Вестфолд - Куно Ольга - Страница 7

Я принялась с интересом ждать дальнейшего развития ситуации. Когда долгое время вынужденно сидишь в четырех стенах, любая мелочь позволяет ощутить себя в эпицентре событий. К тому же за время заточения в гостинице я успела узнать, кто живет в той комнате напротив, и это лишь разожгло мое любопытство. Продолжение не заставило себя долго ждать. Не переставая кричать, девица высунулась из окна и в ярости выбросила наружу какой-то предмет, кажется, изящную гостиничную кофейную чашку. Чашка приземлилась во дворе и со звоном разлетелась на мелкие кусочки. На этом порча гостиничного имущества не закончилась: вслед за чашкой в расход пошло не менее изящное блюдце. Из окон стали высовываться головы других постояльцев, представление собирало все больше зрителей. Какой-то предмет шарообразной формы – возможно, чернильница – был запущен особенно далеко и приземлился всего в нескольких дюймах от мирно лежавшей во дворе собаки. Та громко взвизгнула, вскочила и, прижав уши, поспешила ретироваться.

– Девушка, поосторожнее: вы чуть собаку не убили, – не сдержалась я.

Она застыла на месте, тяжело дыша и буравя меня плохо соображающим взглядом; мужчина воспользовался этим моментом затишья для того, чтобы вырвать у нее из рук приготовленный для полета кофейник. Девушка снова стала что-то кричать, но на этот раз ее, несмотря на яростное сопротивление, оттянули от окна вглубь комнаты. Женские крики смешались теперь с мужскими. Точно разобрать слова я не могла, но прозвучало что-то по поводу скандалов, которые она может устраивать где-нибудь в другом месте. Вскоре все стихло, и я возвратилась к чтению.

Несколько минут спустя в многострадальном окне появился Адриан Уоллес, явно пребывавший в дурном настроении. Он тоже уселся на подоконник, согнув в колене одну ногу и вытянув вторую. В правой руке он держал стакан с прозрачной жидкостью; что-то подсказывало мне, что это была не вода.

Когда я в очередной раз оторвала глаза от книги, наткнулась на его раздраженный взгляд.

– Что, нравится подсматривать в чужие окна? – недовольно бросил Адриан.

Меня будто окатили ушатом холодной воды. Последующий прилив благородного возмущения, в лучших традициях контрастного душа, обдал все мое существо жаром.

– А нечего устраивать в окнах такие спектакли, тогда и смотреть никто не будет! – уязвленно выдала я. – И потом, мне нога не позволяет смотреть в другую сторону, иначе век бы не наблюдала за вашими летающими кофейниками!

Уоллес непонимающе нахмурился, явно пытаясь сообразить, как именно может нога повлиять на человеческое зрение. Чтобы не перенапрягать его мозги, и без того утомленные недавним скандалом, а также прозрачным горячительным напитком, я слегка приподняла юбку, демонстрируя перевязанный голеностоп. К счастью, во время падения пострадала моя лодыжка, а не колено, поэтому такая демонстрация была хоть и на грани приличия, но не за гранью.

Уоллес отвел глаза и, кажется, почувствовал себя слегка виноватым. Чего я, собственно, и добивалась.

– Что случилось с ногой? – спросил он примирительным тоном.

– Так, растяжение, ничего серьезного, – призналась я, рискуя таким образом потерять только что отвоеванное преимущество. Но Адриан, кажется, уже забыл, с чего начался разговор.

– И как, сильно болит?

– Бывает, – пожала плечами я. – Ничего, до свадьбы точно заживет.

Какое-то время он выжидающе смотрел на меня, потом недоверчиво спросил:

– И все?

– А что еще я должна была сказать?

Его вопрос показался мне странным. Ну не начинать же, право слово, расписывать ему в подробностях, что представляет из себя разрыв связок, или рассказывать, как правильнее накладывать повязку?

– Ну например, что испытала адскую боль, когда повредила ногу, – не задумываясь, принялся перечислять он, – что испытала дважды адскую боль, когда ногу лечили, что пребывание в четырех стенах доставляет нестерпимые страдания, что все друзья и знакомые – неблагодарные предатели, которые не считают нужным позаботиться о тебе в трудную минуту, что из-за всего этого ты не можешь спать по ночам, поэтому помимо прочих лекарств тебе приходится еще и хлестать валериану, что…

– Стоп-стоп-стоп!

