Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения. Поэмы. Сказки

Пушкин Александр Сергеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения. Поэмы. Сказки - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 146

146

Изменить размер шрифта:

Земфира

Скажи, мой друг: ты не жалеешь

О том, что бросил навсегда?

Алеко

Что ж бросил я?

Земфира

Ты разумеешь:

Людей отчизны, города.

Алеко

О чем жалеть? Когда б ты знала,

Когда бы ты воображала

Неволю душных городов!

Там люди, в кучах за оградой,

Не дышат утренней прохладой,

Ни вешним запахом лугов;

Любви стыдятся, мысли гонят,

Торгуют волею своей,

Главы пред идолами клонят

И просят денег да цепей.

Что бросил я? Измен волненье,

Предрассуждений приговор,

Толпы безумное гоненье

Или блистательный позор.

Земфира

Но там огромные палаты,

Там разноцветные ковры,

Там игры, шумные пиры,

Уборы дев там так богаты!..

Алеко

Что шум веселий городских?

Где нет любви, там нет веселий.

А девы... Как ты лучше их

И без нарядов дорогих,

Без жемчугов, без ожерелий!

Не изменись, мой нежный друг!

А я... одно мое желанье

С тобой делить любовь, досуг

И добровольное изгнанье!

Старик

Ты любишь нас, хоть и рожден

Среди богатого народа.

Но не всегда мила свобода

Тому, кто к неге приучен.

Меж нами есть одно преданье:

Царем когда-то сослан был

Полудня житель к нам в изгнанье.[242]

(Я прежде знал, но позабыл

Его мудреное прозванье.)

Он был уже летами стар,

Но млад и жив душой незлобной —

Имел он песен дивный дар

И голос, шуму вод подобный —

И полюбили все его,

И жил он на брегах Дуная,

Не обижая никого,

Людей рассказами пленяя;

Не разумел он ничего,

И слаб и робок был, как дети;

Чужие люди за него

Зверей и рыб ловили в сети;

Как мерзла быстрая река

И зимни вихри бушевали,

Пушистой кожей покрывали

Они святаго старика;

Но он к заботам жизни бедной

Привыкнуть никогда не мог;

Скитался он иссохший, бледный,

Он говорил, что гневный бог

Его карал за преступленье...

Он ждал: придет ли избавленье.

И всё несчастный тосковал,

Бродя по берегам Дуная,

Да горьки слезы проливал,

Свой дальный град воспоминая,

И завещал он, умирая,

Чтобы на юг перенесли

Его тоскующие кости,

И смертью — чуждой сей земли —

Не успокоенные гости!

Алеко

Так вот судьба твоих сынов,

О Рим, о громкая держава!..

Певец любви, певец богов,

Скажи мне, что такое слава?

Могильный гул, хвалебный глас,

Из рода в роды звук бегущий?

Или под сенью дымной кущи

Цыгана дикого рассказ?

* * *

Прошло два лета. Так же бродят

Цыганы мирною толпой;

Везде по-прежнему находят

Гостеприимство и покой.

Презрев оковы просвещенья,

Алеко волен, как они;

Он без забот в сожаленья

Ведет кочующие дни.

Всё тот же он; семья всё та же;

Он, прежних лет не помня даже,

К бытью цыганскому привык.

Он любит их ночлегов сени,

И упоенье вечной лени,

И бедный, звучный их язык.

Медведь, беглец родной берлоги,

Косматый гость его шатра,

В селеньях, вдоль степной дороги,

Близ молдаванского двора

Перед толпою осторожной

И тяжко пляшет, и ревет,

И цепь докучную грызет;

На посох опершись дорожный,

Старик лениво в бубны бьет,

Алеко с пеньем зверя водит,

Земфира поселян обходит

И дань их вольную берет.

Настанет ночь; они все трое

Варят нежатое пшено;

Старик уснул — и всё в покое...

В шатре и тихо и темно.

* * *

Старик на вешнем солнце греет

Уж остывающую кровь;

У люльки дочь поет любовь.

Алеко внемлет и бледнеет.

Земфира

Старый муж, грозный муж,

Режь меня, жги меня:

Я тверда; не боюсь

Ни ножа, ни огня.

Ненавижу тебя,

Презираю тебя;

Я другого люблю,

Умираю любя.

Алеко

Молчи. Мне пенье надоело,

Я диких песен не люблю.

Земфира

Не любишь? мне какое дело!

Я песню для себя пою.

Режь меня, жги меня;

Не скажу ничего;

Старый муж, грозный муж,

Не узнаешь его.

Он свежее весны,

Жарче летнего дня;

Как он молод и смел!

Как он любит меня!

Как ласкала его

Я в ночной тишине!

Как смеялись тогда

Мы твоей седине!

Алеко

Молчи, Земфира! я доволен...

Земфира

Так понял песню ты мою?

Алеко

Земфира!

Земфира

Ты сердиться волен,

Я песню про тебя пою.

вернуться

242

Римский поэт I века Овидий был сослан императором Августом на берега Черного моря. Предания о жизни его там сохранились в Бессарабии.