуты на минуту он будет здесь. Из его телеграммы я понял, что произошло нечто важное, о чем он хочет сообщить.

Долго нам ждать не пришлось, потому что наш норфолкский сквайр времени не тратил и прямо с вокзала на кебе приехал к нам. Выглядел он подавленным и взволнованным, под глазами были круги, лоб избороздили морщины.

– Меня эта история очень беспокоит, мистер Холмс, – сказал он, устало опускаясь в кресло. – Знать, что вокруг тебя крутятся какие-то непонятные люди, которые явно что-то замышляют, – чувство само по себе неприятное, но видеть, как это постепенно убивает жену и не иметь возможности вмешаться, – это просто невыносимо. Она просто тает… просто тает на глазах.

– Она по-прежнему молчит?

– Да, мистер Холмс. Хотя были минуты, когда она очень хотела мне все рассказать, я готов в этом поклясться, но бедная девочка так и не смогла решиться. Я пытался помочь ей, но, наверное, что-то не то сделал и только сбил ее. Она заводила разговор о моих предках, о том, как нас уважают в графстве, и о том, как мы должны гордиться, что ничем не запятнали свою честь. Я-то чувствовал, что все это неспроста, но как-то так получалось, что каждый раз разговор обрывался на середине.

– Но вы сами что-нибудь выяснили?

– Много чего, мистер Холмс. Во-первых, я привез вам несколько порций новых пляшущих человечков, но главное – я видел этого парня.

– Что, вы видели человека, который их рисует?

– Да, я видел, как он это делает. Но я расскажу все по порядку. Когда я вернулся домой после встречи с вами, первое, что я увидел на следующее утро, – это новых человечков. Они были нарисованы мелом на черной деревянной двери сарая, где я храню разные инструменты. Он стоит у газона прямехонько перед окнами на фасаде. Я тщательно перерисовал все. Вот, пожалуйста.

Он достал лист бумаги, развернул его и положил на стол. Вот что на нем было изображено:

– Превосходно! – воскликнул Холмс. – Превосходно! Продолжайте, прошу вас.

– Перерисовав все это на бумагу, я значки стер, но через два дня утром снова увидел человечков. Вот копия.

Холмс довольно потер руки и усмехнулся.

– Материал накапливается, – сказал он.

– Через три дня на солнечных часах в саду я нашел записку, придавленную камнем. Вот она. Как видите, фигурки точно такие же, как на последней надписи мелом. После этого я решил устроить засаду. Достал свой револьвер и засел у себя в кабинете, окно которого выходит на газон и сад. Часа в два ночи, когда я сидел у окна в полной темноте, только луна светила за окном, я услышал у себя за спиной шаги. Я обернулся и увидел жену в накинутом халате. Она пришла спросить, почему я не ложусь. Ну, я ей честно признался, что хочу выяснить, кому это вздумалось так шутить с нами. Илси сказала, что это просто глупости, на которые мне не стоит обращать внимания.

«Если это тебя так раздражает, Хилтон, мы можем уехать куда-нибудь вдвоем. Забудем про все», – предложила она мне.

«Что ж, это значит, из-за чьих-то дурацких шуток убегать из дому? – сказал тогда я. – Да над нами же все графство смеяться будет».

«Ну хорошо, ложись спать, утром все обсудим», – ответила она.

И когда она произносила эти слова, я заметил, что ее лицо, казавшееся в лунном свете совсем белым, побледнело еще сильнее, а пальцы сжались у меня на плече. В тени сарая что-то двигалось. Я разглядел темную скрюченную фигуру, человек прокрался из-за угла к двери и присел на корточки. Схватив револьвер, я ринулся к выходу, но жена вдруг обхватила меня обеими руками, да так сильно, что я остановился. Я попытался ее от себя отцепить, но она только сильнее сжимала объятия. Когда мне наконец удалось освободиться и я вышел во двор, там уже никого не было. Но этот человек оставил очередное послание: на двери красовался точно такой же набор человечков, который я до этого видел уже два раза. Вот они, на этой бумажке. Больше никаких его следов я не нашел, хоть и облазил весь двор. Но самое удивительное то, что он наверняка все это время был где-то рядом, потому что, когда я утром снова осмотрел дверь, оказалось, что внизу под последней надписью он пририсовал еще один ряд.

– Вы его скопировали?

– Да. Он очень короткий, но я все срисовал на бумажку, вот она.

Он достал очередной лист, и вот какой танец был изображен на ней:

– Скажите, – по глазам Холмса было видно, что он очень взволнован, – эта надпись была больше похожа на приписку к предыдущей или выглядела как отдельная строка?

– Первый рисунок был на одной панели двери, а этот – на другой.

– Превосходно! Для нас этот рисунок самый важный. Это вселяет в меня надежду. Мистер Хилтон Кьюбитт, что же было дальше?

– Да в общем-то ничего, мистер Холмс. Я сильно рассердился на жену за то, что она не дала мне поймать этого трусливого негодяя. Она сказала, что испугалась за меня, но, знаете, мне на секунду подумалось, что на самом деле это она за него испугалась. Я не сомневаюсь, что Илси знает, кто этот человек и что означают эти странные рисунки. Но, мистер Холмс, у жены был такой взгляд и такой голос, что я все же решил, будто она и впрямь боялась, как бы чего не случилось со мной. Вот и все, теперь я очень жду от вас совета, что же мне делать дальше. Мне бы, честно говоря, больше всего хотелось взять с полдюжины своих парней, рассадить их в кустах, и когда этот малый опять к нам сунется, так его приветить, чтобы он навсегда забыл дорогу к моему дому.

– Боюсь, что не такое простое это дело, чтобы можно было решить его подобными действиями, – сказал Холмс. – Как долго вы можете пробыть в Лондоне?

– Я сегодня же должен вернуться домой. Ни за что не оставлю жену одну на ночь. Видите ли, когда я уезжал, она очень волновалась и умоляла меня вернуться.

– Да, конечно. Если бы вы могли задержаться на день-два, я, возможно, поехал бы вместе с вами. А так – оставьте мне эти бумаги, и я думаю, что в скором времени я вас навещу и мы сможем уладить ваше дело.

Пока наш посетитель не ушел, Шерлок Холмс сохранял профессиональное спокойствие, хотя я, прекрасно зная его, конечно же, видел, как сильно он взволнован, но, как только за широкой спиной Хилтона Кьюбитта закрылась дверь, Холмс тут же бросился к столу, разложил перед собой листы с пляшущими человечками и погрузился в сложнейшие вычисления. Работа продолжалась два часа, он исписывал страницу за страницей цифрами и буквами, рисовал человечков и был так поглощен этой кропотливой работой, что о моем присутствии даже не вспоминал. Иногда он, довольный результатом, начинал что-то напевать или насвистывать, иногда надолго погружался в тяжелые раздумья и в такие минуты сидел, уставившись невидящим взглядом в одну точку, сосредоточенно сдвинув брови. Наконец он, довольный результатом, вскочил со стула и принялся взволнованно расхаживать по комнате, потирая руки. Потом на телеграфном бланке написал длинную телеграмму.

– Если ответ на это будет таким, как я ожидаю, – сказал он, – у вас, Ватсон, появится возможность добавить в свою коллекцию преинтересный случай. Надеюсь, завтра же мы сможем отправиться в Норфолк и раскрыть нашему другу глаза на причину его мучений.