Кровавые вороны Рима - Скэрроу Саймон - Страница 24

Каратак потемнел лицом и, отпустив руку Катона, направился через круг к воротам. Его сторонники пошли следом за вождем. Макрон проводил его долгим взглядом и шепнул другу:

– Похоже, время переговоров действительно закончилось и придется сражаться до победного конца.

– Переговоров как таковых и не было, – возразил Катон. – С самого начала все это понимали. Слишком поздно. Каратак жаждет войны, и Осторий даст ему возможность повоевать. Так что мнимые переговоры – пустая трата времени. А теперь еще придется терять славных воинов.

Глава 11

Вернувшись на заставу, губернатор отпустил телохранителей и удалился в тесное жилище опциона, чтобы держать совет с офицерами. Сход племен занял гораздо меньше времени, чем предполагал Осторий, и надежда возобновить переговоры на следующий день рассеялась как дым. После ухода Каратака и римлян несколько племен последовало их примеру. Некоторые, не мешкая, отправились в родные земли, хотя уже наступила ночь. Все понимали, что попытка договориться об условиях мира на острове с треском провалилась.

– Если Каратаку не терпится повоевать, предоставим ему такую возможность, – объявил Осторий офицерам, собравшимся вокруг маленького столика. Кроме него, табурета и кровати, другой мебели в комнате не было. – В Лондиний я не вернусь, а отправлюсь на рассвете в штаб армии в Корновиоруме. Дециан, ты поедешь в Лондиний и ознакомишь штаб с моим решением. Пусть пакуют вещи и как можно скорее присоединяются ко мне. Передай командующим Девятого и Второго легионов, что я в ближайшее время начинаю военную кампанию, а они отвечают за покой и безопасность провинции за приграничной зоной. Префект Катон, вы с Макроном едете в Глевум и поступаете под командование легата Квинтата.

– Слушаюсь, господин губернатор.

– Итак, господа, решение принято, и теперь надо как можно скорее претворить его в жизнь. Никакого милосердия к сторонникам Каратака. Мой приказ – пленников не брать, а уцелевших женщин и детей отправлять в тыл и продавать работорговцам. Все враждебные селения, что встретятся на пути, сжечь дотла и сровнять с землей. Повторяю: всех, кто поднимет оружие против Рима, безжалостно уничтожать. Надеюсь, я ясно выразил свою мысль?

Офицеры согласно закивали в ответ.

– В таком случае самое лучшее, что вы можете в данный момент сделать, – это отправиться спать, так как очень скоро сон станет редкой роскошью. Все свободны.

Отсалютовав губернатору, офицеры вышли в ночную темноту. Макрон заметил, что все воины небольшого гарнизона выстроились во всеоружии вдоль изгороди. Вероятно, опцион успел переговорить с кем-то из губернаторских телохранителей и уже знал, что произошло в священном круге. Рисковать он не хотел, а потому приказал своим воинам стоять в карауле всю ночь. Телохранители уселись погреться вокруг костра, на котором готовили пищу, и тихо переговаривались между собой, обсуждая недавние события. В стороне от них Децимус старательно промывал раны Марцелла. Трибуна раздели, оставив лишь набедренную повязку, и теперь кормили из ложки похлебкой. Изо рта несчастного вырывались булькающие звуки, когда он пытался проглотить пищу. Слуга смывал засохшую грязь с безжалостно искалеченного тела, открывая взору кровоподтеки и резаные раны, свидетельствовавшие о зверском обращении.

– Какая участь ждет этого убогого? – с болью в голосе произнес Макрон.

– Уверен, в Риме у него есть родные, которые позаботятся о калеке и постараются скрасить его существование.

– Было бы куда милосерднее убить беднягу. Проклятые варвары! Хуже диких зверей!

– Может, ты и прав, но им не откажешь в сообразительности. Каждый, кто увидит Марцелла, когда его повезут домой, поймет, что случится с солдатами, попавшими в плен. Это зрелище потрясет людей. Даже в Риме, вдали от поля брани. Искалеченный молодой аристократ станет темой для разговоров и подтвердит опасения тех, кто считает неразумным расширение наших территорий за счет присоединения Британии. Тех, кто убежден в необходимости вообще оставить эту провинцию. Каратак знает, как наглядно продемонстрировать свою точку зрения, чтобы это наверняка достигло цели. Убив Марцелла, он лишился бы такой счастливой возможности.