Я настойчиво прервала поток словоизлияния, который, кажется, мог продолжаться еще долго. Адриан цитировал список жалоб, не задумываясь; варианты прямо-таки отскакивали у него от зубов. Я деловито потянулась к стопке листов бумаги и чернильному прибору, предусмотрительно оставленным в пределах досягаемости.

– Теперь скажи то же самое, но медленно, – попросила я, макая перо в чернильницу. – Я запишу и буду зачитывать визитерам. В случае, если захочу, чтобы их первый визит оказался и последним.

– Неужели сама не додумаешься? – хмыкнул он.

– До такого разнообразия? Вряд ли. – Я отложила пишущие принадлежности в сторону, освобождая руку, чтобы взять бокал. – И кстати, если на то пошло, то валериана мне не помогает, это проверено. Поэтому я предпочитаю коньяк. – Я напоказ отхлебнула из бокала. – Но валериановый корень у меня все-таки есть, так что если понадобится для той полуодетой девушки, могу немного порошка отсыпать.

– Спасибо, но нет необходимости, – не слишком весело ответил Адриан. – Я уже решил проблему более радикальным способом.

Надеюсь, это не означало, что хладное тело девушки скоро вылетит во двор следом за кофейной чашкой. Вероятнее всего имелся в виду тот факт, что это самое тело в более одетом виде было благополучно отправлено к себе домой, чтобы больше сюда не возвращаться.

Я потянулась к отставленному на время бокалу, он взялся за свой, и мы дружно выпили, каждый свой напиток и по своему поводу.

Два дня спустя состояние ноги уже позволяло мне осторожно ходить, и Кларисса выполнила свое обещание вывезти меня в свет. Она подъехала к гостинице в собственной карете, и мы вместе продолжили дорогу к замку.

– Ты уверена, что это удобно – появляться там без особого приглашения? – спросила я, с удовольствием выглядывая в окошко.

Постоянно меняющаяся картинка доставляла истинное наслаждение после недели вынужденного однообразия.

– Разумеется, – кивнула Кларисса. – Двери замка всегда открыты. Приемы, визиты вежливости, всевозможные деловые контакты. Не забывай, что практически все важные вопросы проходят через шерифа или кого-нибудь из его окружения – налоги, права наследования, охрана, преступность, споры религиозного характера. Так что в замке всегда полно людей. И постепенно он превратился в традиционное место встреч для местного общества. Другое дело, что хозяева замка далеко не всегда могут уделять гостям внимание, это тоже следует учитывать.

В карете мы добрались до места чрезвычайно быстро, тут и пешком-то было недалеко. Проходя через внутренний двор, мы повстречали самого де Оксенфорда. Он поздоровался с нами как будто бы радушно, но в то же время подчеркнуто официально.

– Мисс Лейн, мисс Стабборн. – Приветствие сопровождалось формальным кивком. – Добро пожаловать. Как вы себя чувствуете, мисс Стабборн? Надеюсь, что уже лучше?

– Благодарю вас, намного лучше, – не без удивления ответила я. Вот уж не думала, что шериф окажется в курсе подобных мелочей.

– Рад это слышать. Проходите, располагайтесь. Я вынужден вас покинуть: срочные дела. Найдите в доме мою дочь, уверен, она обрадуется вашему обществу. Мистер Нортфолк и мистер Уоллес тоже там.

Кларисса присела в реверансе, мне это показалось лишним, и я просто слегка склонила голову. Шериф быстро зашагал по направлению к воротам.

– Он всегда такой предельно вежливый? – поинтересовалась я у подруги, провожая де Оксенфорда любопытным взглядом.

– По большей части да, – кивнула Кларисса. – Конечно, многое зависит от того, с кем он разговаривает, – справедливости ради добавила она. – Ну пойдем. Не будем особенно спешить в поисках Лауры, прежде я, как и обещала, покажу тебе сад.

Дочка шерифа явно не приводила мою спутницу в восторг.