Собака Баскервилей (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 10

Таковы были основные пункты показаний служанок. Отвечая инспектору Мартину, они сообщили, что все двери были заперты изнутри и выйти из дома не мог никто. Отвечая Холмсу, они обе вспомнили, что почувствовали запах пороха сразу, как только вышли из своих спален.

– На это обстоятельство я обращаю ваше особое внимание, – сказал Холмс своему коллеге. – А теперь, я думаю, мы можем приступить к тщательному осмотру помещения.

Кабинет оказался небольшой комнатой, три стены которой были заняты книжными полками, рядом с выходящим в сад окном со скользящей рамой стоял письменный стол. Первым, на что мы обратили внимание, было могучее тело несчастного сквайра, распростертое на полу. Судя по тому, как сидела на нем одежда, он примчался в свой кабинет прямо из постели. Стреляли в него спереди. Пуля прошла через сердце, но осталась внутри. Наверняка смерть наступила мгновенно и была безболезненной. Ни на одежде, ни на руках убитого следов пороха не было. По словам сельского врача, у леди следы пороха имелись на голове, но не на руках.

– Отсутствие следов пороха не говорит ни о чем, но их наличие может сказать очень многое, – пояснил Холмс. – Если только порох из плохо вставленного патрона случайно не высыплется, можно стрелять много раз и на руке не останется никаких следов. Думаю, теперь тело мистера Кьюбитта можно унести. Доктор, вы, я полагаю, не нашли пулю, которой была ранена леди?

– Для этого потребуется серьезная операция. Но в револьвере осталось четыре патрона, значит, сделано было два выстрела. Раз ранено два человека, нам, стало быть, известна судьба каждой из пуль.

– Так кажется на первый взгляд, – сказал Холмс. – Но может быть, вам известна и судьба пули, которая пробила окно?

Он резко развернулся и длинным худым пальцем указал на небольшое круглое отверстие в раме нижней створки окна примерно в дюйме над подоконником.

– Господи! – удивился инспектор. – Как вы это заметили?

– Я знал, что искать.

– Удивительно! – воскликнул сельский врач. – Конечно же, вы правы, сэр. Значит, произведено три выстрела, а раз так, в комнате должен был присутствовать кто-то третий. Но кто это мог быть, и как ему удалось уйти?

– Вот этим вопросом мы сейчас и займемся, – сказал Холмс. – Инспектор Мартин, вы помните, когда служанки сказали, что почувствовали запах пороха, как только вышли из своих комнат, я отметил это как чрезвычайно важное обстоятельство?

– Да, сэр, но, признаюсь, я не совсем понял, почему.

– Это говорит о том, что в то время, когда стреляли, окно и дверь кабинета были открыты. Только благодаря сквозняку дым мог так быстро распространиться по дому. Однако и дверь, и окно были открыты очень недолго.

– Почему вы так решили?

– Потому что края свечки остались почти ровными. Пламя колыхалось совсем недолго.

– Поразительно! – искренне изумился инспектор. – Просто поразительно!

– Убедившись, что во время трагедии окно было открыто, я предположил, что в деле участвовал и третий персонаж, который стоял за открытым окном и стрелял в комнату. Любой выстрел в его сторону мог попасть в раму. Я ее осмотрел и, разумеется, увидел пулевое отверстие.

– Но как объяснить то, что окно было закрыто и даже заперто?

– Его инстинктивно закрыла женщина. Постойте-ка, а это что такое?

Внимание Холмса привлекла к себе дамская сумочка, которая стояла на столе, – небольшая аккуратная сумочка из крокодиловой кожи с серебряной застежкой. Холмс раскрыл ее и перевернул, чтобы высыпать содержимое. На стол выпали двадцать пятидесятифунтовых банкнот, стянутых каучуковой нитью. Больше в сумочке не было ничего.

– Это надо сохранить до суда, – сказал Холмс, передавая деньги инспектору. – Теперь крайне важно найти третью пулю, которая, судя по тому, как она расщепила древесину, прошла через раму со стороны комнаты. Я бы хотел еще задать пару вопросов миссис Кинг, кухарке. Миссис Кинг, вы сказали, что проснулись от громкого выстрела. Этим вы хотите сказать, что он был громче, чем последующий?