Макрон в изумлении уставился на друга.

– Клянусь всеми богами, да ты не лучше Каратака, такой же бессердечный.

– Вовсе нет. Просто за поступками мне виден ход мыслей этого человека. И меня сильно тревожит, что Осторий может сыграть на руку врагу. Придя с огнем и мечом к горным племенам, он восстановит против нас остальных. Есть и еще одна не менее важная проблема. Если римские воины привыкнут к жестокому обращению с местными жителями, трудно будет привести их в норму после завершения кампании, когда их откомандируют в другие места. А потому необходимо выследить Каратака и вынудить сразиться в открытом бою.

– Я гляжу, ему не терпится ввязаться в драку, – задумчиво заметил Макрон. – Как красочно он разглагольствовал о разгроме колонны Марцелла, да еще заявил, что это лишь начало.

– Верно. Возможно, он и хочет произвести на нас именно такое впечатление.

– Как думаешь, что он намеревается делать на самом деле? – раздраженно повел плечами Макрон.

– Точно не знаю. Если мы заберемся в горы в погоне за армией Каратака и в поисках его цитадели, придется растянуть пути сообщения, и они станут легкой мишенью для набегов. Похоже, Каратак возвращается к прежней тактике заманивания, чтобы ударить в тыл. Вывести из себя Остория и подстегнуть его к военным действиям Каратаку удалось.

– Ну, он становится чрезмерно самонадеянным и стремится к спланированной операции на выгодных для себя условиях.

– Есть еще одна вероятность, – с сомнением пожал плечами Катон.

– И какая же? – с трудом сдерживая нетерпение, поинтересовался Макрон.

– Представление, устроенное Каратаком, предназначалось не только для римлян, но и для его сторонников. Он ведет очень долгую войну, а это испытание и для его воинов. Но наши солдаты подчиняются дисциплине, а его воинов надо вдохновлять на битву. Хотелось бы знать, может ли Каратак на них полностью положиться? Пока он одерживает победы, местные племена на его стороне, но если мы вымотаем их, Каратаку придется принять открытый бой, пока под его знаменами достаточное количество сторонников.

– Тогда остается надеяться на лучшее. Не очень-то хочется в последующие несколько лет гоняться за тенями по горам и лесам.

– Согласен. – Катон на мгновение задумался. – По крайней мере, один из наших офицеров понял суть дела. Центурион Квертус, похоже, оставил неизгладимый след в душе Каратака. Думаю, такой человек будет полезен, когда я приму командование фракийцами.

– А по-моему, Квертус не сильно обрадуется нашему приезду, – почесал подбородок Макрон. – Он добывает для себя лавры, а тут вдруг появляешься ты и хочешь все отнять. Ситуация может оказаться весьма щекотливой.

– Ну, если Квертус настоящий офицер, такой как ты, Макрон, опасаться нечего. – Катон потянулся и зевнул. – А сейчас самое время отдохнуть.

Забрав из конюшни седельные вьюки, друзья направились в казармы, где одиноко горела тусклая масляная лампа. Трибуны уже раскатали походные постели и устроились на ночлег, укутавшись в плащи. Макрон и Катон пробрались в дальний угол и расстелили тонкие матрацы из грубой ткани, набитые конским волосом. Многие уже успели уснуть, но некоторые еще бодрствовали.

– Помяните мое слово, – бормотал, обращаясь к товарищам Дециан. – Грядущая кампания обернется катастрофой. Мы имеем дело с дикарями. Сами видели, они хуже диких зверей…

На некоторое время все замолчали.

– Не хочу разделить участь Марцелла, – прошептал один из трибунов.

– Пусть ублюдки сидят у себя в горах, – не унимался Дециан. – Построить форты в ряд, чтобы ни один мерзавец не проскользнул. Это и есть лучший выход.