– Не знаю, сэр, ведь я, когда услышала его, спала. Но он действительно показался мне очень громким.

– А может быть, это два выстрела прозвучали почти одновременно?

– Не могу сказать, сэр.

– Я думаю, что так и было. Инспектор Мартин, мне кажется, в этой комнате ничего нового мы уже не найдем. Давайте проверим, не порадует ли нас свежими уликами сад.

Под самым окном кабинета располагалась цветочная клумба. Мы направились к ней, и удивлению нашему не было предела, когда оказалось, что все цветы на ней вытоптаны, а земля усеяна многочисленными следами ног. Это были большие, явно мужские отпечатки, причем подошвы обуви, которые оставили их, были странной вытянутой формы, с очень длинными носками. Холмс азартно бросился в траву и принялся рыскать по клумбе, как охотничья собака в поисках раненой птицы. Наконец, удовлетворенно вскрикнув, он поднял с земли небольшой медный цилиндр.

– Я так и думал, – сказал он, – его револьвер оснащен выбрасывателем. Вот вам и третья гильза. Инспектор Мартин, мне кажется, наше дело близится к завершению.

На лице провинциального инспектора отразилось истинное восхищение тем, как быстро и мастерски мой друг проводит расследование. Если поначалу он и старался вести себя с Холмсом на равных, то теперь, преисполнившись уважения, готов был беспрекословно выполнять любые его указания.

– У вас уже есть подозреваемый? – спросил он.

– Об этом я скажу позже. В этом деле кое-что мне еще не понятно. Если не возражаете, я бы хотел сначала закончить работу, а уж потом предоставить вам полный и окончательный результат.

– Как пожелаете, мистер Холмс. Только бы это помогло найти преступника.

– Я не собираюсь ничего скрывать, просто сейчас нет времени на сложные и пространные объяснения. У меня в руках все нити. Даже если леди так и не придет в сознание, мы сможем восстановить события прошлой ночи и добиться торжества правосудия. Во-первых, мне нужно знать, есть ли где-нибудь гостиница или постоялый двор с названием «Элридж».

Слуг опросили, но никто из них о таком заведении не слышал. Лишь помощник конюха вспомнил, что в нескольких милях в сторону Ист-Ростона живет фермер по фамилии Элридж.

– Его ферма находится в стороне от других?

– Да, сэр, очень далеко.

– Возможно, там еще не слышали о том, что произошло здесь ночью?

– Может быть, сэр.

Ненадолго задумавшись, Холмс улыбнулся.

– Седлай коня, мой мальчик, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты отвез записку на ферму Элриджа.

Он достал из кармана бумажки с пляшущими человечками, разложил их перед собой на столе, какое-то время над ними поколдовал и наконец передал помощнику конюха записку с указанием передать ее лично в руки адресату и ни в коем случае не отвечать ни на какие вопросы, если его о чем-то будут спрашивать. Я случайно заметил краешек записки, на которой странным, неровным, очень не похожим на обычную четкую руку Холмса почерком было написано: «Мистеру Абу Слени, ферма Элридж, Ист-Рэстон, Норфолк».

– Мне кажется, инспектор, – заметил Холмс, – вам лучше вызвать телеграммой подкрепление, потому что, если я не ошибся в расчетах, сегодня вам придется везти в тюрьму чрезвычайно опасного преступника. Мальчик, который повезет мою записку, может по дороге отправить и вашу телеграмму. Ватсон, если днем есть поезд на Лондон, вернемся сегодня же – у меня остался незаконченным интереснейший химический анализ, а это дело идет к завершению.

Когда мальчик с запиской отправился исполнять поручение, Шерлок Холмс дал указания слугам: если в дом явится кто-нибудь посторонний и будет просить о встрече с миссис Хилтон Кьюбитт, о ее состоянии ничего гостю не рассказывать, а сразу вести его в гостиную. Он был очень серьезен и потребовал, чтобы его указания были исполнены в точности. Наконец он отправился в гостиную, объявив, что дальнейшее развитие событий от нас теперь не зависит, все могут заниматься своими делами, потому что нам остается лишь ждать. Престарелый врач отправился к своим пациентам, с Холмсом остались я и инспектор.